Период Террора является одним из самых интересных и наименее изученных аспектов Великой французской революции 1789-1794 гг. Многие, серьезные научные работы дают лишь его упрощенную концепцию, оригинальные же версии, не всегда подкрепленные документально, преподносятся как загадки. Многие документы, хотя и опубликованные, мало известны исследователям, не говоря уже о том, что работа с ними имеет свою специфику и сложности. Задача историка облегчается тем, что почти все документы по интересующему нас периоду были опубликованы. Но эти издания находятся в разных городах и даже странах. Специальной же библиографии, посвященной периоду Террора, не существует, что создает трудности для исследователей и сказывается на качестве их трудов. Это первая попытка работы такого рода. Мы стремились к максимальной полноте отражения специальной литературы, что в наших условиях достаточно сложно, имея в виду невозможность работы в библиотеках западных стран, где публиковалось много оригинальной литературы, в частности, в Библиотеке Конгресса США и Библиотеке Британского Музея, где содержатся очень интересные коллекции книг, посвященных данной эпохе. Но такие лакуны можно частично восполнить, исследуя труды историков, работавших с этими коллекциями, некоторые из которых переводились у нас в стране.

Задача этой работы – сбор материала для научно-вспомогательного указателя по данной теме с целью предоставить возможность использования этого материала для исследователей-историков и в справочных целях для библиотекарей-библиографов.

Для выполнения поставленной задачи мы в течение 8 лет изучали специальную литературу на русском, французском и английском языках, учебную литературу по общей, иностранной и отраслевой библиографии и теоретико-методические статьи по библиографированию исторической литературы. При подготовке этой работы мы непосредственно использовали каталоги и картотеки Государственной библиотеки им. Ленина (теперь – Российской национальной библиотеки), Всесоюзной государственной библиотеки иностранной литературы, Государственной публичной исторической библиотеки, Городской публичной библиотеки им. Н. А. Некрасова в Москве, Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге, Университетской библиотеки в Тарту и (ограниченный период времени) печатный и компьютерный каталоги национальной библиотеки Франции в Париже, а также библиографические пособия общего характера, изданные в разных странах, подстраничную и внутритекстовую библиографию в различных изданиях и публикациях в прессе (эти данные зачастую неполные. Например, могут отсутствовать год и место издания), текущие планы выпуска литературы как советских ("Прогресс", "Мысль" и другие), так и французских ("Seuil", "Balland", "Flammarion", "Messidor", "Robert Laffont", "Belin") издательств.

Работа состоит из двух частей – текста указателя и собственно указателя. В первой части дано изложение событий, рассматриваются основные историографические концепции и версии, приведены аннотации на наиболее интересные работы, в которых не только раскрыто содержание, но и дана оценка этим работам. (Из-за специфических требований, предъявляемых к дипломным работам, мы вынуждены были ограничить объем первой части.) Она является как бы ключом ко второй, позволяющим исследователю ориентироваться в информационном потоке.

Вторая часть состоит из кратких сведений о книгах (всего описано 238 изданий), систематизированных и пронумерованных (при ссылках в первой части книга может фигурировать под своим порядковым номером). Отдельно выделены типы литературы, документы систематизированы по видам, отдельно выделены мемуары, остальная литература – по тематике. Из научно-вспомогательных дисциплин мы взяли библиографию, из специальных – историографию и источниковедение.

Первая часть – исторические источники. В ней есть подразделы сборников документов, авторских документов (описанных под определенным автором) и мемуаров.

Следующая часть – литература. Второй раздел – специальные работы, посвященные конкретно теме Террора. Кроме работ общего характера, выделены в подразделы работы по следующим темам:

– Революционный трибунал

– тюрьмы

– жертвы Террора

– экономика и Террор

– термидор

Третий раздел – общие работы – посвящен исследованиям, не относящимся целиком к данной тематике, но содержащим ценную для исследователя информацию, интересные версии событий или являющиеся показательными в историографическом плане. Он содержит следующие подразделы:

– история Революции в целом

– якобинская диктатура

– революция и право

– контрреволюция

– Конвент

– Комитет общественного спасения

– Коммуна Парижа

– Якобинский клуб

В четвертый раздел – биографии – включены биографии наиболее известных деятелей этого периода и биографические справочники.

Мы решили включить в нашу работу и сведения о художественной литературе, так как она глубже позволяет понять образ эпохи. Посвященный ей пятый раздел содержит информацию преимущественно о книгах, изданных в нашей стране. Некоторые произведения выдержали несколько изданий, поэтому год и место издания могут быть не указаны.

Шестой раздел – библиография – содержит сведения о библиографических пособиях, посвященных периоду французской революции.

Такая форма систематизации представляется наиболее удобной для исследователя.

Во второй части учитываются только самостоятельные издания, статьи в периодических и продолжающихся изданиях – тема для отдельной работы.



Часть 1

Великая французская революция 1789-1794 гг. явилась одним из величайших в истории событий, предопределивших судьбу человечества. Как и всякое событие подобного масштаба, она была порождена противоречиями старого порядка с целью разрешить их и породила свои противоречия. Часть из них была обусловлена ее скоростью (ибо скорость диктует законы развития революции, отличающие ее от эволюции, часть – глобальностью и, следовательно, невозможностью немедленного решения поставленных задач.

Эти две стороны революции не параллельны, они причудливо переплетаются между собой. Скорость развития событий требует немедленного решения проблем, насилие представляется зачастую самым простым и быстрым средством достижения цели – подобно тому, как прямая кажется кратчайшим расстоянием между двумя точками, что неверно для неэвклидовой геометрии. Глобальность задач, которые хотели осуществить, требовала, по сути, изменения самой природы человека. Задачу эту дано было решать людям доступными им средствами, и велико было искушение просто уничтожить тех, кто не поддавался переделке.

Существовал и еще один аспект, отчасти даже психологический. Это – власть. Быстрое, чрезвычайное функционирование общества, слаженная работа его составляющих возможны только при чрезвычайном режиме, власти немногих. Испытав власти, редкий человек не полюбит ее до безумия и не пойдет на все ради этой любви. Так развитие диктатуры стремится к уменьшению числа диктаторов – любой ценой. И если первые два аспекта не зависели от революционных руководителей, то есть проще было исправлять ошибки, причиной которых эти аспекты являлись, то третий, зависевший от их личных качеств, был гораздо сложней для решения. Если первые две проблемы они решали сообща, то здесь каждый оставался в одиночестве. Прозрение, если и наступало, то слишком поздно.

Таким образом, эти три аспекта в сумме привели в тому, что впервые в истории было названо Террором.

Прежде, чем приступить к оценке документации и историографии этого сложного периода, необходимо рассмотреть основные события, о которых в них пойдет речь.

В результате народного восстания 31 мая – 2 июня 1793 года, направленного против Конвента, в котором руководящую роль играли жирондисты, к власти пришла более левая группа, которую принято называть якобинцами (по названию клуба, где они собирались – отсюда термин "якобинская диктатура") или монтаньярами (от французского слова "montagne" – гора – верхние скамьи Конвента, которые они занимали). Жирондисты бежали в провинцию и подняли антиправительственное восстание, сомкнувшись во многих местах с контрреволюционными элементами. Кроме того, имела место внешняя интервенция, австрийские и прусские войска были на подходе к Парижу. Почти три четверти территории Франции находились в руках врага. В этих условиях 10 октября 1793 года Комитет общественного спасения потребовал чрезвычайных полномочий, провозгласив себя революционным правительством. Все члены Комитета были люди демократических убеждений, и им было очень трудно психологически сделать этот шаг. Но иного выхода не было, и Конвент, большинство в котором тоже составляли сторонники демократии, принял такое решение. Правительственным был объявлен и Комитет общей безопасности, занимавшийся борьбой с врагами революции.

В результате принятых мер удалось стабилизировать положение, а зимой 1793-1794 гг. были достигнуты первые победы на фронтах. Но за это было заплачено дорогой ценой. С 17 сентября 1793 г. действовал закон о подозрительных, по которому все лица, не имевшие гражданского сертификата (аристократы, родственники эмигрантов и другие), подлежали аресту. Но это само по себе не привело к массовым казням. Гораздо опаснее в этом отношении была деятельность некоторых комиссаров Конвента, посланных в провинцию. Среди комиссаров были и честные люди, много сделавшие для победы революции, но были и настоящие разбойники, убивавшие людей из-за денег, как, например, Тальен и Фрерон, или кровавые маньяки, которым доставляли удовольствие чужие страдания, как Каррье и Колло д'Эрбуа, убийцы ради карьеры, как Фуше. Именно за счет их "деятельности" (массовых расстрелов и утоплений чаще всего ни в чем не повинных людей) следует отнести наибольшее число жертв Террора (более 8 тысяч человек из 14.080, чьи имена известны. Всего же за период 1793-1794 гг. по приговорам властей погибло около 17 тысяч человек).

Когда об этом стало известно в Париже, большинство кровавых комиссаров по предложению Робеспьера было отозвано. Но репрессий против них не последовало, как этого добивались некоторые члены правительства, так как у комиссаров были сильные покровители, в частности, в Комитете общей безопасности.

Как только на фронтах была достигнута стабильность, правительству пришлось столкнуться со внутренней оппозицией. Существовало два оппозиционных течения. Ультралевые (иначе – эбертисты, так как идеологом являлся журналист Эбер; фактически же руководство осуществлял Ронсен) призывали к дальнейшему развитию террора, проповедовали атеизм в виде культа Разума; четкой социальной программы у них не было, конкретные действия правительства (вантозские декреты) их вполне устраивали. Умеренные, сторонники Дантона, считали, что настало время положить конец чрезвычайному режиму. Большинство из них освобождение жертв репрессий рассматривало лишь как тактический ход (сам Дантон предложил в свое время учредить Революционный трибунал, в чем впоследствии раскаивался, сидя в тюрьме), в этом некоторые члены правительства готовы были пойти им навстречу, что выразилось в попытке создания "комитета справедливости" для пересмотра дел заключенных, но из-за выступления Бийо-Варенна это предложение не прошло. Основной целью дантонистов было создание в стране либерального режима, который позволил бы им беспрепятственно осуществлять финансовые спекуляции (хотя среди умеренных были безусловно честные люди, как Демулен, которые из идеологических соображений выступали против чрезвычайного режима). В среде обеих группировок активно действовали агенты роялистов (возможно, таким агентом был и сам Эбер). Этот факт, а также их антиправительственные действия, вынудили правительство арестовать и предать суду активистов обеих группировок. Многие из обвиняемых были безусловно виновны, но погибли и невинные люди; процессы велись с нарушением юридических формальностей. В результате правительство оказалось в ситуации, когда стал возможен спланированный террор, приведший к гибели революции. Выход был, если можно так сказать, относительный. Но им не воспользовались.

Относительность выхода была обусловлена глобальностью задачи – постепенно свести насилие на нет и направить общество по пути нравственного совершенствования.

Прекращению Террора препятствовал сложившийся репрессивный аппарат, который начинал работать в своих интересах. В пику ему было предложено создать "полицию из честных людей", Бюро общей полиции, и отправлять всех политический заключенных из провинции для суда в Париж, что говорило об ограниченности возможностей людей, здраво оценивавших ситуацию. Что касается нравственного переустройства общества, шагом к которому было введение Робеспьером гражданской религии, то для этого нужно кардинальное изменение природы человека. Такая революция была обречена, но крах этих планов стал бы личной трагедией революционеров и не привел к гибели людей.

Но противодействие было слишком сильно. В условиях отсутствия оппозиции борьба за власть развернулась в самом Комитете общественного спасения между группами Робеспьера и Бийо-Варенна. Их программы различались разве что в области религии, и борьба шла на уровне личных амбиций. Все члены Комитета были людьми авторитарного склада, никто не хотел уступать, и для победы надо было использовать любые средства. Одна из группировок пошла на это. Иначе никак нельзя разумно объяснить то, что произошло в дальнейшем.

22 прериаля (10 июня 1794 года) на утверждение Конвента неожиданно был вынесен "Закон о реорганизации Революционного трибунала", согласно которому предлагалось отменить институты защиты и предварительного следствия; единственной мерой наказания для "врагов народа" была смертная казнь. Дебаты продолжались три дня, причем в поддержку закона выступили как Робеспьер, так и Бийо-Варенн и Барер. 24 прериаля закон был принят. Этот день стал началом Большого Террора, внешне бессмысленной вакханалии убийств, унесшей за полтора месяца 1455 человеческих жизней.

Через несколько дней после принятия закона Робеспьер, поняв, что был спровоцирован, требует отставки и, не получив ее, отстраняется от работы в правительстве. Но это уже ничего не меняет. Все массовые убийства совершаются от его имени (как раньше с ним как с самым известным человеком в правительстве связывались все действия последнего, что не всегда соответствовало действительности). Усилия группы Бийо-Варенна (а именно их подписи стоят на чудом уцелевших приказах об отправке людей под трибунал, что фактически означало смертные приговоры) по его дискредитации сделали этот пароксизм Террора агонией революции. Результатом этих действий явился Термидор и ее гибель.

В историографии существует две концепции происхождения Террора. Первая, так называемая "конъюнктурная", основана на официальной версии событий, провозглашенной революционным правительством. Ее суть в том, что политика Террора была принята под давлением обстоятельств и явилась временной чрезвычайной мерой. Эта мысль совершенно четко сформулирована в большинстве правительственных документов той эпохи. Действительно, начало Террору положили народные выступления 4 и 5 сентября 1793 года, прошедшие под лозунгом "Хлеба и Террора!" По требованию народных масс Конвент принял Закон о подозрительных. Кроме того, мы говорили выше о тяжелом положении страны из-за внешней интервенции и внутренней контрреволюции. В пользу этой концепции свидетельствует также то, что те, кто осуществлял политику Террора, по своим убеждениям не были сторонниками чрезвычайного режима (по крайней мере, первые месяцы диктатуры). После заключения мира такая политика должна была лишиться всякого смысла. Большинство мемуаристов также не отвергает конъюнктурную природу Террора, правда, оспаривая в силу своего положения приведенные выше аргументы и перенося ответственность исключительно на тех, кого представляли исполнителями этой политики. Эта концепция была впоследствии разработана историками-сторонниками классической или традиционной интерпретации Великой французской революции: от так называемой романтической историографии (Ф. Минье, А. Тьер, Ф. Гизо) в первой половине XIX века, Ж. Мишле, Луи Блан во второй половине XIX столетия, А. Матьез и А. Олар в начале нашего века, и заканчивая современной, по большей части марксистской историографией. В настоящее время историки этого направления группируются вокруг кафедры Великой французской революции Сорбонны, до недавнего времени возглавляемой А. Собулем, а сейчас М. Вовелем. Что касается русской и советской историографии, то традиционная интерпретация событий революции здесь господствует пока безраздельно.

Другая концепция основана на том, что Террор был продиктован логикой революционных событий, подобных пружине, которая распрямляется после долгого сжатия и с силой ударяет по тем, кто ее сжимал. Согласно этой концепции, законы развития революции неминуемо должны были привести к крайностям, и только реакция на эти крайности могла положить ей конец. К крайним средствам вела, как мы указывали выше, и глобальность поставленных революцией задач. Здесь мы видим логическое противоречие с заявлением одного из современных историков-сторонников этой концепции Ф. Фюре, озаглавившего свою программную статью "Французская революция завершилась" – ведь задачи, поставленные ей, до сих пор ждут своего решения. Но это решение выходит за рамки социальной революции. Сейчас эта теория очень популярна во Франции, ее сторонники (кроме Ф. Фюре, здесь следует назвать Д. Рише, М. Озуф и П. Шоню) являются представителями третьего поколения школы "Анналов" (журнал "Анналы. Экономика, Общество, Цивилизация" дал истории таких выдающихся исследователей, как М. Блок, Л. Февр и Ф. Бродель) и группируются вокруг этого журнала.

Эти две концепции обусловлены различным подходом к историческому материалу. В отличие от сторонников традиционной версии, историки школы "Анналов" рассматривают события в рамках длительных исторических периодов. Следует признать, что в каждой концепции есть доля истины. Историку для его работы необходимо знакомство с фактами, в первую очередь, с источниками революционной и постреволюционной эпохи.

Стараниями исследователей были изданы несколько сборников документов.

Наиболее фундаментальной является публикация "Парламентских архивов" (7), издающаяся во Франции с 1862 года. Вышедшие в 80-е гг. нашего века тома 83-93 относятся к последнему году революции и содержат протоколы и выдержки стенограмм заседаний Национального Конвента.

Что касается других изданий правительственных документов, то здесь наиболее ценным является "Собрание постановлений Комитета общественного спасения" (15), изданное в начале нашего столетия под редакцией А. Олара на основе материалов, хранящихся в Национальном Архиве Франции (регистров Комитета, где отмечались не все принятые документы, и черновиков приказов). В этом издании было опубликовано большинство из известных в то время постановлений Комитета общественного спасения, не являвшихся секретными. Кроме того, Оларом было издано 6-томное "Собрание документов по истории Якобинского клуба в Париже" (8).

В конце XIX века С. Лакруа издал 7-томный сборник "Постановления Парижской Коммуны во время Революции" (4).

Любопытный документ эпохи представляют собой переизданные в 1828 году братьями Бодуэн "Неизвестные бумаги, найденные у Робеспьера, Сен–Жюста, Пэйяна..." (14) с приложением доклада Б. Куртуа от имени комиссии, работавшей с этими бумагами, и факсимиле основных документов (первое издание, без факсимиле, было предпринято в 1795 году). В задачу комиссии под руководством Куртуа, созданной после Термидора, входило документально подтвердить версию событий, объявленную тогдашними победителями. Комиссия уничтожила все, что хоть как– то могло поколебать эту версию. Документы подобраны крайне тенденциозно, а доклад председателя комиссии стал основой реакционной интерпретации Террора.

В конце прошлого века в замке Дропмор в Великобритании была найдена коллекция документов лорда Гренвилла, министра иностранных дел в революционный период, которая грозила опрокинуть традиционный взгляд на историю революции. Опубликованные в 1894 году в 3 томах Исторической комиссией по рукописям под названием "Рукописи Дж. Б. Фортескью, эсквайра, сохранившиеся в Дропморе" (13), эти документы, большинство из которых представляет собой донесения английской разведки, произвели шок в научном мире. В них, например, отмечалось, что аббат Сийес был негласным членом Комитета общественного спасения и одним из разработчиков его политики, а также в ином свете была представлена борьба группировок против Комитета и подготовка Закона о реорганизации Революционного трибунала. Многие историки, в том числе А. Олар, отрицали подлинность дропморских документов, но в результате тщательной проверки она была доказана. Очевидно, что информатор Гренвилла и его резидента д'Антрега был человеком очень осведомленным, возможно, членом Комитета общественного спасения. Некоторые современные исследователи считают, что таким агентом был Барер (177). Так или иначе, эти документы используют в своей работе многие историки.

В Отделе редких книг Государственной публичной исторической библиотеки находится любопытное издание (12), представляющее собой переплетенные отчеты о заседаниях Революционного трибунала в Париже с 1 марта 1793 года до 18 мессидора II года (6 июля 1794 года), напечатанные в типографии трибунала. К отчетам приложен рукописный (начала XIX века) список людей, приговоренных к смерти.

Следует отметить незаслуженно забытую историками многотомную "Парламентскую историю французской революции" Бюше и Ру (9), представляющую собой сборник разнообразных документов (протоколов, стенограмм, отчетов, постановлений) революционной эпохи с комментариями авторов.

Сборники документов периода французской революции издавались и в нашей стране. Наибольший интерес представляют сборник "Революционное правительство во Франции в эпоху Конвента" под редакцией Н. М. Лукина (3) и двухтомник "Документы истории Великой французской революции" под редакцией А. В. Адо (1) (1-й том вышел в 1990 году, 2-й – экономическая история – сейчас готовится к печати).

Издано много произведений людей, живших в революционную эпоху. Прежде всего, это сборники выступлений известных революционеров, Робеспьера (24, 25), Дантона (18), Сен-Жюста (26) и Демулена (20), которые неоднократно переиздавались во Франции. Некоторые переводились и в нашей стране.

Кроме того, сохранились отдельные доклады членов правительства, изданные в виде брошюр по постановлению Конвента, например, доклад Барера о покушении на Колло д'Эрбуа (19). Эта неудачная попытка, состоявшаяся 24 мая 1794 года, сыграла на руку сторонникам усиления Террора.

В начале нашего века были опубликованы "Обвинительные речи" общественного обвинителя Революционного трибунала А. Фукье-Тенвиля (22) с приложением "записок", относящихся к событиям периода Террора.

В 1936 году А. Матьез переиздал газету "Старый Кордельер" (21), которая издавалась К. Демуленом зимой 1794 года и сыграла большую роль в борьбе группировок.

Из посттермидорианских изданий следует отметить речь Л. Лекуантра "Преступления бывших членов Комитетов" (23) (у него было несколько выступлений на эту тему, которые вызвали большую полемику) против тех, кто осуществлял политику Террора и после переворота обвинял в этом Робеспьера. Этой же теме посвящен и доклад М. Саладена (27) от имени комиссии, расследовавшей деятельность Бийо-Варенна и других бывших членов правительственных комитетов. Задача комиссии была трудна, так как большинство документов было уничтожено Куртуа и самими комитетчиками. Уцелевшие документы опубликованы в приложении к докладу Саладена.

Очень любопытный род документов представляют собой мемуары участников и свидетелей событий. Что касается участников, то уцелели в революции, за редким исключением, отнюдь не лучшие. Этот факт, к сожалению, определяет характер революционной мемуаристики. Кроме того, мемуары часто писались не по следам событий, а по истечении многих лет, и некоторые факты стирались в памяти или представлялись в ином свете. Свойство любого мемуариста – выставлять себя с хорошей стороны и умалчивать о том, что могло бы его очернить. А многим деятелям революции было что скрывать.

Было издано несколько сборников мемуаров, наиболее известные из которых – "Мемуары о тюрьмах" (45), написанные политзаключенными (существуют также самостоятельные издания мемуаров заключенных (36, 41)) и изданная на русском языке "Французская революция по показаниям современников и мемуарам" (29).

Удалившиеся на покой политические деятели писали мемуары, похоже, с двумя целями: скрыть правду и очернить своих противников. Делалось это разными способами. Бийо-Варенну, например, было, что рассказать, но его "Неизвестные мемуары" (35) представляют собой поток метафизических рассуждений на абстрактные темы. Гораздо больше информации можно обнаружить в предисловии А. Бежиса к ним.

Депутат Конвента М. Бодо собрал множество анекдотов о своих политических противниках, рассказанных, по-видимому, Барером, их известным сочинителем. Представляющие интерес в качестве фольклора, его записные книжки были изданы в конце прошлого столетия под названием "Записки о Конвенте" (33).

"Мемуары" Ж. Фуше (42), известного террориста, а впоследствии министра полиции при Наполеоне, являются сухим изложением событий, не дающим никакого представления о личности их автора и его подлинной деятельности.

Несколько более информативными можно считать "Мемуары" Б. Барера (30), изданные, по его просьбе, после его смерти, последовавшей в 1842 году. Правда в них причудливо переплетена с ложью. Очень любопытны характеристики деятелей революции, помещенные в IV томе.

Воспоминания людей рангом пониже более интересны для историка, как это не покажется парадоксальным. "Фрагменты..." журналиста Дюссо (39) содержат великолепные психологические портреты депутатов Конвента.

Оказавшись после 9 термидора в тюрьме, секретарь Комитета общей безопасности Г. Сенар написал там свои "Мемуары" (или "Разоблачения") (48), где он рассказывает об организации некоторых операций Комитета (в частности, о деле "Богородицы" К. Тео, направленном на дискредитацию Робеспьера, и о наблюдении за Тальеном в Бордо). Эти мемуары были изданы через 28 лет после смерти их автора и, очевидно, отредактированы его бывшими коллегами.

В нашей стране по известным причинам было опубликовано немного работ, посвященных Террору. Сейчас, когда тема вошла в моду, начали появляться статьи в прессе, но большинство из них содержат рассуждения в духе доклада Куртуа, а приводимые факты чаще всего не соответствуют действительности. Можно предположить, что их авторы, не знающие иностранных языков или не утруждающие себя изучением работ современных западных историков, просто используют общественный интерес к Террору для получения гонораров. По отношению к данной теме это представляется бестактным.

К 200-летию Великой французской революции, которое широко отмечалось в 1989 году, во Франции вышло много литературы, посвященной в том числе и периоду Террора. Среди них следует отметить книги Б. Бачко "Как выйти из Террора?" (50) и Ж. Домека "Последние месяцы Робеспьера" (56). Это добротные современные исследования, содержащие богатую фактографию и представляющие большой интерес для исследователей.

В конце XIX и в начале XX столетий в западных странах вышло много исследований, посвященных последнему периоду революции. Они развивают в основном традиционную интерпретацию событий и не содержат каких-либо новых данных. Это работы Э. Бире (53), Дж. Бринка (54), У. Керра (59), С. Лумиса (62) и другие.

Гораздо больший интерес представляют книги, посвященные отдельным аспектам Террора: его применению, репрессивному аппарату, роли Террора в экономической политике. На них следует остановиться подробнее.

Что касается статистики репрессий, то в годы революции этот вопрос был весьма щекотливым. Из нее вроде бы не делалось тайны (сведения о числе заключенных в Париже каждые два дня сообщались Конвенту (7); Революционный трибунал регулярно публиковал отчеты о своих заседаниях (12)), но после 9 термидора участники событий спешно уничтожили документы, которые могли бы их скомпрометировать. Таким образом, списки жертв, составленные сразу же после революции (этими данными оперировал Лекуантр в своих обвинениях) оказались весьма неполными, но многие историки XIX века (Луи Блан, Бюше и Ру) использовали их за неимением лучшего. Точная статистика по Парижу содержится в работе А. Валлона (79), посвященной Революционному трибуналу, о которой пойдет речь ниже, но она не дает информации о размахе репрессий в провинции. Только в 1870 году Берриа-Сен-При в своем исследовании "Революционное правосудие" (162) составил более-менее полную статистику репрессий по всей стране.

Первый точный статистический анализ Террора был проведен английским исследователем Д. Гриром, во многом использовавшим работу Берриа, и опубликован в 1935 году под названием "Сфера действия Террора во время французской революции" (91). Он приводит не только точную цифру погибших, но и их социальный состав, обвинения, по которым они были казнены. Многочисленные таблицы и графики, приведенные в книге, позволяют проследить динамику Террора.

Работу Грира продолжил Р. Седийо в своем исследовании "Цена Революции" (94), опубликованном в 1987 году. Он уточняет цифры Грира и приводит статистику по гражданской войне в Вандее.

Что касается политических заключенных, то вышло несколько специальных исследований, посвященных им, первое из которых, "Тюремный альманах" Куассена (82), появилось еще в 1794 году. Значительная часть этих книг носит скорее описательный характер, как, например, работы К. Добана (83), Г. Флейшманна (84) или А. Савина (87). Первое серьезное исследование было предпринято в 1952 году Л. Жакобом (85). Кроме относительно полной статистики (точное число политзаключенных установить невозможно), в его книге "Подозрительные в годы Революции" приведены многие документы эпохи.

Последнее исследование на эту тему – книга О. Блана "Тюрьмы и приговоренные Революции" (81), вышедшая в 1989 году в Париже.

Для осуществления этой массовой политики Террора был необходим огромный репрессивный аппарат. Во главе его стоял Комитет общей безопасности. Как ни странно, существует только одно исследование, посвященное этому комитету. Это докторская диссертация Ж. Беллони "Комитет общей безопасности" (52), опубликованная в Париже в 1924 году. Диссертация написана по материалам Национального Архива Франции; деятельность комитета представлена в ней несколько идеализированной.

Мы говорили выше о Бюро общей полиции при Комитете общественного спасения. Единственная работа, посвященная этому учреждению, книга А. Ординга (64), вышедшая в Осло на французском языке, представляется вполне исчерпывающей.

Существует несколько книг, отражающих историю полиции. Из них следует отметить только "Полицию в годы Революции" А. Вермореля (69).

Гораздо больше литературы посвящено парижскому Революционному трибуналу. Это неудивительно, так как именно трибунал являлся как бы лицом репрессивного аппарата, известным всем орудием "национального мщения", как его тогда называли, в то время как полиция предпочитала действовать тайно. Первая работа, посвященная этому учреждению, книга Пруссиналя "История Революционного трибунала" (77), вышедшая в начале XIX столетия, буквально напичкана ложными фактами и измышлениями.

Ни в какое сравнение с ней не идет фундаментальный труд А. Валлона "История Революционного трибунала" (79). Это чрезвычайно подробное издание, содержащее, кроме статистики, о чем мы писали выше, отчеты о судебных процессах и материалы дел, которые рассматривались трибуналом.

Любопытна работа Г. Флейшманна "За кулисами Революционного трибунала" (76), освещающая внутренний мир этого учреждения, причем автор настроен весьма апологетически по отношению к членам трибунала.

Что касается деятельности репрессивного аппарата в провинции, существует работа В. де Бомфора "Революционный трибунал в Оранже" (51), изданная в Авиньоне. В ней идет речь о революционной комиссии, с мая 1794 г. в порядке эксперимента работавшей в соответствии с теми принципами, которые позже легли в основу Закона о реорганизации Революционного трибунала. За два с половиной месяца ее существования ей было приговорено к смерти около 400 человек.

Из всех политических процессов эпохи Террора наиболее примечательный – процесс Дантона. Не говоря уже о большом количестве статей, посвященных ему, вышло 3 книги: Дюбурдье (57), А. Матьеза и доктора Ж. Робине. Если книга Матьеза "Процесс коррупции во время Террора. Дело Ост-Индской компании" (63) раскрывает один из аспектов предыстории этого процесса, то в работе Робине "Процесс дантонистов в соответствии с документами" (68) идет речь о ходе самого процесса.

Любопытное издание было предпринято в 1964 году П. Кароном. В книге "Париж во время Террора" (65) собраны отчеты агентов-наблюдателей об обстановке в Париже в жерминале (апрель – май) 1794 года.

Террор был связан с экономической политикой правительства, так как по требованию народных масс врагом объявлялся всякий, кто нарушал закон о максимуме цен и препятствовал снабжению Парижа продовольствием. Именно народному движению посвящена работа А. Матьеза "Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху Террора" (96), переведенная в нашей стране в 1928 году.

Существует работа "Террор и продовольствие" английского историка Р. Кобба (98), отрицательно относящегося к террористическому режиму. Интерес для специалистов также представляет работа Ж. Лефевра "Аграрный вопрос в эпоху Террора" (95), которая переводилась у нас в стране.

Термидор явился закономерной кровавой развязкой Террора. События этих драматических дней всегда привлекали внимание историков, и о Термидоре существует большое количество литературы.

Версии современников, изложенные в докладах и памфлетах, представляют из себя, по понятным причинам, лишь "черную легенду". Нет нужды останавливаться на них подробно, достаточно ознакомиться с докладом Куртуа. Интерес представляет, пожалуй, только книга И. Вилата, бывшего присяжного Революционного трибунала и очень информированного современника "Тайные причины 9 термидора" и ее 2-я часть "Разоблаченные тайны Богородицы" (112), написанная в 1795 году и переизданная в 1825-м. Вилат писал свою книгу, находясь в тюрьме и желая оправдаться, к тому же включил в нее, "для усиления звучания", политические анекдоты, но этот блестящий памфлет содержит любопытные сведения о взаимоотношениях членов Комитетов накануне переворота.

Первая попытка создать научную работу, посвященную окончанию революции, принадлежит историку левого направления Э. Амелю, опубликовавшему в конце прошлого века свое исследование "Термидор в соответствии с оригинальными источниками" (107). Амелю удалось собрать богатую фактографию, и он много сделал для разрушения "черной легенды", окружавшей имена Робеспьера и его сторонников.

Через несколько лет вышла работа Ш. д'Эрико "Революция Термидора" (108), сейчас, к сожалению, незаслуженно забытая. В ней детально раскрывается предыстория переворота и обосновывается вывод, который нам представляется справедливым, о том, что Термидор явился результатом борьбы за власть между членами Комитета общественного спасения.

Из работ, вышедших в нашей стране, следует отметить две книги: исследование русского историка Н. Кареева "Роль парижских секций в перевороте 9 термидора" (103) (это первое такого рода исследование в мировой историографии, которое и поныне сохраняет свою актуальность) и небольшую работу Я. Захера "9 термидора" (102).

Наибольший интерес из работ современных французских историков представляет книга Ж. Вальтера "Заговор 9 термидора" (113), опубликованная в 1968 году, большая часть которой представляет собой подборку неизвестных документов, имеющих отношение к событиям переворота. Это, пожалуй, лучшая из работ историка.

В книге А. Соро "Накануне 9 термидора" (111) дается детальное описание событий переворота.

В 1989 году в Брюсселе вышла любопытная книга Ф. Брюнель "Термидор" (105), где автор отстаивает версию о единстве в Комитете общественного спасения по крайней мере до принятия Закона 22 прериаля.

Анализ литературы, посвященной Термидору, можно завершить словами известного деятеля Революции и Империи Камбасереса: "Решение по этому процессу вынесено, но не обжаловано".

Большинство историков, занимавшихся различными аспектами революции, не могли обойти вниманием период Террора. Поэтому мы рассмотрим здесь работы, не имеющие прямого отношения к данной теме, но представляющие определенный интерес.

Большинство так называемых классических историй французской революции было переведено на русский язык. Из них наиболее информативным является труд Луи Блана "История французской революции" (114), вышедший в 12 томах в нашей стране в начале века (в несколько вольном переводе Редькина). Автор, известный политический деятель социалистической ориентации, писал свою книгу, находясь в эмиграции в Англии, и использовал богатейшие фонды Библиотеки Британского Музея.

Другая классическая история, труд Ж. Жореса "Социалистическая история французской революции" (116), издавалась в нашей стране несколько раз. Последнее издание выпущено в 80-х гг. с комментариями А. Собуля и А. Адо. Единственное слабое место книги в том, что автор так и не может вразумительно объяснить причины возникновения Большого Террора.

В начале XX века в нашей стране была переведена работа известного французского филолога-позитивиста И. Тэна "Происхождение современной Франции", вышедшая под названием "История французской революции" (126) и наделавшая в свое время много шума. Это настоящий контрреволюционный памфлет, но в нем содержится хорошее исследование психологии толпы. До последнего времени книга в нашей стране находилась под запретом.

К классическим работам относится и исследование выдающегося теоретика анархо-коммунизма П. А. Кропоткина (119). Но, как ни странно, эта работа не представляет из себя ничего интересного.

Наиболее известной классической работой является труд Ж. Мишле "История французской революции" (146), в нашей стране не переводившийся. Книга содержит в себе все недостатки историографии середины XIX столетия и не вносит ничего нового в понимание Террора.

В книге марксиста Г. Кунова "Борьба классов и партий в Великой французской революции 1789-1794 гг." (120), переведенной после Октября в нашей стране, сделана попытка разложить фракционную борьбу по классовым полочкам, что выглядит весьма неубедительно.

Много информации по интересующему нас периоду содержат "Лекции о французской революции" Л. Эктона (128), в частности, о некоторых аспектах Террора и контрреволюции.

Очень полезна для историка книга П. Карона "Практический учебник по французской революции" (135), позволяющая ориентироваться в революционных событиях и в информации о них.

В 1937 году вышла книга П. Гаксотта "Французская революция" (141), содержащая много фактов по периоду Террора. Автор расценивает Террор как "франко-французский геноцид".

Книгу Ж. Ленотра (академика Т. Гослена) "Париж в дни революции" (122), выдержавшую два издания в дореволюционной России, можно оценить только как великолепный образец антинаучной фантастики, основанной на "черной легенде" периода Террора. Поскольку книга считается все-таки научным трудом, мы поместили ее в раздел "Общие работы", а не "Художественная литература".

В 1955 году вышел сборник статей Ж. Лефевра "Исследования по французской революции" (143), в который вошли статьи о законе 22 прериаля и других аспектах Террора.

Очень интересной представляется работа Г. Ферреро "Две французские революции 1789-1796" (136), вышедшая в Швейцарии. История революции изложена в ней на основе "дропморских бумаг" и других разведывательных донесений, что дает картину, сильно отличную от классической.

Из современных работ следует отметить "Эссе о Революции" Х. Арендт (131), оригинальную попытку философского осмысления революционных событий, "Историю Великой буржуазной революции во Франции" А. Собуля (125), переведенную на русский язык – современный вариант традиционной историографии революции, и работу представителей школы "Анналов" Ф. Фюре и Д. Рише "Французская революция" (139) (о концепции этих авторов мы уже говорили; следует добавить, что режим революционной диктатуры они расценивают как "занос" революции, когда она пошла по антибуржуазному пути; с этим трудно не согласиться). Ф. Фюре и М. Озуф написали также "Критический словарь французской революции" (138).

Террор приходится на время якобинской диктатуры. Этому периоду посвящено немало книг, в том числе и в советской историографии. Следует назвать сборник статей "Из истории якобинской диктатуры" (150), вышедший в 1962 году в Одессе, великолепную работу В. Ревуненкова "Очерки по истории Великой французской революции. Якобинская республика и ее крушение" (152), а из французских исследований – работу современного историка М. Булуазо "Якобинская республика 10 августа 1792 года – 9 термидора II года" (156). Народному движению посвящена фундаментальная монография А. Собуля "Парижские санкюлоты во время якобинской диктатуры" (153), переведенная на русский язык.

В 1989 году в серии "Жизнь замечательных людей" вышла книга Н. Молчанова "Монтаньяры" (151), написанная в духе постреволюционных памфлетов и содержащая массу сведений, ложность которых давно доказана западными историками. Удивительно, как в наше время могут появляться подобные работы.

Великая французская революция внесла свои изменения в правосудие, многие из которых были связаны с режимом Террора. Революция создавала свои правовые нормы, диктуемые требованиями момента, и Террор осуществлялся почти всегда в полном с ними соответствии. Известный закон 22 прериаля явился чудовищной смесью старых правовых норм (суд присяжных и т. п.) и идеологических новаций (доказательства вины могут быть "моральными", "мерилом вынесения приговора является совесть присяжных, просвещенных любовью к родине") – последствия его применения известны. Для понимания событий историку необходимо ознакомиться и с правовой стороной Террора.

У этой темы есть несколько аспектов. Во-первых, это изменение права в целом. Этому посвящено много работ. Нужно отметить книги Ж. Арона "Великие реформы революционного права" (159), П. Бейка "Французская революция с точки зрения права" (161), написанную с реакционных позиций. О работе Берриа Сен-При мы уже говорили. Исследование Дювержье "Законы и декреты после 1778 года" (166) позволяет проследить динамику эволюции права. Из современных работ наиболее интересными являются "Революционное правосудие" Дж. Годфри (169), в которой много внимания уделено правовому обоснованию Террора, и новейшая работа Ф. Файяра (168) под таким же названием.

По своей идее, Террор бал направлен против контрреволюции, и ей он во многом обязан своим существованием. Враги революции были отнюдь не вымышленные, как некоторые историки пытаются доказать. Другое дело, что они чаще всего оставались безнаказанными, а гибли невинные люди, но это не аргумент в пользу отсутствия контрреволюции.

Существует две фундаментальных монографии по истории контрреволюции: "Контрреволюция: доктрина и действие" Ж. Годшо (181) и "Контрреволюция или Безнадежная история" Ж. Жанжамбра (180).

Большой интерес как у современников, так и у историков вызывала тайная контрреволюция, заговоры, шпионаж. Одним из самых загадочных был роялистский заговор барона де Батца. Вышло несколько посвященных ему исследований (174, 175, 178, 182), часть из которых написана потомками барона, но завеса истории по-прежнему отделяет от нас тайну этого заговора, связанного с попытками освобождения Марии-Антуанетты, борьбой группировок и покушениями на деятелей революции.

Мы не раз ссылались в нашей работе на так называемые "дропморские бумаги", донесения разведывательной сети, возглавляемой графом д'Антрегом. Об ее деятельности написаны две книги: "Сеть д'Антрега" Ж. Шомье (179) и "Жизнь заговорщика" Бессана-Масне (176).

В год 200-летнего юбилея революции в Париже вышла книга О. Блана "Люди Лондона или Тайная история Террора" (177), рассказывающая о деятельности английской разведки, имевшей весьма высокопоставленных осведомителей в интересующий нас период.

Существует немало работ, посвященных отдельным революционным учреждениям. Среди книг о Конвенте нужно отметить 8-томный труд Л. Галлуа "История Национального Конвента" (189) вышедший во II-й четверти прошлого столетия, который по своей направленности отличается от других работ той эпохи, посвященных революции, и современное исследование Жано "Каждодневная жизнь Национального Конвента" (190).

Вышло несколько работ, посвященных Комитету общественного спасения. Среди них наиболее интересными являются "Революционное правительство" П. Мотуше (193), вышедшая в начале нашего века и считающаяся классической, и "Двенадцать правителей" Р. Палмера (194), информативная монография, выдержавшая 2 издания.

Два исследования, оба очень подробные, посвящены Коммуне Парижа. Это книги В. Ревуненкова "Парижская Коммуна 1792-1794 гг." (195) и П. Сен-Клера Девиля "Коммуна II года" (196).

Среди книг о Якобинском клубе следует отметить работу К. Бринтона "Якобинцы. Эссе по новой истории" (197), вышедшую в Нью-Йорке.

В такие исторические периоды, как Террор, очень многое зависит от конкретных личностей. Мотивы их поведения понять иногда непросто. К некоторым выводам может привести изучение биографий революционеров.

Существует 2 специальных биографических справочника, содержащих информацию о деятелях интересующего нас периода. Это новейшее издание "Французская революция: Биографический справочник" К. Мансерона (211), выпущенный во Франции к юбилею Революции и "Справочник депутатов Конвента" А. Кучинского (210) 1917 года издания, охраняющий и поныне свою ценность, несмотря на некоторую тенденциозность. Кроме того, издано несколько сборников биографий деятелей революции, из которых особого внимания заслуживают книги Ж. Жореса (208) и А. Собуля (216).

В данный раздел мы включили лучшие, на наш взгляд, биографии известных деятелей революции. Это новейшее исследование Ж. Фрера "Победа или смерть. Робеспьер и Революция" (204) (более известна работа Ж. Вальтера о Робеспьере, вышедшая в 60-е гг., но книга Фрера информативнее), "Дантон" известного американского исследователя Н. Хэмпсона (207), монография Ж. Клареси "Камиль Демулен. Люсиль Демулен. Исследования о дантонистах" (201) с приложением многочисленных документов, оригинальная работа М. Грей "Эбер: агент роялистов" (205), биография Сийеса Чэпема (200), основанная на "дропморских документах", а также апологетическая и, к сожалению, единственная биография этого деятеля "Бийо-Варенн, ультра-революционер" Ж. Гилена (206).

Существуют книги, посвященные деятелям не столь высокопоставленным, но являвшимся характерными представителями той эпохи. Среди них особо следует отметить сборники статей А. Матьеза "Вокруг Робеспьера" (213) и "Вокруг Дантона" (212).

Не только историки, но и писатели по-разному оценивали и представляли себе Террор, и образы, которые он породил в мировой литературе, достаточно показательны. Задача писателя состоит не в том, чтобы излагать известные факты, а в том, чтобы передать сам дух эпохи. Именно поэтому мы включили в нашу работу сведения о ряде художественных произведений, драматических, поэтических и прозаические, изданных преимущественно в нашей стране. Их художественный уровень и точность отражения событий различны, но они представляют из себя в некотором роде исторических факт (мы не включили в нашу работу лишь произведения низкого художественного уровня и не имеющие ничего общего с историей, как, например, роман модного ныне писателя М. Алданова "9 термидора").

Библиография французской революции, как ни странно, очень немногочисленна. Нами было обнаружено только 6 самостоятельных библиографических изданий, в 4-х из которых речь идет об архивных фондах. Наиболее известна работа А. Тюэтэ "Общий перечень рукописных источников по истории Парижа во время французской революции" (238), опубликованная на рубеже XIX и XX столетий. В преддверии 200-летнего юбилея Великой французской революции во Франции вышла работа "Французская революция в архивах" (236), изданная Национальным Архивом и Центром французской документации.

Собственно библиографические указатели – это работы М. Турне "Библиография истории Парижа во время революции" (237), вышедшая в одно время в "Перечнем" Тюэтэ, и "Великая французская революция. Указатель русской и советской литературы" (233), изданная ИНИОН и Институтом всеобщей истории АН СССР в 1987 году.

В заключение необходимо напомнить об искушении, в которое вводит исследователя современная действительность. Перенося реалии прошлых эпох на нашу почву, историк имеет опасность скатиться к сомнительным историческим параллелям и слишком абстрактным обобщениям. История всегда очень конкретна. Исследователь должен перенестись в прошедшую эпоху и взглянуть на нее глазами живших тогда людей. И многие поступки, кажущиеся немотивированными, найдут свое объяснение, а то, что сейчас представляется слишком уж ясным, предстанет в ином свете.

Есть грань, которая отделяет эти рассуждения от вывода о полной бессмысленности исторической науки. История – это кладезь человеческого опыта, и мы должны вынести оттуда понятие о степени необходимости человеческих поступков, о смысле добра и зла. Чтобы трагедия больше не повторилась, а свет истинных ценностей не погас в наших руках.