Содержание Глава I CПОРНЫЕ ГРАНИЦЫ НА КАВКАЗЕ  Этнические конфликты на Кавказе, 1988—1994 г. АЛЕКСЕЙ ЗВЕРЕВ Глава I-вая состоиться из 4 части (1, 2, 3, 4) 3. Этнические конфликты в Грузии,  1989—1994 гг. Абхазы и южные осетины в Грузии: семена конфликта Абхазия (Апсны, «страна души» по-абхазски, Абхазети по-грузински), автономная республика в Грузии, расположенная на берегу Черного моря, имела на 1 января 1990 г. население 537 тыс. человек, из которых 44% были грузины, 17% абхазы, 16% русские и 15% армяне[52]. Абхазы — народ, близкий по языку и происхождению к северокавказским народам адыгейской группы. Хотя они жили под властью Турции с конца XV по начало XIX в. и часть из них в этот период была обращена в ислам, теперь в Абхазии остается мало мусульман. Абхазское население подверглось христианизации в конце XIX в. под властью России. Территория нынешней Абхазии была некогда частью Древнего Рима, Византии и Персии. Позднее ею пытались завладеть арабы, генуэзские колонисты, турки и русские. До поглощения Абхазии Россией в 1810 г. абхазские правители находились в номинальной или действительной вассальной зависимости от различных (хотя часто отдельных) грузинских царств и княжеств или в союзе с ними. Поэтому исторические данные двусмысленны: как единство с Грузией, так и автономия могут быть обоснованы на исторических примерах.

31 марта 1921 г. была провозглашена независимая Советская Социалистическая Республика Абхазия. Абхазия сохраняла этот статус до декабря 1921 г., когда ССР Абхазия вошла в состав Грузинской ССР по союзному договору. Этот статус продлился до 1931 г., когда Абхазская Договорная Республика была включена в Грузию в качестве автономии (Абхазской АССР). Грузинская сторона, вопреки утверждениям абхазов, отрицает, что эти изменения были сделаны под давлением. Абхазcкие авторы делают особый упор на судьбе своего народа в сталинскую эру. Сталинские репрессии поразили Абхазию так же, как и остальную часть СССР, но здесь они имели дополнительную этническую окраску, поскольку проводились руками грузин. С конца 30-х до начала 50-х гг. ХХ в. осуществлялась политика картвелизации Абхазии и ее коренного населения. Трагедия, пережитая абхазами во время русского завоевания в XIX в., — насильственная эмиграция в Турцию мусульманской части абхазского населения, которое занимало половину абхазской территории, — усугубилась проводимой во времена Сталина грузинской политикой планомерного переселения грузин в Абхазию. Абхазcкие интеллектуалы и партийные руководители неоднократно (в 1956, 1967 и 1978 гг.) обращались к Центру с просьбой об отделении Абхазии от Грузии и присоединении ее к России. В ответ на это Центр сделал ряд уступок Абхазии в кадровой и культурной политике. Так, к 1988 г. Абхазия имела свои радио и телевидение, которые находились вне контроля Тбилиси. Абхазcкие партийные кадры составляли значительную — и, в глазах грузин, непропорционально большую — долю административного аппарата республики. Тем не менее то, что абхазы — народ, насчитывающий две тысячи лет письменной истории, — были низведены этой историей до 17% населения республики и переживали то, что они рассматривали как тлеющую враждебность менее терпимой части грузинского населения к их национальным чаяниям, брало свое. Нико Чавчавадзе, член парламента Грузии и директор Института философии, вспоминал в 1994 г., что лишь меньшинство грузинских интеллектуалов было готово принимать во внимание интересы абхазов, так как они опасались за территориальную целостность Грузии[53]. В 1989 г. цель абхазских сепаратистов в качестве первого шага к полной независимости от Грузии состояла в том, чтобы добиться возвращения к статусу, существовавшему в Абхазии до 1931 г.[54]. По состоянию на 1989 г. Южно-Осетинская АО имела население около 100 тыс. человек, из которых 66,2% составляли осетины, а 29% — грузины[55]. Половина семей в области имела смешанное грузинско-осетинское происхождение. Осетины — потомки древних аланских племен иранского происхождения. Некоторые из них — православные христиане, а некоторые (в ряде районов Северной Осетии) — мусульмане. 20 апреля 1922 г., после советизации Грузии в 1921 г., была образована Южно-Осетинская автономная область (АО). Грузинско-осетинская вражда уходит корнями в 1918—1921 гг., когда меньшевистское правительство Грузии беспощадно (осетины говорят: с применением геноцида) подавило поддерживаемое большевиками югоосетинское повстанческое движение (осетины были в основном безземельными крестьянами, жившими на землях, принадлежавших грузинским аристократам). Южно-осетинские лидеры, например Торез Кулумбегов, утверждали, что Южная Осетия была единственным автономным образованием в СССР, чье население теперь ниже в абсолютных цифрах, чем до революции 1917 г.[56]. Даже если это преувеличение (имеющиеся у нас данные за 1897 и 1926 гг. не дают для этого оснований), советский демографический словарь подтверждает, что население АО в 1984 г. (98 тыс. человек) сократилось по сравнению с 1939 г. (106 тыс.)[57]. Эту убыль можно отчасти объяснить сильными потерями во время второй мировой войны, а отчасти переселением южных осетин (по приказу Кремля) на бывшие ингушские земли после депортации ингушей в 1944 г. По словам Кулумбегова, осетин в АО не допускали в вузы и ограничивали в продвижении на административные посты — факт, который грузины отрицают. Грузинские авторы утверждали, что, подобно Абхазской АССР, Южно-Осетинская АО была образована большевиками в целях создания постоянных источников напряженности, с тем, чтобы позволить Кремлю легче контролировать Грузию. Говорилось, что как Абхазия, так и Южная Осетия управлялись на этнократической основе, в ущерб грузинским национальным интересам[58]. Отсюда ощущавшаяся грузинами необходимость урезать в правах, если не вовсе упразднить эти автономные образования. Ответом южных осетин было либо попытаться добиться федеративного статуса внутри Грузии, либо, если это окажется невозможным, стремиться к воссоединению с Северной Осетией, входящей в состав России[59]. Трагедия в Тбилиси и абхазский вопрос 18 марта 1989 г. абхазский сход в деревне Лыхны выдвинул предложение о выходе Абхазии из состава Грузии и восстановлении ее в статусе союзной республики. 30 тыс. участников схода в Лыхны, включая всех партийно-правительственных руководителей АССР, а также 5 тыс. армян, греков, русских и даже грузин, подписали обращение, опубликованное во всех местных газетах 24 марта, выражая свою позицию о причинах конфликта, изложенную выше. Возмущение грузин по поводу абхазских требований выразилось в несанкционированных митингах, организованных «неформальными движениями» по всей республике, на которых звучали как антикоммунистические и антисоветские лозунги, так и призывы «наказать» абхазов и упразднить их автономию. Особую активность в этих митингах (12-тысячный митинг в Гали 25 марта, Леселидзе 1 апреля, Сухуми и других городах) проявляло грузинское население Абхазии. Долго сдерживаемая грузинская жажда независимости стала неудержимой после жестокого исхода тбилисской голодовки и демонстраций начала апреля 1989 г. Эти демонстрации, вызванные лыхненским сходом, начались под антиабхазскими лозунгами, но быстро приобрели более широкий характер и стали проходить под лозунгом независимости. 9 апреля они были жестоко разогнаны советскими (русскими) войсками (21 человек, главным образом девушки и пожилые женщины, были убиты заточенными саперными лопатками и отравляющими газами). В Москве этот кровавый инцидент вызвал громкие общественные протесты и вдобавок привел к долгим препирательствам среди партийной и военной элиты относительно того, кто же виноват в том, что это произошло. Особенно острые дебаты разгорелись на I Съезде народных депутатов СССР (май — июнь 1989 г.)[60]. Горбачев снял с себя всякую ответственность, свалив ее на армию. Разоблачения в либеральных советских средствах массовой информации, а также данные, обнаруженные комиссией «перестроечного» депутата А. Собчака по расследованию тбилисских событий, обнародованные на II съезде в декабре 1989 г., привели к крупной «потере лица» советскими консерваторами и военным руководством, замешанными в этом событии[61]. После этого армию охватил так называемый «тбилисский синдром»: нежелание ввязываться во внутренние военные авантюры, не говоря уже об этнических распрях. Сессия Верховного Совета Грузии, состоявшаяся 17—18 ноября 1989 г., официально осудила нарушение Советской Россией российско-грузинского договора от 7 мая 1920 г., выразившееся в аннексии Грузии в феврале 1921 г., открыв таким образом путь к независимости республики. С политической точки зрения, после событий 9 апреля 1989 г. Центр почти полностью предоставил Грузию самой себе; он был вполне доволен, видя, как республика погружается в пучину этнических конфликтов. Однако, по нашему мнению, не существует достаточных данных, чтобы утверждать, что Центр сам организовал эти конфликты. Самое большее, можно сказать, что, по мере того как они вспыхивали в силу локальных причин и ради достижения локальных интересов, Центр использовал их к выгоде для себя. Во второй половине 1989 г., когда начали становиться все более известны шовинистические высказывания и конкретные шаги грузинских политиков, образовался раскол между грузинскими националистами и российскими демократами. Он стал явным после того, как А. Сахаров охарактеризовал союзные республики (включая Грузию) как «малые империи»[62]. Это вызвало бурю протеста в грузинских политических кругах. Конфликты в Абхазии: 1989 — конец 1991 г. Динамика грузино-абхазcкого конфликта сложилась под влиянием ряда факторов: крайних позиций, занятых грузинскими националистами в 1989 г. (нет абхазcкой автономии); шовинизма Гамсахурдиа; ставки абхазcкого руководства на консервативные силы в России и автономистского движения на Северном Кавказе. Положение еще более осложнилось в результате распада СССР и дальнейшей нестабильности в Грузии после падения Гамсахурдиа (в особенности повстанческого движения звиадистов в Мегрелии и разногласий в грузинском руководстве по вопросу об Абхазии). 15—16 июля 1989 г. в Сухуми возникли межобщинные столкновения в связи с созданием в городе филиала Тбилисского государственного университета. Грузинская часть студентов и преподавателей Сухумского университета отказалась оставаться в одном учебном заведении с абхазскими и русскими преподавателями. В ответ абхазы напали на школу, в которой должен был разместиться грузинский университет. В то время ни одна из сторон не была достаточно сильна, чтобы решить вопрос военным путем. Битвы между грузинами и абхазами по абхазскому вопросу были перенесены в законодательные органы обеих республик. В августе 1990 г. Верховный Совет Грузии принял закон о выборах, запрещающий региональным партиям принимать участие в выборах в грузинский парламент[63]. Так было задумано отчасти для того, чтобы помешать абхазcкому движению «Айдгылара» («Объединение») (Абхазскому народному форуму) выставить своих кандидатов. 25 августа 1990 г. абхазские депутаты Верховного Совета Абхазии отдельно от своих грузинских коллег приняли Декларацию о суверенитете Абхазии. Обоснованием этого шага явилось принятие грузинским Верховным Советом в 1989—1990 гг. законодательства, аннулирующего все договоры, заключенные советским правительством Грузии с февраля 1921 г., которые служили правовой базой для существования грузинских автономий — Аджарии, Абхазии и Южной Осетии. Абхазcкая декларация была аннулирована грузинским Верховным Советом несколько дней спустя. После победы блока Гамсахурдиа «Круглый стол» на парламентских выборах в Грузии в октябре 1990 г. Верховный Совет Абхазии вступил на путь неподчинения власти Гамсахурдиа. В декабре 1990 г. Владислав Ардзинба, которого грузинские лидеры обвиняли в разжигании абхазского сепаратизма и в принадлежности к группе «Союз» — группе консервативных депутатов советского парламента, был избран председателем Верховного Совета Абхазии. На той же сессии абхазcкий парламент проголосовал за подготовку проекта закона о новых парламентских выборах в Абхазии[64]. В марте 1991 г. Гамсахурдиа выступил с «Обращением к абхазскому народу». Заявляя о своем уважении к вековой дружбе между грузинами и абхазами, он назвал Ардзинбу «предателем» и орудием в руках Москвы. Со своей стороны, Ардзинба заявил, что абхазcкий парламент все еще считает Абхазию частью СССР, в то время как только что выпущенный проект Союзного договора предоставляет равные права союзным и автономным республикам; наконец, грузинский парламент принял закон о префектах (опубликованный 27 апреля 1991 г.), который нарушает конституционные права Абхазии[65]. Вопреки наложенному Гамсахурдиа по всей Грузии запрету на проведение референдума о сохранении Союза, Абхазия приняла участие в этом референдуме, состоявшемся 17 марта 1991 г. 52,4% электората приняли в нем участие, из них 98,4% проголосовали «за»[66]. Гамсахурдиа пригрозил распустить Верховный Совет Абхазии и отменить абхазскую автономию. В качестве контрмеры Ардзинба договорился о передислокации батальона ВДВ из прибалтийских республик в Сухуми. Батальон расквартирован в Сухуми по сей день, и Ардзинба установил дружеские контакты с русскими военными[67]. Усиленное российское военное присутствие вынудило Гамсахурдиа пойти на уступки и разрешить проведение выборов в абхазcкий парламент на основе квот: 28 мест абхазам, 26 — грузинам и 11 — всем остальным этническим группам. Выборы соответственно состоялись в два этапа в октябре — декабре 1991 г. Конфликт в Южной Осетии, 1989—1992 гг. В отличие от Абхазии, автономный статус которой лишь ненадолго был поставлен под вопрос Грузией в 1989 г., в то время как сами абхазы считались автохтонным народом, — осетины считались сравнительно недавними пришельцами на грузинской земле, и их требования были в глазах грузин еще менее обоснованны, чем требования абхазов. Даже сам термин «Южная Осетия» был вычеркнут из грузинских публикаций и заменен на «Самачабло» (земля Мачабели, по имени грузинского феодального рода, который якобы правил этими краями), Шида Картли (Внутренняя Картли) или, впоследствии, Цхинвальский регион[68]. Географическое положение Южной Осетии (горный район, окруженный с трех сторон грузинскими поселениями) делало осетин более уязвимыми, чем абхазов, в случае военных действий.

Конфликты в Южной Осетии стали политическим вопросом в результате попытки Верховного Совета Южной Осетии повысить статус АО. 10 ноября 1989 г. он принял решение о преобразовании АО в Южно-Осетинскую АССР в составе Грузии. Через день грузинский парламент отменил решение южно-осетинского парламента. Первая стадия конфликта продолжалась с ноября 1989 г. по январь 1990 г. и началась с марша более 20 тыс. грузин на Цхинвали, организованного Гамсахурдиа и первым секретарем ЦК Компартии Грузии Гиви Гумбаридзе 23 ноября 1989 г. для «защиты грузинского населения». Участников марша не допустили в город БТРы МВД СССР. Некоторые из грузинских боевиков остались в окрестных грузинских деревнях, вступая в стычки с осетинским населением. Пролилась первая кровь. Переговоры между Гамсахурдиа и его осетинским визави генералом Кимом Цаголовым окончились безрезультатно. Сообщалось, что Гамсахурдиа сказал Цаголову: «Я приведу двухсоттысячную армию. Ни одного осетина не будет на земле Самачабло. Я требую, чтобы спустили советские флаги!»[69] Конфликт стабилизировался в 1990 г. во многом благодаря разногласиям в стане грузинского национального движения. Ряд партий, впоследствии объединившихся в Национальный конгресс (возглавляемая Георгием Чантурией Национально-демократическая партия Грузии — НДПГ и др.), подвергли критике роль, сыгранную в этнических кризисах партиями-союзницами Гамсахурдиа. Осетинский источник цитирует высказывание Чантурии: «Большая ошибка была ехать в Цхинвали, и дважды большая — вернуться обратно»[70]. 26 апреля 1990 г. Верховный Совет СССР принял закон, предусматривающий заметное повышение прав советских автономий. Тем самым Центр поощрял автономии бороться за суверенитет против большинства в некоторых многонациональных союзных республиках, стремившихся к независимости (Молдова, Грузия). Но вместо того чтобы оказать автономиям эффективную защиту, он лишь стравливал их с националистическими течениями в этих республиках, открывая тем самым путь к политическому и военному вмешательству в их дела со стороны Кремля[71]. Введенный в августе 1990 г. запрет на участие региональных партий в выборах в грузинский парламент, упоминавшийся выше в связи с Абхазией, был также направлен на недопущение участия югоосетинского движения «Адамон Ныхас» («Народное вече») в грузинских выборах. Южно-Осетинский областной Совет в противовес этому шагу объявил область Южно-Осетинской Советской Демократической Республикой (ЮОСДР) и обратился к Москве с просьбой о признании ее независимым субъектом советской федерации[72]. Южная Осетия бойкотировала октябрьские выборы в грузинский парламент. После того как блок Гамсахурдиа «Круглый стол» одержал победу на выборах в Грузии в октябре 1990 г., он объявил, что автономии в Грузии будут сохранены. Тем не менее 9 декабря 1990 г. были проведены выборы в Верховный Совет ЮОСДР. 11 декабря Верховный Совет Грузии нарушил ранее данное обещание и принял закон об отмене югоосетинской автономии. На следующий день Кремль ввел чрезвычайное положение в населенных осетинами районах Южной Осетии. Чантурия описал решение Гамсахурдиа отменить автономию Южной Осетии как политически неоправданное и преждевременное до тех пор, пока Грузия не стала полностью независимой, так как Кремль мог использовать его для разжигания национальной розни[73]. В том же декабре 1990 г. Грузия начала блокаду Южной Осетии, которая продлилась до конца июля 1992 г. В ночь на 6 января грузинская милиция и полувоенные части с овчарками вошли в Цхинвали и учинили жестокую расправу над беззащитным населением, якобы в поисках оружия. 7 января Горбачев издал указ, отменяющий как решение Верховного Совета Южной Осетии о провозглашении отколовшейся республики, так и решение грузинского Верховного Совета об отмене автономии Юго-Осетии. Он приказал обеим сторонам вывести все военные формирования — кроме подразделений МВД СССР — из Южной Осетии в течение трех дней[74]. Грузинский Верховный Совет не подчинился этому приказу, и ничего не произошло. 16 января Рафик Нишанов, председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР, нанес визит в Грузию. Результатом, по-видимому, был компромисс, заключенный между высшими советскими и грузинскими властями: Грузия как бы признала, что ее милиция подчиняется МВД СССР в обмен на возможность поступить с Южной Осетией по своему усмотрению. Это, в глазах осетин, явилось сигналом к еще большему террору. Присутствие грузинских милиционеров в Цхинвали продолжалось до начала февраля 1991 г., когда по соглашению с южно-осетинскими властями они были выведены из блокированного города. 29 января председатель президиума Верховного Совета Южной Осетии Торез Кулумбегов был арестован в присутствии российских офицеров во время переговоров с грузинскими властями. Южно-осетинская общественность была разгневана тем, что центральное правительство не предприняло никаких шагов, чтобы добиться его освобождения. В тбилисской тюрьме Кулумбегов содержался вместе с руководителем «Мхедриони» Джабой Иоселиани, который был арестован Гамсахурдиа в феврале 1991 г.[75]. ЮОСДР приняла участие в общесоюзном референдуме 17 марта 1991 г. по вопросу о сохранении Союза, референдуме, бойкотированном Грузией, и проигнорировала общегрузинский референдум о независимости, проведенный 31 марта того же года. На общесоюзном референдуме 99% южных осетин высказалось за сохранение Союза в надежде на то, что такие результаты побудят Центр оказать им помощь. В результате грузинские зверства только усилились. Осетин стали выселять из родных деревень, которые, по их словам, подвергались разграблению и сжигались вместе с жителями. Аналогично, грузинская общественность была возмущена случаями осетинских зверств, таких, как сожжение заживо четырех грузинских крестьян 18 марта 1991 г. Около 10 тыс. мирных жителей-грузин укрылись от войны во внутренних районах Грузии. Кремль не проявлял никакого желания вмешаться в конфликт, поскольку его внимание отвлекали другие «горячие точки» распадающегося бывшего Советского Союза, а также политическое соперничество в самой Москве. На грузинской стороне воевали главным образом связанные с Гамсахурдиа члены общества Мераба Костава под водительством Важа Адамия. Большинство членов этого общества составляли грузины, жившие в Южной Осетии. Им противостояли осетинские силы самообороны. После падения Гамсахурдиа Военный совет Грузии в начале 1992 г. освободил Тореза Кулумбегова из тюрьмы. Этот шаг послужил приглашением югоосетинских лидеров к диалогу. Последние, однако, не пошли по пути компромисса. На состоявшемся 19 января 1992 г. в Южной Осетии референдуме, который был подвергнут бойкоту со стороны местных грузин, более 90% участвовавших в голосовании высказались за присоединение к России. Референдум был инициирован группой южно-осетинскиx депутатов — сторонников линии бывшего партийного руководителя области Анатолия Чехоева, согласно которой единственным выходом из положения была вооруженная борьба. Североосетинские власти не согласились с таким шагом как нереалистичным[76]. У российских экспертов он вызвал смешанную, по большей части негативную реакцию. Галина Старовойтова, тогдашний советник президента Ельцина по национальному вопросу и поборник прав меньшинств, признавая, что это осложняет ситуацию для России, все же скорее рассматривала результаты южносетинского референдума («народное волеизъявление») как прецедент для решения таких проблем для всего мирового сообщества[77]. Политологи Эмиль Паин и Аркадий Попов, напротив, считали референдум заслуживающим морального осуждения (попытка воспользоваться смутой в Грузии), юридически сомнительным (проводившимся в условиях военного положения и с процедурными нарушениями) и политически неэффективным (если бы Россия поддержала его, она бы подверглась критике со стороны бывших советских республик, подозревавших Россию в том, что она желает посягнуть на их территориальную целостность; если нет, то референдум встретил бы упреки российских сторонников «твердой руки», защищающих «права русскоязычного населения» в странах ближнего зарубежья[78]. Южная Осетия отказалась вступить в переговоры с новым режимом в Грузии до тех пор, пока не прекратится блокада и грузинские войска не будут выведены из региона. В первые месяцы 1992 г. в боевых действиях наблюдалось определенное затишье, которое объяснялось тем, что у «Мхедриони» и Национальной гвардии руки были связаны в Мегрелии и части Абхазии, где шли бои со звиадистами. Тем не менее, в середине апреля грузинская артиллерия начала ежедневные ракетные обстрелы Цхинвали[79]. Первое соглашение о прекращении огня было достигнуто в Цхинвали 13 мая 1992 г., но спустя всего несколько дней оно было нарушено. 20 мая 1992 г. неизвестные вооруженные люди (осетины не сомневались, что они были грузинами) расстреляли автобус с осетинскими беженцами из Цхинвали в районе грузинского села Кехви. Все политические контакты были разорваны, и Северная Осетия перекрыла газопровод, снабжавший Грузию российским газом[80]. Новое соглашение о прекращении огня, достигнутое в начале июня, было опять нарушено спустя всего несколько дней. Перемене сложившейся ситуации способствовали два важных фактора. Одним из них был североосетинский фактор. Другим — растущая роль Конфедерации горских народов Кавказа. По мере того, как рос наплыв беженцев из Южной Осетии и внутренних районов Грузии, Северная Осетия была вынуждена вмешаться, настойчиво требуя от российского руководства предпринять шаги по разрешению конфликта. Лидер Северной Осетии Ахсарбек Галазов не разделял точку зрения «радик­лов» Южной Осетии (главы правительства Олега Тезиева и первого зампреда председателя Верховного Совета Алана Чочиева) и в целом предпринимал усилия, чтобы разрядить конфликт. Конфедерация горских народов Кавказа (КГНК), основанная на третьем Конгрессе горских народов Кавказа, состоявшемся 1—2 ноября 1991 г. (председатель Муса Шанибов), и ставшая преемницей Ассамблеи горских народов Кавказа (АГНК), действовала как неофициальный парламент народов Северного Кавказа и обладала вооруженными отрядами, выставляемыми республиками-членами КГНК. 13 июня 1992 г. Шанибов привел абхазский батальон КГНК во Владикавказ, намереваясь в дальнейшем переправить его в Южную Осетию для ведения там боевых действий на осетинской стороне. Галазов отказался пропустить батальон в Цхинвали[81]. Дальнейшее развитие конфликта (как позднее в Абхазии) грозило вовлечением в него всех народов Северного Кавказа и дестабилизацией положения во всем регионе. К середине июня 1992 г. Россия оказалась на волосок от войны с Грузией из-за Южной Осетии. Некоторые российские лидеры, в их числе Председатель Президиума ВС РФ Р. Хасбулатов, вице-президент А. Руцкой и и. о. премьера Е. Гайдар выступили с резкими заявлениями насчет поведения грузин в Южной Осетии. Хасбулатов предупредил, что если Грузия не прекратит кровопролитие, российский парламент рассмотрит вопрос об удовлетворении просьбы Южной Осетии о включении ее в состав России, а Руцкой позвонил Шеварднадзе и пригрозил нанести бомбовый удар по Тбилиси[82]. Менее воинственно настроенные элементы российской элиты указывали, что, помимо принципа самоопределения (на который ссылалась Южная Осетия), следует принимать во внимание принцип минимизации человеческих страданий; они отмечали, что эти страдания могли только возрасти, если в ответ на «бесчеловечную» осаду Цхинвали Россия начнет полномасштабную войну против Грузии[83]. 22 июня 1992 г. Ельцин и Шеварднадзе встретились в Дагомысе и вместе с представителями Северной и Южной Осетии подписали Сочинское соглашение о прекращении огня и вводе в регион совместных российско-грузинско-осетинских миротворческих сил. Эти силы вступили в регион 14 июля, и с тех пор соглашение соблюдалось. Требование Южной Осетии об установлении договорных отношений между Южной Осетией и Грузией в расчeт принято не было, хотя населенные осетинами районы остались недоступны для Грузии. Вопрос о статусе Южной Осетии так и не решен до сих пор. Общие последствия войны были ужасающими. По словам Ольги Васильевой, 93 деревни (в основном осетинские) сожжены дотла, большую часть из тысячи осетин, убитых на войне, составили мирные жители и лишь 100 из них являлись членами южно-осетинских отрядов самообороны[84]. Число южно-осетинских беженцев в Северную Осетию колеблется в различных источниках. В то время, как ряд авторов, например Васильева, приводит цифру до 100 тыс. человек (видимо, включая выселенных из внутренних районов Грузии — всего в Грузии в 1979 г. проживало 160 тыс. осетин), российский генерал А. Котенков в марте 1993 г., являясь тогда главой временной администрации в зоне осетино-ингушского конфликта, оценивал их число в 30 тыс. плюс еще 7 тыс. осетин, ставших беженцами из Пригородного района во время осетино-ингушского конфликта осенью 1992 г.[85]. Путешественник по области говорит о 40 тыс. осетин, ныне остающихся в Южной Осетии и еще до 7 000 из внутренних районов Грузии. Часть этого населения периодически мигрирует из Цхинвали во Владикавказ и обратно[86]. С июля 1992 г. мало что изменилось в Южной Осетии — крае, как бы забытом внешним миром: нет никаких связей с Грузией, а значит, оттуда не поступает никаких предметов снабжения; почти не предпринимается попыток (за отсутствием финансовых ресурсов) отстроить разрушенное войной; фабрики простаивают, и население занято на личных участках ради собственного пропитания. В сентябре 1993 г. Людвиг Чибиров, коллега лидера Северной Осетии Галазова, стал председателем Верховного Совета Южной Осетии, позднее переименованного в Государственный Ныхас (Совет Старейшин); выборы в этот орган, состоявшиеся в марте 1994 г., дали Компартии Южной Осетии 19 мест из 36[87]. В октябре 1994 г. Шеварднадзе признал, что конфликт в Южной Осетии явился грубейшей ошибкой прежнего грузинского руководства; активизировались предпринимаемые грузинской и югоосетинской стороной дипломатические усилия по решению проблемы беженцев[88]. [52] Статистичеcкие данные по населению Абхазии приводятся по «Ежегоднику Большой Советской Энциклопедии, 1990». М. 1990. С. 118 (в дальнейшем — Ежегодник БСЭ). Процентный состав различных национальностей в Абхазии в 1989 г. приводится в кн.: О. Васильева. Грузия как модель посткоммунистической трансформации. М., 1993. С. 31. [53] См.: Столица. 1994. N 22. C. 10—11. [54] Абхазские политические требования эпохи Горбачева впервые были изложены в так называемом «Абхазском письме», направленном группой партийных деятелей в президиум XIX партийной конференции в Москве 17 июня 1988 г. Доводы этого письма впоследствии опровергались целым коллективом грузинских ученых (cм.: По поводу искажения грузино-абхазских взаимоотношений (ответ авторам «абхазского письма»). Тбилиси, 1991). [55] См.: Ежегодник БСЭ, 1990. C. 119; Васильева О. Указ. соч. С. 37. [56] См. интервью Тореза Кулумбегова газ. «Московские новости» от 28 июня 1992 г. (с. 11). [57] См.: Демографический энциклопедический словарь. М., 1985. C. 545. [58] См.: Из истории взаимоотношений грузинского и осетинского народов. Тбилиси, 1991. [59] Ср.: Южная Осетия: и кровь, и пепел. Владикавказ, 1991. C. 26—27. [60] См. дебаты на I cъезде народных депутатов в изд.: Первый съезд народных депутатов СССР. Стенографический отчет. М., 1989. Т. 1. С. 517—549 (выступления грузинских депутатов: академика Т. Гамкрелидзе, бывшего партийного руководителя Грузии Д. Патиашвили и возражения им генерала И. Родионова, который командовал войсками во время событий 9 апреля 1989 г.). [61] Ср: Собчак А. Хождение во власть. М., 1991. С. 77—104. См. также книгу того же автора: Тбилисский излом. М., 1993. [62] См. замечания А. Сахарова в журн. «Огонек». 1989. N 31. [63] См.: Заря Востока. Тбилиси. 1990. 22 августа. [64] Подробнее по вопросу о выборах в Абхазии см.: Fuller E. Abkhazia on the Brink of Civil War? — In: RFE/RL Research Report. Vol. 1. N 35. 1992. P. 1—5. [65] См.: Вестник Грузии. Тбилиси. 1991. 12 марта; Советская культура. М. 1991. 30 марта. [66] См.: ТАСС. 1991. 21 марта Приведено у Fuller E. Op. cit. P. 2. [67] См.: Микадзе А., Шевелев М. Выходец из «Союза» // Московские новости. 1993. 1 августа. [68] Осетинский ученый В. Абаев писал, что «Самачабло» — термин феодального прошлого, а не синоним «Южной Осетии»; «Шида Картли» означает центральную часть Грузии и применительно к Южной Осетии является ошибкой, в то время как название «Южная Осетия» («Самхрет Осети») употреблялось в более ранней грузинской литературе (cм.: Независимая газета. 1992. 22 января. [69] Гудок. 1991. 25 апреля. Также процитировано без упоминания Цаголова в «Комсомольской правде» 31 января 1991 г. [70] Цитата из грузинской газеты «Кино» приведена без датировки в: Южная Осетия... С. 53. [71] Такое объяснение советским действиям давал лидер «Адамон Ныхас» Алан Чочиев в газ. «Московские новости» 18 ноября 1990 г. [72] См.: Заря Востока. 1990. 22 сентября. [73] См. интервью Чантурии московской «Экспресс-хронике» от 25 декабря 1990 г. [74] См.: Известия. 1991. 8 и 9 января. [75] См.: Южная Осетия... C. 30. [76] См.: Независимая газета. 1992. 21 января. [77] Cм. там же. [78] См.: Независимая газета. 1992. 23 января. [79] См.: Независимая газета. 1992. 17 апреля. [80] См.: Независимая газета. 1992. 15 и 22 мая. [81] См.: Независимая газета. 1992. 16 июня. [82] См.: Независимая газета. 1992. 23 июня. [83] Ср. замечания А. Попова в кн: Год после августа. Горечь и выбор. М., 1992. C. 157—159. [84] См.: Васильева О. Указ. соч. С. 39. [85] См.: Российская газета. 1993. 10 марта. [86] См.: Сегодня. 1994. 20 декабря. С. 9. [87] См. там же. [88] См.: Независимая газета. 1994. 4 и 20 октября.   Continue or go back to the contents page. Contested Borders in the Caucasus, by Bruno Coppieters (ed.) © 1996, VUB University Press