Тополь

Г. Проскурякова, кандидат биологических наук

Нашу неспешную северную весну порой хочется подтолкнуть: день за днем сыплется серый дождик, сквозь мокрые стекла все глядит уныло. То ли она уже наступила, эта весна, то ли еще где-то в пути? Но однажды, выглянув поутру, уже не сомневаешься. Все будто бы и так же, но... что-то неуловимо изменилось. Тополя! Их светлые стволы и сучья стали ярче, кроны как-то потяжелели и уплотнились, и поначалу едва заметная красноватая дымка, через день уже отчетливая и яркая, затягивает деревья. Развесистые кроны старых деревьев наливаются густым багрянцем и тяжко обвисают. Тут уж нет сомнений: цветущий тополь – визитная карточка городской весны.

Под деревьями асфальт засыпан облетевшими чешуйками. Клейкие, блестящие, рыже-золотистые, они лепятся к каблукам прохожих, но не вызывают досады – весне все простишь. Они плотно одевали цветочную почку, осень и зиму защищая ее от непогоды и мороза; весною стали ненужными, раскрылись и облетели. Вскоре и сами тополевые сережки сыплются на асфальт – их жизнь коротка и зависит от погоды: в теплую и солнечную – всего несколько дней.

Красные сережки, похожие на толстых личинок, устилают асфальт – и по ним пройдутся каблуки прохожих! И редко кто наклонится подобрать эти первые весенние цветы, чтобы подержать на ладони, ощутить их живую прохладу и легкую тяжесть, подивиться филигранности конструкции или бархатистому переливу цвета. Такой красный «червячок» – целое соцветие: длинный стержень, спрятанный в центре, усажен множеством мужских цветков – пурпурными пыльниками на беловатых тычиночных нитях. Созревая, сережка вытягивается. Из упругой и толстой она превращается в обмякшую и тонкую; в это время лопаются пыльники, рассыпая бледную пыльцу.

Можно увидеть пчел, прилетевших на цветы тополя; они, однако, мало приспособлены к таким визитам – пыльца сухая, не прилипает к телу насекомого, да и не пахнут цветы, так как не имеют нектара. Тополь – растение, опыляемое ветром, и это он, ветер, подхватив живое облачко пыльцы, обсыпает им ветви неподалеку растущих тополей. Многие из них будто подернуты зеленой кисеей. Это женские экземпляры с зелеными пестичными цветками, и потому они зеленеют еще до распускания листьев. Вскоре женский цветок превращается в коробочку, туго набитую очень мелкими семенами, одетыми пухом. До поры до времени она тихо зреет, набирая объем и вес. И сережки вытягиваются под тяжестью коробочек и совсем пропадают для глаза в праздничной зелени молодой листвы.

Листья распускаются мгновенно: идешь на работу – дерево чуть зеленеет, возвращаешься – оно одето листьями. Малыми, недоросшими, но полностью развернутыми, и вся крона на солнце блестит и мерцает. Это дрожат и трепещут только что развернувшиеся листья – лаково переливающиеся, гладкие, нежные, насквозь просвеченные солнцем.

По весенним скоростям тополь стоит на одном из первых мест среди наших деревьев. Это неудивительно – ведь листья и даже соцветия сформированы у него загодя, и достаточно небольшого тепла, чтобы пустить этот механизм пробуждения. Недаром ведь ребятишки во время весенней обрезки подбирают именно тополевые ветки. В воде на окошке они тотчас пускаются в рост, и через 2...3 дня уже покажутся остренькие, как шило, зеленые кончики плотно скрученных в почке листьев. И рыжая смолка, склеивавшая почку, пачкая стекло и пальцы, даст о себе знать ароматом – едва ли не самым прекрасным запахом нашей весны. И улицы, и бульвары – весь город, запестревший первой бойкой зеленью тополей, насыщен этим смолистым духом. И даже летом после каждого дождя тополь напомнит о себе дивным запахом – живой памятью весны.

Позже, перед самым летом, созревают коробочки тополя. Они лопаются; семена, щедро одетые нежнейшим белым пухом, снежной метелью несутся по улицам. Дерево – как распоротая перина; ветер уносит пух, а на его месте новый, все больше и больше. Зимой не увидишь тополя под таким снежным бременем, как в период созревания семян. Уже не белый, а серый от пыли тополевый пух затягивает все решетки, сетки, скапливается во дворах и скверах, в канавах, у воды и проникает всюду – в книжные шкафы, под диваны, забивает решетки лифтов на лестничных клетках...

И сколько недобрых слов услышишь в эти дни в адрес тополя. Они во многом справедливы: дело не только в неряшливом облике города и липших хлопотах хозяек, но тополевый пух у многих вызывает аллергические расстройства. А так как недуг этот с каждым годом захватывает все больший круг жертв, можно предположить, что тополь в городе станет деревом враждебным.

Латинское название тополя – «популюс» – находим впервые у Горация. Оно от слова «народ», то есть народное дерево, популярное – так латиняне называли тополь, который необыкновенно широко использовали в озеленении городов. Тополями обсаживали площади, перекрестки – они быстро давали столь необходимую на юге тень, тем более ценимую, что все народные собрания там проходили под открытым небом. В наших и северных, и южных городах тополь тоже на первом месте. Исключительную устойчивость этой традиции легко объяснить: тополь – одно из самых дешевых растений в ассортименте озеленителей – неприхотлив, легко черенкуется, растет быстрее всех!

Насколько раздражал тополиный пух тех, кто жил во времена Горация, мы не знаем, но в наше время этому уделяют немало внимания, пытаясь научиться определять пол растения на стадии сеянца, до его цветения. Тогда проблему было бы легко решить, выбраковывая женские экземпляры. Но воз и ныне там, несмотря на все усилия. Дело осложняется еще и тем, что тополя могут менять пол в зависимости от разных обстоятельств; так, на обломанной ветке мужского экземпляра вдруг появляются женские сережки.

И уж коли взялись мы считать грехи тополя, нельзя обойти еще один. Нет другого в наших городах дерева, которое бы больше поражалось насекомыми. Последние годы тополя в Москве с середины лета ужасают безобразием: на одних мотаются с неживым шелестом обесцвеченные жухлые листья, мраморные от густо прошивших их минных ходов (в них запрятаны личинки насекомых), другие деревья и вовсе голы – не знаешь, что предпочесть. Среди множества насекомых, облюбовавших для жизни тополь, первенство держит тополевая моль. В период ее роения не спасают от насекомых ни захлопнутые форточки, ни москитные сетки, появившиеся на наших окнах – она всепроникающая. Правда, попав в дом, тополевая моль не зарится на наши шубы и свитера, но кому же понравится вылавливать этих суетливых насекомых из тарелки с супом или магнитофона?

Это все про тополь в городе. А в природе?

Более всего тополей в Восточной Азии и в Приатлантической Америке. В нашей стране их около двух десятков видов (один из которых – всем известная осина). Все тополя – деревья, все очень быстро растут. Растения влаголюбивые, они, так или иначе, связаны с водой и растут близ нее – в приречных лесах, на галечных и песчаных отмелях, по речным террасам, по берегам стариц и озер, образуя часто густые заросли вдоль потоков. Многие тополя – горные растения.

Род тополей довольно древний: отпечатки его листьев находят еще в верхнемеловых отложениях. В те поры он был распространен значительно шире – известны находки на Новосибирских островах.

Жителям средней России более известны черный и серебристый тополя. Черный тополь, или осокорь, дико растет в средних и южных районах России, в Сибири, Средней Азии и на Кавказе. Это стройное крупное дерево к старости сильно раздается вширь – огромная плотная крона накрывает мощный, будто осевший, с уродливыми наростами ствол. Листья осокоря имеют форму ромба с оттянутым кончиком. В Москве они не успевают к осени пожелтеть и обычно зелеными осыпаются на снег.

Серебристый, или белый, тополь – крупное, торжественное дерево – узнаешь всегда: его листья снизу покрыты сплошным ярко-белым войлочком, и стоит ветру лишь тронуть дерево, крона его зарябит, замелькает белым и зеленым.

Особую группу среднеазиатских тополей называют турангой – это растения пустынной зоны. Туранга – основное, да, пожалуй, и единственное, дерево в тугаях – густых (местами до непроходимости) зарослях по берегам рек. Солнце и вода здесь в избытке, и поэтому кустарники и травы бушуют, достигая необыкновенного роста и пышности. У туранги плотные сизые листья, густо покрытые воском, и потому легко даже издали узнать это седое дерево. Любопытно чрезвычайное разнообразие формы листа: пока не увидишь сам в природе – не поверишь, что ветви с круглыми, овальными, ланцетными листьями срезаны с одного и того же дерева.

Притягивают взор и великолепные пирамидальные тополя, украшающие южные поселки и города. Это культурная форма, выведенная на основе нескольких отечественных и зарубежных видов.

В некоторых районах тополь – единственный источник древесины. Кое-где в горной Средней Азии и до сего дня сохраняется обычай сажать сорок тополей, когда в семье родится мальчик – ко дню его свадьбы будет из чего построить дом. У тополей легкая и мягкая древесина разнообразного использования. Она хороша для производства целлюлозы, что выдвинуло тополь на особое место среди других деревьев: гораздо выгоднее закладывать плантации быстрорастущих тополей для производства бумаги, чем рубить для этого столетние ели. Сейчас повсюду – у нас и за рубежом – эта проблема экспериментально разрабатывается.

Почки тополя использует медицина, эфирное масло из них – парфюмерия, а из душистой клейкой смолки пчелы делают прополис.

Ранее опубликовано:

Наука и жизнь. 1988. №4.