14 октября 2020 г. в 11:30
Есть только два способа прожить свою жизнь.
Первый — так, будто никаких чудес не бывает.
Второй — так, будто всё на свете является чудом.
Не бойся, если ты один. Бойся, если ты ноль.
…И тут случилось страшное! Всё произошло совершенно неожиданно после яркой вспышки молнии. Неведомая сила вырвала «Летучую мышь» из моих рук. Она унеслась в сторону с противным свистом самой высокой тональности. Затем, как мне показалось, появился светящийся жёлтый шар размером с теннисный мячик, который медленно стал перемещаться ко мне. Шар приближался…
Было слышно угрожающее шипение и жужжание, исходящее от него. Свет от летящего клубка горящей энергии осветил всё пространство чердака. Хотелось превратиться в дождевого червя, и зарыться, как можно глубже в землю, но этого не позволял сделать деревянный пол. Единственным спасением было обратиться в маленькую мышь и забиться в старый хлам. Но я ещё не овладел подобными паранормальными способностями. По телу, от шеи до самых пяток, пробежала толпа бешеных муравьёв. Подозреваю, что остаток волос на моей голове принял положение «смирно», словно строй молодых новобранцев перед грозным старшиной.
Не долетев до меня пару метров, комок светящейся энергии взорвался, издав громкий хлопок, напоминающий взрыв петарды и разлетелся на мелкие кусочки. В глазах потемнело. Почувствовалась резкая боль, словно под веки сыпанули горсть песка. Уши на пару секунд заложило. Одновременно весь чердак наполнился зловонным жёлтым дымом. Стало трудно дышать. Весь этот смрад стал собираться в огромный шар. Затем завихрения превратились в толстый канат и, извиваясь словно кобра, устремились вверх к самой крыше. Наверху канат вновь обрёл форму шара, состоящего из сгустка неведомой и явно негативной энергии.
Мощная взрывная волна большой силы отбросила меня спиной к опорной балке. Полёт прошёл неудачно, так как мгновенная боль от удара пронизала всё тело. Не понимая, что произошло, я сполз по столбу, словно скользкая медуза, брошенная могучей рукой античного атлета. Замерев на мгновенье у основания балки, я завалился набок. В завершение моего короткого путешествия в пространстве, на меня плавно свалилась старая этажерка, опутанная слоями паутины, с набором пыльных газет, книг и прочего канцелярского хлама. Что было дальше, я не помню. Сознание отключилось…
Часть первая
Глава первая. Домик в деревне
Не браните погоду — если бы она не менялась, девять человек из десяти не смогли бы начать ни одного разговора.
Фрэнк Хаббард
Где-то вдалеке, за кукурузным полем, послышались приглушённые удары грома. Поднявшийся ветер гнул к земле ветви фруктовых деревьев, срывая с них молодую листву. Грозовой фронт надвигался очень быстро. Мрачные свинцовые тучи мгновенно затянули всё небо и во дворе мгновенно потемнело. Тяжёлые капли дождя, словно горошины, сыплющиеся с туч, застучали по металлическому подоконнику. В воображении возникла красочная картинка, на которой строй юных барабанщиков усердно выбивает дробь на маленьких барабанчиках. Встряхнув головой, я прогнал прочь ненужное видение. Пошевелил пальцами затёкших от долгого сидения ног. Ушки тапочек-зайчиков зашевелились, рассмешив меня. Сидя с ноутбуком за небольшим столиком у самого окна, я завершал новый методический курс. Неожиданный погодный катаклизм оторвал меня от работы и дал возможность немного отдохнуть. Упираясь подбородком в ладонь, я уставился в окно, разглядывая длинные косые струи дождя. Но работа не давала права отвлекаться даже на такие очаровательные картины природы. Взглянув на экран ноутбука, я понял, что освещённости не хватало. Печатать стало сложно, и я был вынужден включить настольную лампу.
Да, прошу прощения, совсем забыл рассказать, почему я оказался в сельском доме. Неделю назад, слегка повздорив с женой из-за какого-то пустяка, я, взял ноутбук, и сев в старенький, но ещё надёжный «Sens», уехал в сельский домик. «Нет худа без добра», — решил я. — «Зато, завершу работу над новым методическим курсом по отказу от курения».
В голову приходили различные оригинальные названия методического пособия для желающих навсегда избавиться от пагубной привычки.
«Что, если назвать курс так: «Как бросить вредную привычку»? Нет, вредных привычек много, нужно конкретнее. Например: «Антитабачный курс самостоятельного избавления от курения»… Тоже не то! Не притягивает взгляд и не привлекает звучанием. Может быть, так: «Я отказался от курения и научился жить без табака!» О! В этом уже есть определённая привлекательность. Но, всё равно, чего-то не хватает. А коль чего-то не хватает, то, следовательно, и не привлекает!
А что, если дать новому методическому курсу необычное название: «Как навсегда избавиться от курения, сидя в домашнем кресле»? Как вам такое название? В воображении возникла красочная картинка мужчины в тёплом домашнем халате и ушастых тапочках-зайчиках. Развалившись в большом и мягком кресле, он сладостно потягивает трубку. Из неё медленно поднимается вверх дымок, наполняя комнату ароматом голландского табака…
Нет, и ещё раз нет! Эта картинка совершенно не вписывается в сценарий методического курса, связанного с избавлением от курения. Как говорил один умный доктор:
«Дорогой табак отличается от дешёвого табака более чистыми, вкусными и ароматными ядами».
А яд он и в Африке яд, какие бы заманчивые запахи он не источал! Это любил повторять мой командир авиационного полка в Заполярной Амдерме. Правда, звучало это изречение немного иначе. Надеюсь, что вы не один раз его слышали. Что, я ошибся? Вам никогда не приходилось слышать крылатую фразу старших офицеров, которым до генеральского звания оставался один строевой шаг? Исправим данную ошибку. Командир внушал нам, что «полковник он и в Африке полковник, пусть даже бледнолицый он!» При этом его красное от северного ветра лицо было суровым, как сама природа Заполярья. Но давайте вернёмся к разбушевавшейся погоде.
За окном, совсем рядом со старой яблоней, раздался страшный удар грома. С затихающими раскатами он стал удаляться в сторону огорода. Но через пару секунд, ярчайший разряд молнии ударил в стену дома, осветив ярким светом всё вокруг. Ослеплённый яркой вспышкой, я инстинктивно закрыл глаза. Показалось, что на мгновение ослеп. Когда я открыл глаза, озноб страха пробежал по телу. Ничего не вижу? Я стал усиленно моргать веками, чтобы понять, что это ошибка, всего лишь кратковременная защитная реакция организма. И, о радость! Стало различаться свечение экрана ноутбука. Но это был единственный источник света в комнате и во всём доме. Настольная лампа не горела. Чтобы убедиться в этом, я несколько раз пощёлкал выключателем, но, увы. Мрак не исчезал. Иногда редкие вспышки молнии озаряли тёмную комнату. Встав из-за стола, я на ощупь добрался до окна и взглянул на дома своих соседей. Их жилища, как и моё, темнели чёрными окнами. Стало немного легче от мысли, что это не только моя беда. Общее несчастье всегда уменьшает личную трагедию, делая её всего лишь небольшой драмой.
«Но надо что-то делать, чтобы вернуть освещение в комнату. Не сидеть же в темноте, пока ремонтная бригада доберётся в отдалённое село и вернёт жителям одно из достижений цивилизации».
В памяти возник огромный лозунг, установленный на фасаде правления колхоза в середине семидесятых годов прошлого века:
«Коммунизм — это есть советская власть плюс электрификация всей страны!»
И пусть уже почти тридцать лет прошло с тех пор, как нет ни коммунизма, ни советской власти, но с электрификацией всей нашей страны, по-прежнему, не всё в порядке.
Как говорил любимец детворы ушастый Чебурашка:
«Строили, строили и, наконец, построили!».
Ни советской власти, ни самого социализма, а относительно электрификации — сами видите, что творится. Придётся искать вечно живые блага доэлектрической эпохи — обычные парафиновые свечи.
И тут я вспомнил, что однажды, на чердаке, видел старую керосиновую лампу. Включив подсветку мобильного телефона, по старым скрипучим ступенькам, я осторожно поднялся на чердак и начал поиски лампы.
Почему промолчало моё подсознание и не дало мне сигнала «Стоп!»?
Если бы я только мог хотя бы чуть-чуть предчувствовать, что меня ждёт наверху — никогда бы не полез на чердак!
Скажите, вам когда-нибудь приходилось бывать на чердаках старых сельских домов? Если нет, то я вам искренне сочувствую. Некоторые чердаки можно вполне поставить в один ряд с музеями древних и антикварных предметов. Однажды, много лет тому назад, будучи школьниками начальных классов, мы с двоюродным братом отправились в увлекательное путешествие. Когда дедушка с бабушкой ушли на базар, я и Денис забрались на чердак деревянного дома. Путь в неведомое пространство был довольно опасным. По скрипучей деревянной лестнице, которая была притащена из сарая, мы осторожно добрались до чердачной двери. Раскрыв чрево чердака, мы впали в ступор. От увиденной картины у нас с Денисом отвисли челюсти.
Ещё бы! Такого разнообразия ненужных вещей нам не приходилось встречать за всю нашу малолетнюю жизнь. Маленький трёхколёсный велосипед соседствовал с рамой от взрослого двухколёсного гиганта. Справа и слева от чердачного окна висели на гвоздях пальто и плащи, платья и рубахи разных фасонов и расцветок.
«Наверное, их носили ещё наши прабабушка с прадедушкой».
Такую мысль высказал брат Дениска, и я с ним тут же согласился. Под старой одеждой были свалены в кучу туфли и ботинки, кожаные сапожки и резиновые боты. Среди них ярким белым пятном выделялись спортивные тапочки. В те годы это был последний писк моды среди девочек и мальчиков. Правда, ещё очень ценились клееные китайские кеды, но достать их было вообще нереально! Купить же спортивные тапочки было реально, хотя и не просто. Лишь только они появлялись в продаже — разлетались, как горячие пирожки на зимнем морозе. Помню завистливые глаза своих одноклассников, когда первая красавица класса Танька Литвиненко на уроке физкультуры появилась в белоснежных спортивных тапочках. Танькин отец привёз их из Ленинграда, где был в командировке. Весь день девчонки и мальчишки только и обсуждали эту потрясающую новость.
Так вот, лишь только наши взгляды пересеклись на этих чердачных тапках, мы с братом стремглав бросились к ним. Денис оказался более шустрым. Пока я ещё только приближался к обувной куче, он уже примерял тапок на свою ногу.
— Эх, не везёт! — расстроено произнёс он, завязывая шнурок на тапке. Модный тапок был явно ему велик. Я тут же схватил второй и стал примерять обувь. Тапок красиво сидел на ноге, но был размера на два больше.
— Ничего, можно напихать в носок бумаги! — высказал я свою идею, представляя себя рассекающим улицы родного массива в модных тапках.
— А у них подошва оторвана! — радостно воскликнул Денис.
— Где оторвана? — не поверил я, думая, что брат специально разыгрывает меня из-за того, что тапки не его размера.
— Да вот же, глянь! — Денис протягивал мне рваный тапок.
— Да, точно не везёт, — согласился я, внимательно вертя в руках тапочек с оторванной подошвой.
Расстроенные до глубины души, мы обули на босые ноги лёгкие сандалии и направились к выходу с чердака. После такой материальной утраты всё остальное богатство чердачного музея нас уже не привлекало…
***
Чердак нашего дома представлял собой свалку старой мебели и ненужных вещей. Здесь можно было отыскать всё, от облезших венских гнутых стульев и толстых перевязанных шпагатом связок с газетами, до пустых банок и бутылок. Среди пустой алкогольной стеклотары мой взгляд сразу выделил большую литровую бутылку, на дне которой оставалось грамм 100 ароматного любимого напитка, настоянного на шишках можжевельника. Во рту появилось вкусовое ощущение, словно я надкусил эту самую шишку.
«Странно, как здесь оказалась бутылка с недопитым алкоголем?» — молнией пронеслась в голове мысль и тут же исчезла. Я продолжил изучение пустых бутылок. Некоторые из них привлекали взгляд необычностью своих форм. Среди бутылочной стеклотары были виноградные грозди и пузатые то ли яблоки, то ли помидоры, изысканные узорчатые графины и родственники цветочных ваз. В свете постоянно гаснущих лучей телефона я сумел различить даже бутылку в форме женской фигуры с корзиной на голове. Не удержавшись от соблазна, я протянул руку к столь необычной бутылке и вытащил её из общего запылённого годами строя.
«Интересно, откуда такой оригинальный набор взялся в отдалённом сельском доме?»
Протерев ладонью «женскую фигуру» на донышке я прочитал надпись, что сие диво произведено в Румынии. И рядом год выпуска — 1977.
«Ну, румыны, ну и мастера! Это надо же такое чудо придумать?!»
Вернув бутылку в общий строй, решил, что неплохо было бы казённую продукцию из супермаркетов переливать в эту очаровательную фигурку. Вот уж родня, наезжая погостить, будет удивлена! Сразу посыпятся вопросы: «Откуда такое очарование? Где достал и раздобыл? Кто подарил?» Рисуя столь приятные для души картинки, я продолжал взглядом поиск керосиновой лампы.
Тусклый свет, исходящий от экрана телефона, выхватил ещё один необычный пейзаж. Отдельно в дальнем углу была обустроена выставка ненужной обуви: перекошенные туфли, рваные кроссовки, выцветшие резиновые боты времён НЭПа, женские сапожки без каблуков и стоптанные ботинки взрослых и детей. Всё помещение чердака было покрыто пылью прошлого и нынешнего столетий. Кое-где с крыши, словно тонкие нити лапши, свисала паутина.
«Словно музей забытых старых вещей…», — подумал я. — «Где отыщется всё, кроме того, что необходимо в данный момент».
А в данный момент, как вы помните, мне очень была нужна керосиновая лампа. Перешагивая и обходя бесценный хлам, я дважды пересёк чердак от одной стенки с маленьким окошком к другой, с окошком, выходящим в сторону речки. Поиск не увенчался успехом. Очередная вспышка молнии, на мгновение ярко осветила чердачное помещение. И, о, счастье! На одной из опорных балок я увидел то, что так упорно искал. Лампа располагалась на гвозде чуть выше моей головы. Я же всё своё внимание уделил тому, что располагалось на чердачном полу. Именно поэтому поиск занял так много времени.
Добравшись сквозь ценные экземпляры чердачного музея к заветной цели, я снял лампу с гвоздя. В народе за этой керосинкой прочно закрепилось название «Летучая мышь».
Глава вторая. «Летучая мышь», как она есть.
23 октября 2020 г. в 16:06
Самые нелепые поступки человек совершает всегда из благороднейших побуждений.
Оскар Уайльд
Подозреваю, что многие из моих читателей не представляют себе, что такое керосиновая лампа. В лучшем случае, им приходилось слышать это словосочетание от своих дедушек или бабушек. Сам я впервые увидел лампу, когда мне было 14 лет. Я тогда гостил на летних каникулах у дедушки в деревне Саратовской области. О керосиновой лампе мне рассказал дед Иван Петрович, колхозный тракторист и комбайнёр. Рассказал толково и понятливо для детского ума. Поэтому считаю, что будет правильно вкратце, в нескольких фразах, описать читателям это чудо света XIX–XX века. Вот что я запомнил из рассказа своего деда Петровича. Так звали его в деревне и стар и мал.
Итак, керосиновая лампа — это светильник, работающий на основе сгорания керосина. Свою популярность она приобрела, как я успел отметить, в XIX — начале XX века. Но после широкого внедрения электрического освещения керосиновые лампы стали использоваться в основном там, где нет электричества. Они служили источником аварийного освещения на случай отключения электроэнергии.
Считается, что первые керосиновые лампы появились в 1853 году. В этом году австрийские аптекари Игнатий Лукасевич и Ян Зех из Львова начали использовать керосин в доработанной масляной лампе. В том же году свою конструкцию керосиновой лампы с плоским фитилем предложил Рудольф Дитмар из Вены. Его конструкция стала прототипом серийной керосиновой лампы, производство которой начали в США в 1856 году. Нет, об австрийцах-рационализаторах мне рассказал не мой дед Иван Петрович. О них я прочитал в БСЭ, после окончания школы. Вы спрашиваете, что такое БСЭ? Извините, мой уважаемый читатель! Постоянно забываю о том, что рассказ могут читать представители разных поколений. Так вот, БСЭ — это Большая Советская Энциклопедия.
Принцип действия лампы прост. В ёмкость заливается керосин, в эту же емкость опускается фитиль. Другой конец фитиля зажимается поднимающим устройством в горелке, которая устроена таким образом, чтобы воздух проникал снизу. Керосиновая лампа зачастую имеет плетёный фитиль. Сверху горелки устанавливается ламповое стекло, которое выполняет сразу две функции: обеспечивает тягу, а также служит для защиты пламени от ветра.
Широкое распространение получили керосиновые лампы «Летучая мышь». Они изготавливаются в ветрозащитном исполнении.
У меня всегда возникал вопрос, на который я не мог найти ответа: «Почему её назвали «Летучая мышь»? На диковинное создание ночных млекопитающих, данное изобретение человеческого разума совершенно не похоже. Как по мне, внешне лампа даже отдалённо не напоминала летучую мышь. Или она имеет возможность осуществлять самостоятельные полёты? Тогда где её крылья? А возможно, что имя своё лампа получила, оторвавшись от земли на борту первого самолёта братьев Райт, когда освещала им воздушную трассу? А может она обрела своё имя ещё ранее, осуществив полёт на воздушном шаре?
Уже работая над данным рассказом, чтобы утолить свою пытливость, я обратился к интернету. Именно в сети я нашёл совершенно простое объяснение данному наименованию. Название «Летучая мышь» происходит от слова «Fledermaus». Так называлась немецкая фирма, которая в XIX веке создала ветроустойчивый фонарь с керосиновой лампой. Для полноты восприятия описанной конструкции представляю читателям именно ту керосиновую лампу «Летучая мышь», что покоилась многие годы на чердаке сельского дома.
Главное, что я отыскал её в этом историческом музее старых вещей. Что сразу бросилось в глаза — её внешний вид.
Самый главный и негативный момент заключался в том, что вся поверхность керосиновой лампы была покрыта толстым слоем ржавчины. А мутное стекло было засижено мухами многих поколений, отчего приобрело коричневый цвет. Складывалось впечатление, что данный экземпляр «родился» где-то в древних веках. Но все мои мысленные путешествия во времени были пресечены изображением и надписью на керосинке на иностранном языке:
На стеклянной колбе была изображена птица, как я понял — Феникс. Над ней была надпись, судя по всему, производителя данного экземпляра лампы. Но самое удивительное было ниже! Читаемая часть текста гласила — U.S.S.R.
Вот это — новость! Вот это — чудо!
Я усердно стал протирать ладонью стеклянную колбу. Хотя, какой толк от этого раритета, если в лампе нет керосина? Желая удостовериться в своей правоте, я стал усердно трясти «Летучую мышь».
Внутри лампы что-то интенсивно булькало. Я заулыбался от радости, словно нашёл старинный клад. Но, улыбка быстро исчезла с моего лица, лишь только я услышал доносящийся из металлического бачка кашель. На мгновение я опешил от такой неожиданности.
«Показалось? Звуковые галлюцинации? Или я и впрямь слышал кашель?» В этот момент раздался новый раскат грома, который перекатываясь, пробежал где-то рядом с домом. «Ну, конечно же, это гром», — стал успокаивать я себя.- «Что за чушь я выдумываю? Какой кашель может быть в этой старой и ржавой лампе?» Отбросив прочь все сомнения, я стал откручивать крышку заливной горловины. Крышка столь сильно проржавела, что ни в какую не желала откручиваться. «Сейчас бы специальной жидкости от ржавчины или, на крайний случай, пару капель керосина. Он очень хорошо разъедает ржавчину… А что я мучаюсь? Раз внутри что-то булькает, значит, керосин там есть!» — радостно решил я, и вновь с силой стал трясти лампу. Внутри лампы раздалось повторное покашливание. «Что же делать?» У моих ног лежал кусок старой ткани, то ли от рубашки, то ли от женского платья. «Была, не была!», — решил я, и плотно обмотав крышку тканью, что есть сил, старался открутить её. Крышка не выдержала моего силового давления и, с жутким скрипом, медленно стала вращаться по резьбе. И тут случилось страшное!..
Глава третья. Таинственный незнакомец.
23 октября 2020 г. в 16:23
Сидят два алкаша. Один у другого спрашивает: — Ты не знаешь почему меня все называют Джином? Наверное, потому что я всё могу. Второй ему отвечает: — Нет. Просто если где-нибудь открывается бутылка то сразу же появляешься ты.
Анекдот
…Когда я пришёл в себя и открыл глаза, дым немного рассеялся. Попытка отыскать телефон, желанного результата не принесла. Ни светящегося экрана, ни мигающей синей точки нигде не было видно. «Вот невезуха! Явно разрядилась батарея», — решил я. — «Ладно завтра днём отыщу пропажу».
Я попытался встать, но боль в спине напомнила мне о том, что случилось. И тут, к своему удивлению, я вдруг обнаружил, что на чердаке, кроме меня, находится ещё одно живое существо. Точно передать его формы я не мог. Оно было каким-то расплывчатым и неясным. Единственное, что я чётко различал, что это дымовой сгусток, постоянно меняющий свои очертания. Он висел под крышей, совершая колебательные движения. Мне показалось, что ЭТО — энергетическое вещество, которое стремится, как можно быстрее вернуться в свою утраченную форму. А может быть, таким образом, неведомое ЭТО выбирает точку на моём теле, чтобы осуществить смертельную атаку? От этой мысли стало не по себе.
«Не было печали! А-Б-В-Г-Д!» — Я мысленно выругался от неожиданного происшествия. — «Вот и сходила бабушка за хлебушком», — как говорится в одном старом анекдоте, а я за керосиновой лампой. Будь она трижды неладна! А-Б-В-Г-Д! Только потусторонних агрессивных привидений для полного счастья мне и не хватало!» Из-под крыши раздалось глухое покашливание и хлопанье, словно неведомая птица махала крыльями.
«Ух, ты! Ничего себе! Летучая мышь, что ли? Или пришелец из параллельных миров? Вот так чудеса!»
— О, мелкий отрок! Как можешь так отвратно мыслить обо мне? Да ты же сам та мышь, что по ночам не спит и в темноте летает! Кха-кха-кха! Иначе, почему в столь неурочный час ко мне явился ты? Ответь немедля, кто таков, зачем ты здесь и как посмел покой нарушить мой!
Такого сценария я не мог придумать даже под страхом пыток. Может, всё, что сейчас происходит, всего лишь неприятный сон? Я укусил верхнюю губу, чтобы вернуть себя в действительность. От боли губа онемела. В подтверждении, что я не сплю, раздались раскаты грома, и вспышка молнии озарила тёмный чердак.
Самые нелепые мысли кувыркались в голове, пытаясь отыскать верную версию относительно происхождения данного явления: от сна и вхождения в транс от удара молнии, до встречи с пришельцем из параллельных миров. И даже путешествием во времени в эпоху Али-бабы и 40 разбойников. Мельтешение мыслей прервал грозный окрик неизвестного существа.
— Как можешь ты, несчастный отрок такую мыслить чушь? Закрой поток бессмысленных догадок и лучше выслушай, что я тебе скажу. Пришелец — это ты, пришёл в сей мир и в скорости убудешь. А я великий джинн! — голос неведомого существа замолк, ожидая, как я отреагирую на эту новость.
«Мне только джиннов в жизни не хватало…», — пронеслась в голове дерзкая мысль. Я ещё не воспринимал всю катастрофичность ситуации, в которой оказался.
— Вот и прекрасно то, что не хватало! Будь благодарен мне, кафтан целуй и к туфлям припади!
«Так это не просто дымное создание, оно ещё облачено в одежду и обувь», — поразился я услышанным словам.
— Твои глаза так велики, что блюда из сервиза падишаха. Да ты никак впервые слышишь обо мне? Ты, что, за все свои года не видел джинна наяву?
Мурашки пробежали по моему телу. «Я только подумал, а это существо прочитало мои мысли». Чтобы лучше рассмотреть джинна, я слегка повернул голову к крыше и прищурил глаза, чтобы навести резкость.
В ночном мраке под самой крышей стали различаться очертания нежданного гостя. От него исходило слабое свечение, которое дало мне возможность разглядеть пришельца. Это был среднего роста тощий и, как мне показалось, морщинистый старик с бородой по пояс. Лицо было злобным, а глаза горели, как раскалённые угли. На горбатом носу громоздились очки с круглыми стёклами в роговой оправе. Одет он был в расшитый золотыми и серебряными блёстками, тонкий чёрный шерстяной кафтан и атласные чёрные шаровары. На ногах болтались ядовито-зелёные сафьяновые туфли с высоко загнутыми носками. На голове громоздилась роскошная белая чалма, с оригинальной рубиновой брошью. Чалма, судя по всему, была великовата дедушке джинну и постоянно сползала на покрытый глубокими морщинами лоб.
— Кха-кха-кха! — оглушительно закашлял нежданный гость и, сдвинув набок чалму, почесал затылок. — И как молчать ты можешь, когда великий джинн тебе задал вопрос?
«Мы духи… духи… духи…
Живем на свете вечно,
К земным страданьям глухи,
И потому беспечны…»
Строки из популярной в 90-е годы песни Александра Дольского пронеслись в моей голове, помимо моей воли.
«Но джинны — не духи. Или духи? Нет, скорее всего, я ошибаюсь. В чём ошибаюсь? В том, что они духи или в том, что не джинны? Всякая глупость лезет в голову. Это, наверное, от удара о балку. Может быть, ещё и сотрясение мозга получил? Или не получил? Голова, как будто не болит. А не болит почему? Потому, что её нет, или потому, что в ней нечему болеть из-за отсутствия серого вещества?»
В отличие от головы, после удара о балку сильно ныла спина. Лежать на боку было неудобно, но подниматься не хотелось. Я даже старался не шевелиться, чтобы не выдать себя. Пусть лучше этот странный пришелец, называющий себя джинном, думает, что я без сознания.
— И долго будешь ты терзать мой слух столь глупой болтовнёй в твоей башке? Ответ услышать я хочу на заданный вопрос, презренный отрок! — долетел до меня грозный рык из-под крыши.
От голоса джинна, пробежали мурашки по всему телу. Деваться некуда, придётся отвечать. Этот джинн, видимо обладает парапсихологическими способностями, как те ненормальные, что борются в «Битве экстрасенсов» за звание лучшего на экране телевизионной программы. Он, скорее всего, телепат, поэтому улавливает всё, о чём я думаю.
— Я всю жизнь считал, что джин — это такой алкогольный напиток, — пересиливая трепет в теле, тихо произнёс я. — Это индийский крепкий напиток в 47 градусов. Можете и сами посмотреть. Вон в синенькой бутылке осталось кое-что на дне.
Я взглядом указал на батарею пустых бутылок. Не знаю, видел ли джинн, куда я направил свой взгляд. Скорее всего, что нет. Как вы помните, на чердаке было темно. Лишь изредка вспышки молнии освещали небольшую площадку у чердачного оконца.
— О, насмешил меня ты, чужеземец! Сравнить меня с напитком, кха-кха-кха! — вместо смеха из утробы незваного пришельца раздался долгий кашель. — Кха-кха-кха! Кха-кха-кха-кха!
«Наверное, у пришельца воспаленье лёгких. Простыл бедолага в старой и ржавой керосиновой лампе», — мелькнула в голове мысль. В саду, словно соглашаясь со мной, раздался раскат грома, и сверкнула молния.
— Неведомо такое мне понятье, как «воспаленье лёгких». И о какой старинной лампе молвишь ты, юнец? — донеслось из-под крыши новое рычанье джинна.
— Как, о какой, великий джинн? Так вон она лежит у сборища пустых бутылок.
Пытаясь уменьшить гнев пришельца, я и сам стал говорить белым стихом, подстраиваясь под джинна. Но при этом совершил недопустимую ошибку. Зачем только я упомянул керосиновую лампу? Едва увидев рядом с пустой стеклянной тарой сосуд, в котором он томился многие годы, нежданный гость молнией метнулся к бутылкам. Мгновенно затормозив у выставки стекла (я даже мысленно услышал специфический шелест резины и увидел сизоватый дымок), джинн схватил в руки керосиновую лампу. Из «Летучей мыши» ещё продолжал струиться зловонный дымок, словно её подстрелил браконьер дробью не соответствующей ГОСТу.
— Так значит, я из этого сосуда вдруг свободу приобрёл?! Так будь ты трижды проклят!!! Кха-кха-кха!
С этими словами, джинн с размаха шлёпнул керосинку в пол чердака и стал яростно топтать старую лампу. Это действие продолжалось до тех пор, пока «Летучая мышь» не превратилась в плоскую металлическую пластину и мелкие стеклянные осколки. Затем старичок с треском выдернул из бороды волосок, разорвал его, и остатки лампы мгновенно сгорели. Лишь тёмное пятно на полу и едкий запах напоминали о былом наследии тридцатых годов ХХ столетия.
Закончив битву с керосинкой, незваный гость упал на колени. Истово колотясь лбом о пол, так, что очки свалились с его носа, возопил голосом:
— Нет бога, кроме аллаха, а Сулейман пророк его!
После этих слов он ещё несколько раз, молча, стукнулся лбом о пол с такой силой, что пустые бутылки, закачались и зазвенели, как во время небольшого землетрясения.
«Эх, не видать мне сегодня, да и впредь, огня старой керосиновой лампы», — с огорчением подумал я, совсем забыв о том, что джинн читает мои мысли.
— Как можешь ты, жестокий отрок, жалеть сосуд, в котором заточён был я? — прокричал джинн, поднявшись с колен и водружая на лицо роговые очки.
— Нет, что вы мой почтенный гость. Жалею лишь я о том, что встреча наша происходит в темноте, — оправдываясь, произнёс я.
— Тебе невежа мало света? Так пусть сверкают молнии всегда! — старичок с треском выдернул из бороды очередной волосок и разорвал его.
После слов джинна вспышки молний стали сверкать, сменяя одна другую. Раскаты грома превратились в канонаду артиллерийских орудий на поле боя. Крыша дома превратилась в кожу барабана, по которой неистово колотили струи дождя. На чердаке стало светло, словно его освещали десятки мощных прожекторов.
— Ну, как тебе, презренный незнакомец, хватает света или нет? — джинн, потирал сморщенные ладошки, и хитро улыбался. Из-под древних очков на меня взирали шустрые глаза.
— Достаточно, мой всемогущий гость! Давайте лучше будем говорить в тиши и темноте, — взмолился я.
— Так спрашивай, когда желаешь что-либо узнать, кха-кха-кха-кха! — Джинн щёлкнул пальцами. В тот же миг молнии прекратили сверкать, а раскаты грома укатились куда-то вдаль. Дождь прекратился. На чердаке установилась темнота и тишина.
Чтобы чувствовать себя более уверенно в беседе с необычным гостем, я, опираясь на руки, принял положение «сидя». Старая деревянная балка давила в позвоночник и вызывала определённое неудобство. Но все эти неудобства были просто конфетными фантиками на фоне фантастических реалий происходящих на чердаке.
— Для меня, в моём скромном жилище — особая честь принимать столь великого гостя! — решил я польстить свирепому джинну.
— А коль я для тебя велик, как смеешь ты, невежа, сидеть передо мной? — прозвучал металл в голосе незваного пришельца.
— Прошу простить меня, великий джинн, но встать пред вами я не в силах. Болезнь сковала телеса мои, когда я с лампой воевал, чтобы свободу дать вам.
— Ну, ладно, ладно, ты прощён. — Незваный гость никак не отреагировал на мои слова о том, что своей свободе он должен быть благодарен мне. Джинн опустился на пол рядом со мной и, сев по-турецки, расплылся в самой очаровательной улыбке. Свечение, исходящее от него, давало возможность достаточно хорошо различать предметы в радиусе двух метров. Всё, что располагалось дальше, было практически невидимо.
— Ты должен пояснить всю правду мне, несносный отрок. Куда попал я, выйдя из неволи, в какой стране я, и в каком году?
Превозмогая боль в спине, и опасаясь столь близкого присутствия неведомой энергии, я как можно ласковее, стал отвечать на вопросы нежданного гостя.
— Вы, уважаемый джинн, прибыли в XXI столетие, в 2018 год, в страну, что называется Украина. А место где мы с вами так чудесно общаемся, расположено в Киевской области. Но, позвольте вначале, уважаемый и великий джинн, слово молвить, чтобы разъяснить, как вы оказались на чердаке этого дома в темноте и без привычных для вас удобств и комфорта.
— Что ж я готов услышать твой рассказ про то, что стало вдруг со мной и, как я смог вдохнуть свободы чистый воздух.
Я вкратце рассказал гостю о том, что послужило поводом для его освобождения из многолетнего заточения.
— Так это ты, кха-кха-кха-кха, извлёк меня на свет и дал свободы счастия испить! Так пусть продлятся дни твои! Готов тебя без промедленья поощрить!
Взмахнув правой рукой, джинн выбросил вверх из рукава халата золотистые монетки, которые тут же звеня, упали у моих ног. Отражая свечение, исходящее от гостя, монетки искрились, словно светлячки в ночи.
— Прими мой дар в знак благодарности, отрок! — подняв подбородок, и скосив на меня глаза, величаво произнёс гость. — Знай, что я щедр бываю к тем, кто мне принёс свободу. Бери и помни доброту мою! А мало будет — я ещё насыплю. — Джинн вновь взмахнул рукавом, и новая горсть монет посыпалась к моим ногам.
— Что это, деньги? — вертя в руке блестящую жёлтую монетку, удивился я невиданной щедрости незваного гостя,
Монета мало чем напоминала современные металлические деньги, она скорее были похожа на округлый металлический золотой диск. На монете был изображён мужчина в виде коленопреклонённого лучника. Надписей на монете не было.
— Да, это дарик золотой, персидская монета страны Ахеменидов. И названа в честь Дария, царя, — гордо пояснил джинн.
— И что мне с ними делать? — спросил я от удивления такому дару, который в виде нескольких десятков Дариев лежали предо мной. Мне даже стало как-то неудобно, что изображение столь знатной персоны валяются у моих ног.
— Ты глуп, безмозгл и жизни не изведал! — разразился страшным рёвом незваный гость. — Богатство — вот услада жизни! Знать не бывал в домах богатых и роскоши достойной не видал! — брызгал слюной джинн.
— «Вы ослеплены золотом, сверкающим в доме богатых; вы, конечно, видите, что они имеют, но вы не видите, чего им недостает». — Так говорил Аврелий Августин, и я с ним полностью согласен. Деньги для людей умных составляют средство, для глупцов — цель.
— О-о-о, нет, молокосос, не спорь со мной! Ты утомил меня своей бездумной болтовнёй! — сердито прикрикнул джинн. — Ты глуп! Ты лгуп! Ты сотню тысяч раз глупей, чем думал я! Скажи, какою смертью умереть желаешь, и какой казнью будешь умервшлён? Кха-кха-кха-кха! Мне надоело спорить с дураком!
Джинн щёлкнул пальцами, и золотые монетки тут же улетучились, словно их никогда не было.
— Всё это лишь эмоции, — робко возразил я. — А не желаете ли убедиться в том, что перед вами человек способный удивить вас загадками, что не под силу вашему уму? — произнёс я, втягивая плечи в голову, словно опасаясь удара.
— Ещё раз повторю, что ты — молокосос! И лучше не гневи меня! Ты слишком дерзок, коль решил загадки загадать тому, кто власть имеет над всем миром! — джинн на пару секунд замолчап и, приопустив очки на кончик носа, сурово измерил взглядом мою немощную фигуру. Затем поправил очки и злобно произнёс: — Сначала разгадай мои! Не разгадаешь — смертию умрёшь мучительной и долгой. Клянусь, и в этом я не лгу! — торжественно пообещал джинн, и глаза его загорелись дьявольским огнём. — А сможешь разгадать — загадывай свои паршивые задачки! Кха-кха-кха-кха! Ну, что, согласен, или сразу примешь смерть без всех ненужных споров? Ты знай, что мой ответ или молчанье, меня не обязуют ни к чему! Что думаешь об этом предложенье?
— Спасибо, о великий и мудрейший джинн! — продолжая сидеть у деревянной стойки, я склонил голову в знак благодарности. — Лучшим аргументом нашего диалога будет результат, который и покажет, кто из нас прав, — уже более уверенным голосом ответил я на предложение гостя. — Задавайте свои задачи.
— Загадка первая о десяти стаканах, которые расставлены в одном ряду. — Джинн выдернул из бороды волосок, поднёс его к лицу, что-то тихо прошептал и разорвал волосок на две части. В тот же миг на полу передо мной выстроились десять пустых гранёных стаканов.
— Пять первых я наполнил чудным чаем, а пять других пустые пусть стоят.
Джинн провёл рукой над стаканами, после чего, в пяти из них оказалась тёмная жидкость.
— Ты переставь всего 4 лишь стакана, чтобы чередовались с чаем и пустые.
Не стану лукавить, эту загадку я знал ещё со школы, но вида не показал. Нахмурив лоб, я стал «разгадывать» задачу. Джинн от увиденного страдания своего оппонента стал радостно потирать ладошки.
«Подумав» с минуту, я гордо произнёс: — Ну, что, задача не простая, но я ответ нашёл! — и тут же, осуществил несложные перестановки, в результате которых ряд из стаканов стал выглядеть следующим образом.
— Вот мой ответ на ваше первое задание, — сказал я и игриво подмигнул сопернику. От злости, джинн вырвал из бороды седой длинный волос и разорвал его. Над крышей раздался продолжительный раскат грома, от которого я весь сжался в комок. Вслед за громом во дворе сверкнула ярчайшая молния и осветила всё чердачное помещение. Вспышка была настолько яркой, что у меня потемнело в глазах.
— Мой уважаемый всесильный гость, могли бы вы быть столь добры, чтобы создать спокойную мирную обстановку для наших соревнований? — ласково обратился я к джинну.
Джинн пробурчал что-то невнятно себе под нос и ответил: — Пусть будет так, как ты желаешь, наглый отрок. Кха-кха-кха!
Старик щёлкнул пальцами. В тот же миг молнии прекратили сверкать, а раскаты грома укатились куда-то вдаль. На чердаке установилась тишина, которую лишь изредка нарушали порывы ветра.
— От всей души благодарю! — я склонил голову в знак признательности. — Задача, что я вам хочу задать, пусть будет продолжением вашей, уважаемый и могущественный джинн.
— Но предложение твоё нарушит договор, что изначально заключили! Вначале я загадки задаю, коль отгадаешь — твой черёд придёт. Не отгадаешь, смерть тебя в объятья примет!
— Бесспорно, вы правы, могучий джинн. Но, логика подсказывает мне, что проще именно сейчас, задать вопрос, коль связан он вот с этими стаканами.
— Так ты не только глуп, ты нагл, да ко всему и лжец! Наш договор касается двоих! Лишь я и ты и третьих лиц быть не должно! — грозно заявил гость.
— Позвольте пояснить, что логика лишь форма моего мышления, а никакое третье лицо соревнования. Это всего лишь ход моих рассуждений, умозаключений. Иначе говоря, разумность действий, предлагаемых мной.
Я видел, как в ходе моего пояснения менялась мимика на лице джинна. Мне стало совершенно очевидно, что мой гость ничего не усвоил из того, что я ему пытался растолковать. Но, чтобы не выглядеть невежей, гость махнул рукой и согласился.
— Давай, отрок, скажи свою задачу, коль убедить сумел меня. Но, помни, дальше изменений к договору быть не может! Твои задачи только после правильных ответов пусть звучат.
— Благодарю, великий джинн! Моя задача, как я вам уже сказал, лишь продолжение вашей загадки со стаканами. Я берусь решить её, переставив только два стакана. Сумеете ли вы, могущественный джинн, решить её, как знаю я?
Джинн, недолго думая, выдернул из бороды волосок и, поднеся к лицу, стал что-то шептать. Затем поднял взор к крыше и внимательно прислушался к чему-то. На чердаке царила всё та же тишина и темнота. Лишь силуэт незваного гостя слегка освещал мрак. Джинн снова вырвал из бороды волосок и повторил процедуру. Затем ещё и ещё раз. Так продолжалось минуты две. Я стал беспокоиться, что мой вопрос может сделать джинна безбородым.
Вдруг, незваный гость упал на колени и стал лбом ударять о пол и неистово молиться: — Нет бога, кроме аллаха, а Сулейман пророк его!
Чалма свалилась на пыльный пол, обнажив лысину с редкими волосками, а очки едва держались на кончике носа.
Молитва длилась в течение нескольких минут, в продолжение которых, я молча наблюдал за происходящим. Закончив обряд, джинн поднял с пола чалму и водрузил её на голову. Поправив очки, он снова сел напротив меня по-турецки и стал вытирать пот с лица. Платком ему служили рукава дорогого кафтана.
— Ты одолел меня, но это не победа, а только первый бой, что выигран тобой, — признался джинн и тяжело вздохнул. — Не должен был идти я у тебя на поводу, ведь это всё нарушило мой план, несносный отрок. Теперь всё будет только так, как я решу! Отгадывай мою задачу. Джинн поправил чалму и, прокашлявшись, произнёс: — Есть у меня сестёр столько, сколько и братьев. А у моей сестры вдвое меньше сестёр, чем братьев. Сколько нас?
Признаюсь честно, в математике я не силён. Но данная задача, как и предыдущая, требовала мыслить логически. После недолгих раздумий я выдал ответ. Джинн был крайне удивлён, но ещё больше разочарован. План по расправе со мной рушился на глазах. Я понял, что ему очень хотелось наказать меня за непокорность и упрямство. Для этого нужен был любой повод. Но, пока что я не давал для этого никаких зацепок. А поэтому, как говорят в народе: «Договор дороже денег», и старичку ничего не оставалось, как загадать мне третью загадку.
— Послушай, что тебе ещё я загадаю. Вот новая задача про мою родню. Шесть сыновей есть у меня, и есть у каждого из них сестра родная. Ответь, как много у меня детей?
Задача джинна была для начальных классов. Уверен, что юные вундеркинды, которые ещё только бегают в детские садики, и те удивили бы старичка своей смышлёностью. Джинн явно не учёл, каких высот достигло наше школьное образование за те годы, что он провёл в керосиновой лампе. Чтобы не разочаровывать гостя, мне пришлось напустить на себя сосредоточенность и глубочайшее раздумье. Старик готов был уже праздновать победу, радостно потирая ладоши, когда я дал правильный ответ на третью задачу.
— Да ты обманщик, юный отрок! Не верю я, что ты один сумел загадки разгадать! Признайся, кто помощник твой и я прощу тебе всё плутовство.
Лицо джинна налилось кровью, ноздри раздулись, а седые брови соединились на переносице. По его виду было понятно, что незваный гость готов стереть меня в порошок не оставив даже мокрого места.
— Наглец! Немедленно скажи, кто помогал тебе ответ найти, иначе отменю наш договор! — джинн размахивал кулаками перед моим лицом, требуя удовлетворения своего заблуждения.
Необходимо было срочно что-то предпринять, иначе соревнование могло в этот момент привести к смертельному финишу одного из участников. И этим участником, увы, мог стать я.
— О, великий и всемогущий джинн, как вы могли так плохо думать обо мне? Не уж то я мог скверно так себя вести с почтенным гостем, что на свете столько лет прожил? Да мне и в голову бы не пришло обманывать кого-нибудь, не говоря уже о вас. Ваш возраст вызывает уважение, а опыт жизни заставляет голову склонить пред вами.
Я применил всё своё обаяние и, расплывшись в улыбке, склонил голову на грудь. Пока джинн размышлял, как ответить мне, я решил попытаться ввести гостя в лёгкий транс. Подняв голову и глядя в глаза старичку, я стал негромко и медленно произносить гипнотический текст.
— Сядьте удобно, уважаемый гость. Расслабьте мышцы тела. Смотрите на меня, — я впился в старичка пристальным взглядом. Джинн повиновался моим негромким указаниям.
— Пока вы будете удерживать голову в таком положении, я буду считать до трёх. «Один», посмотрите наверх в направлении бровей. — Джинн взглянул на крышу.
— Попытайтесь ещё больше заглянуть вверх и, пока будете продолжать смотреть вверх, «два», медленно опустите ваши веки. Держите ваши глаза заведёнными кверху и глубоко вдохните. — Старичок, ничего не понимая, беспрекословно выполнял все мои команды.
— Не дышите. Теперь, «три», выдохните, дайте вашим глазам расслабиться. Держите ваши глаза закрытыми и позвольте вашему телу плыть. Легко и свободно плыть… свободно плыть…свободно… плыть…
Быстрого эффекта я не ждал, но к моему удивлению, джинн закрыл глаза и медленно опустил голову на грудь. Спустя минуту гость стал посапывать, как маленький ребёнок. В этот момент, я почувствовал неимоверное желание чихнуть. Судя по всему, многолетняя пыль, накопившаяся на чердаке и вдыхаемая мною, просилась «на выход» из моего организма. Делая невероятные усилия, чтобы сдержать желание организма, я зажал пальцами обе ноздри. Но этим только ускорил нежелательный результат. Звук моего чиха был настолько громким, что в мгновение привёл джинна в бодрствующее состояние. Старичок открыл глаза, потряс плечами и сладко потянулся.
— Кто стрелял? Кха-кха-кха-кха! — он удивлённо посмотрел на меня, а затем стал взглядом обводить чердак в поисках оружия. — Что это было? — вновь поинтересовался джинн и, не дожидаясь ответа, сладко зевая, произнёс: — Не уж то я уснул? Как сладостен был сон. И почему молчишь, когда загадку жду я?
Понимая, что проснувшийся гость забыл о своей угрозе разорвать наш договор, я не медля ни секунды, озвучил загадку.
— Недавно один мой сосед в селе поинтересовался: — Скажи-ка, дедушка, какого возраста твой сын?
— Ему столько же семидневок, сколько внуку дней.
— А внук, в каком возрасте?
— Ему столько месяцев, сколько мне лет.
— Сколько же тебе-то?
— Троим вместе ровно сто лет. Вот и скажите, сколько каждому.
Джинн, по привычке, выдернул из бороды волосок и, поднеся к лицу, стал что-то усердно шептать. Затем, подняв взор к крыше, стал внимательно прислушиваться к чему-то. Но на чердаке царила ночная тишина и темнота. Лишь только мелкие облачка пыли витали в воздухе, вызывая неудержимое желание чихнуть. Боясь нарушить ритуал разгадывания задачи возможным чиханием, я стал усиленно тереть переносицу. Увидев подозрительные движения с моей стороны, джинн неистово завопил:
— Так ты, наглец ещё и колдовством мешаешь мне? Не думаешь ли ты перехитрить меня, отрок презренный и молокосос? Не-е-ет, больше этот фокус не пройдёт!
Джинн, вскочил на ноги, и беспрестанно выкрикивая какие-то ругательства на непонятном языке, стал метаться взад и вперёд по чердаку. В бессильной злобе, он расшвыривал всё, что ему попадалось по пути.
Так продолжалось пару минут, пока незнакомец не пришёл к какому-то решению. Джинн захохотал тогда таким страшным смехом, что у меня мороз пробежал по коже. Остановившись передо мной, он злорадно произнёс:
— Да-а-а, понял я, что ты хитёр, как старый лис, и спорить мне с тобой — лишь время тратить зря. Но, знай о том, что нет на свете никого хитрей, чем я! И посему, запомни сам и детям передай своим, я разрываю договор, и этот факт сам по себе гласит, что я непобедим!
В речи незваного пришельца было столько пафоса и любования собой, что я невольно улыбнулся. Но лучше бы я этого не делал! Но разве знаешь, где найдёшь, а где потеряешь…
— Так ты ещё и рожи корчишь мне, подобно обезьяне? Не уж то ты и впрямь считаешь, что со мной способен состязаться? Ты мелкий, гнусный раб, холоп презренный! Да я тебя сейчас, как муху раздавлю, прихлопну, словно комара! — разразился гневом старичок и весь затрясся, словно пропустил сквозь себя мощный заряд электрического тока.
Глаза джинна округлились и закатились вверх. Тело злобного гостя стало терять свои очертания и, покачиваясь влево и вправо, стало медленно подниматься к крыше. Сияние стало постепенно меркнуть. Чётко просматривалась только белая чалма с рубиновой брошью. Но лишь чалма коснулась крыши, как произошло невероятное событие. Бесформенное дымное очертание тела джинна засветилось трескучими лучами и рухнуло вниз. «Словно заряд молнии пронзил старичка!» — решил я, разглядывая, как джинн встаёт на ноги.
Поднявшись, джинн упёр руки в бока и величаво взирал на меня сверху вниз. Я молчал, размышляя, что делать дальше. Старик тем временем повертел головой влево и вправо, затем повращал бёдрами, словно профессиональная восточная танцовщица.
«Наверное вспомнил свой гарем», — подумал я, забыв, что джинн способен читать мысли.
— Какой гарем? Я джинн, а не султан, чтобы гарем бездельниц при себе держать! Устал я, находясь столетье в заточенье. Размяться что-ли пока время есть?
— Так вы, великий джинн и к спорту благосклонны?
— О, нет, я спорить не привык! Всяк кто перечить станет мне тотчас лишиться головы своей.
— Нет, нет, не так вы поняли меня. О споре речь не шла. Я говорил о спор-те, — произнёс я по слогам незнакомое для пришельца слово.
— А что есть спорт? Кто он такой, чтоб благосклонным быть к нему?
— Спорт есть физические упражнения для укрепления души и тела человека.
— О! Знай, что я есть самый крепкий и могучий в этом мире! На что мне спорт, коль я и так силён? Взгляни сюда, на что способен джинн и повтори, если сумеешь.
Старик стрелой метнулся к древнему деревянному сундуку, который стоял в дальнем тёмном углу. Я не успел и глазом моргнуть, как джинн вскинул сундук над головой и стал перебрасывать его с одной руки на другую. При этом, пока сундук перелетал с левой руки на правую и обратно, старик успевал развернуться вокруг своей оси. Так продолжалось не меньше минуты. Когда джинну надоела демонстрация своей невероятной силы, он подбросил сундук вверх, а сам, отряхивая пыль с кафтана и шаровар, направился ко мне.
Я испуганно наблюдал, как сундук, достигнув верхней точки своего полёта, стал опускаться вниз. Судя по всему, мой гость страдал явно выраженным склерозом, отчего и забыл о сундуке. Но перехватив мой взгляд, старик мгновенно обернулся назад и увидел, как падает сундук. «Сейчас поймает!» — решил я, но к глубочайшему сожалению ошибся. Старый, почерневший от возраста хранитель вещей, с треском рухнул на пол чердака и развалился. Из него, поднимая облако пыли, вывалились какие-то бесформенные вещи, такие же древние, как сам сундук. А из вещей, в свою очередь, выскочило какое-то маленькое лохматое существо и метнулось в угол. «Это что ещё за новость?»
Видя, с каким сожалением я наблюдаю за произошедшим, джинн махнул рукой в сторону хлама и произнёс: — Это не новость, что б ты знал! Могущество моё имеет столько лет, сколько и я. Что скажешь мне юнец о силище моей? Иль страх твоей утробой овладел, что пару слов уже не в состоянии связать?
Старичок величаво приближался ко мне, всем своим видом показывая, как он могуч и силён.
— Ломать мебель — дело не хитрое. Это и ребёнок сможет. А готовы ли вы, великий и могучий джинн посоревноваться со мной в другом упражнении?
— Запомни, отрок — для меня нет, и не будет упражнений, в которых был бы побеждён я! — гордо ответил на мой вызов старик.
— Приятно слышать речи столь хвалебные от вас. Прошу помочь мне в подготовке упражнения сейчас. Подайте мне, добры так будьте, табуреточку во-о-он ту, — я указал на облупившуюся от краски табуретку, на которой стояли картонные коробки.
Джинн, смахнув рукой коробки величавым жестом, поставил табуретку рядом мной и произнёс: — Запомни отрок сам и детям передай своим, что добрым не был я и никогда не буду! Вся моя жизнь посвящена лишь злодеяниям одним! А ты, как вижу я, настолько немощен, что даже табуреточку поднять не можешь? Так как же упражнение осилишь сам?
— Всё будет хорошо, волнения напрасны. Послушайте внимательно, что делать будем мы, чтобы понять, кто силой наделён, а кто умом, — прищурив глаза, я посмотрел, как отреагирует на мои слова старичок. Но гость пропустил мои слова мимо ушей и, присев по-турецки рядом со мной, стал внимательно слушать, какие упражнения нужно будет выполнить.
Я тем временем, отыскал среди канцелярского хлама деревянную линейку длиной сантиметров пятьдесят и положил её на табуретку. Затем уравновесил линейку на краю табуретки так, чтобы при малейшем нажиме она наклонялась и падала. Взял одну из пожелтевших газет, что лежала рядом со мной, разорвал её на две части и расстелил одну часть поверх линейки на табуретку. Всё время пока я осуществлял подготовительную процедуру, гость пристально наблюдал за мной, пытаясь понять, что всё это значит.
— Сумеете ли вы, могучий джинн, ударом кулака по этой вот линейке, газету оторвать от табуретки?
— Ой, не могу, сейчас умру от смеха! — джинн залился звонким хохотом, наклоняясь головой к коленям и хлопая себя по бёдрам. — Ты видно издеваться вздумал надо мной? Не уж то, отрок, ты ослеп и не увидел, как ловко я играл тяжёлым сундуком? Сам посмотри и детям расскажи своим, какой могучей силой обладаю я!
После этих слов старик со всего размаха хлопнул кулаком по линейке. Сухо треснув, деревянная линейка обломилась и упала на пол. Газетный лист остался неподвижен, словно был придавлен бетонной плитой. Старичок победно глядел на меня.
— Так что, ты убедился наглый отрок, что в мире нет меня сильнее никого? Кха-кха-кха-кха! — надрывно закашлял гость, брызгая на меня слюной. Скривившись от такого бескультурья своего гостя и не имея под рукой носового платка, я тыльной стороной ладони утёр лицо.
— Так ты ещё и рожи корчишь мне, подобно обезьяне? Не уж то ты и впрямь считаешь, что со мной способен состязаться? Ты мелкий, гнусный раб, холоп презренный! Да я тебя сейчас, как муху раздавлю, прихлопну, словно комара! — повторил старик навеки заученную фразу.
— Конечно, вы сильны могучий джинн, согласен с вами, спора нет. Но смысл упражнения был в том, чтобы поднять газету, а не линейку поломать.
Я взял с пола обломок линейки. После мощного удара кулаком линейка стала на десять сантиметров короче. Аккуратно приподняв газетный лист, я подложил под него остатки деревянной линейки.
— А вот теперь, могучий джинн, смотрите, как легко я выполню задачу, которой не решили вы. — Боковым зрением я видел, как при этих словах покоробило незваного гостя.
Лёгким и медленным движением пальца я нажал на кончик линейки. Газетный лист стал медленно отрываться от табуретки. Джинн, подавшись всем туловищем вперёд, не мог поверить своим глазам. Картина его впечатлила и одновременно озадачила. Гостю было невдомёк, что на газету сверху давил воздух силой в один килограмм на один квадратный сантиметр. Именно поэтому газетный лист и не поднялся после удара кулаком. Когда же я медленно одним пальцем надавил на линейку, под газету стал проникать воздух. Он то и уравновесил давление сверху, от чего газетный лист оторвался от табуретки.
— Нет, нет и тысячу раз нет! — взревел старик и возмущённо замахал кулаками перед моим носом. — Такого быть не может никогда, чтоб ты молокосос, мог быть сильней, чем я, великий джинн!
Старик, не вставая, схватил меня за левую руку и правую ногу и стал неистово вращать моё тело над собой. Ветер свистел в ушах, словно я попал в аэродинамическую трубу. В голове была только одна мысль, чтобы джинн, в порыве гнева, не ударил меня головой о балку. Или случайно не выпустил из рук. Даю сто процентов, что старый шифер на крыше под скоростью моего летящего тела разлетелся бы на мелкие кусочки.
— Что, мерзкий пакостник и подлый трус, поджилки затряслись от страха? Скажи теперь, кто из двоих сильнее, я иль ты? — Старик грохнул меня на пол так, что из глаз посыпались искры. Пока я приходил в себя, джинн плотно прислонил меня к опорной балке.
— Ты что молчишь, негодник юный? И дальше будешь издеваться надо мной?
— Как можете вы так преступно думать? И мыслей не было таких в моём мозгу. Я только предложил слегка посостязаться, — невинно улыбаясь, ответил я своему злобному и непредсказуемому гостю. Но черта упрямства присущая мне с детства, не желала сдаваться пред джинном.
— Да, вы могуч, мой чудный гость. Пример тому, всё то, что вы оставили от сундука. Но согласитесь, что и мне присуща сила. И это я хочу вам… — я осёкся, не закончив мысль. Глаза джинна горели злобой, нижняя губа затряслась, а руки потянулись к моему горлу. Я резко завалился набок, а джинн вцепился сухими костяшками пальцев в толстую балку. Мне даже почудилось, что прочная дубовая балка затрещала под пальцами старика… А если бы я не успел уклониться? Даже страшно подумать…
Лёжа на боку, я искоса наблюдал, как джинн выжимал соки из опорной балки. В конце концов, гнев гостя испарился и он, отпустив балку, свесил голову на грудь. Обессиленные руки повисли вдоль туловища. Глаза старика были закрыты. Доисторические круглые очки едва держались на кончике горбатого носа. Сквозь приоткрытый рот доносилось лёгкое похрапывание. Я медленно поднялся и спиной прислонился к балке. Джинн открыл глаза и, поправив очки, спросил:
— Так что за упражнение желал ты показать, чтоб силы наши мы могли измерить и сравнить?
Я сообразил, что старческий склероз выветрил из головы гостя всё, что происходило всего минуту назад.
— Я преклоняюсь перед тем, как вы легко жонглировали сундуком, подняв его над головой. Но есть сомнение, что подвластно вам снять руку с головы моей, держась за локоть мой.
Я положил ладонь правой руки себе на голову и предложил гостю: — Коль так сильны вы и могучи, прошу вас, оторвать ладонь от головы, держа меня за локоть правый.
— Ты явно глуп, хоть на глупца и не похож! Коль мне подвластны молнии и громы, не уж то мне не справиться с рукой твоей?
Джинн с лёгкой улыбкой поднёс свою левую руку под мой локоть и стал нажимать на него снизу. Но ладонь на моей голове даже не пошевелилась. Удивлённый старик весь подался вперёд, и я почувствовал, как мои ягодицы стали отрываться от пола. Вслед за ними устремились ноги. И вот я уже висел на вытянутой руке джинна. Сам он, сидя в неизменной позе по-турецки, удивлённо взирал на меня снизу вверх. Моя правая ладонь словно приклеилась к голове.
— Никак понять я не могу, какие козни ты решил устроить? Не уж то вздумал разгневить меня? Так знай, паршивец, цели ты достиг, я от тебя устал, и ты мне надоел! Побудь пока вот здесь, а я тем временем решу, что сделать следует с тобой.
После этих слов джинн подбросил меня вверх, и я повис на толстом крюке, вбитом в балку. Сам джинн погрузился в раздумья. Моё тело обвисло вдоль деревянной балки, словно тряпичная кукла. Я попытался пошевелить руками и ногами. К моей радости конечности работали исправно и безболезненно, и даже боль в спине бесследно исчезла. Я воспрял духом и стал думать, как избавиться из плена. Мысль работала, словно мощный компьютер. Различные варианты освобождения мелькали в мозгу со скоростью света. Но все они были или малоэффективны, или вовсе бесполезны против грозного существа. Джинн продолжал восседать возле балки с закрытыми глазами. Спал или притворялся? Шерстяной кафтан ритмично приподнимался и опускался на тощей груди старика в такт дыханию. Седые волоски редкой бороды слегка подрагивали от выдыхаемого воздуха. Точно спит! А если и притворяется, то очень профессионально.
Всё было бы хорошо, но выбору активных противодействий мешал пиджак, который сильно впивался в горло и затруднял дыхание. Я решил незаметно расстегнуть верхнюю пуговицу, чтобы облегчить своё свободное болтание на крючке. Но неожиданно раздался скрип вырываемых из балки гвоздей. Крюк не выдержал моего веса, и я рухнул на пол рядом с посапывающим стариком. Удивительно, но внешний шум не оказал никакого воздействия на отдых незваного гостя. Я затих и прислушался. До моего слуха доносился только мелкий перезвон капель вновь начавшегося дождика, который усердно застучал по шиферу.
«Уф-ф-ф, пронесло!», — радостно подумал я и в этот момент меня озарило! Спасибо подсознанию! Я всегда верил своей интуиции, и она своевременно пришла ко мне на помощь. Необходимо было поставить энергетическую защиту от злобного гостя. Я стал перебирать в памяти все известные мне способы и методы.
Вытеснение, замещение, рационализацию и отчуждение я отмёл сразу. Данные виды защиты явно не соответствовали происходящему со мной событию. В моей ситуации нужны были методы, используемые во время непосредственного контакта с агрессором. Я стал мысленно перебирать самый эффективный метод: «Экран»; «Пузырь»; «Белый воротничок»; «Выращивание фрукта»… Стоп! «Выращивание фрукта» — это именно то, что может меня спасти от злобного джинна!
В отличие от других методик, «Фрукт» оставит довольными нас обоих: старик может полностью выговориться, «выпустить пар», а я не возьму на себя его негатива.
Джинн продолжал посапывать, причмокивая губами, словно маленький ребёнок. Медлить нельзя, дорога каждая секунда! Заземлив старичка, я представил, что исходящая от него разрушительная, негативная информация попадает в апельсиновое семя, находящееся между вами. Семя я представил прямо между нами. Мысленно я визуализировал следующую цветную картинку. Энергоинформационные потоки гостя задерживаются на этом семечке, питают его, оно растет и прорастает. Из него образуется яркий оранжевый апельсин, который зреет, наливается соками. Как только он окончательно вызрел, я мысленно сжёг его космическим огнем.
Завершив установку защиты, я облегчённо вздохнул, словно сбросил со своих плеч многотонный груз. Мысленно пробежав по своему телу от макушки головы до пальцев ног — порадовался результату: мышцы вернули себе свою прежнюю упругость и эластичность. Даже боль в спине и та стала менее чувствительна.
«Прекрасно! Ну, заяц, погоди!» — восторженно подумал я, представляя джинна в шкуре зайца, смиренно сложившим передо мной пушистые лапки.
— Где заяц? Какой заяц? — приподняв голову и поправляя очки, сонно спросил старик. Глаза были по-прежнему закрыты.
«Вы и есть этот самый заяц», — чуть не вырвалось у меня. Я тут же выругал себя за оплошность, ведь джинн легко читает мои мысли. Но, к моему восторгу старик никак не отреагировал на эту фразу. Значит, защита начинает действовать.
Джинн продолжал сидеть с закрытыми глазами. Голова вновь начала клониться вниз. Гость пытался возвращать её в вертикальное положение, но голова была не в состоянии преодолеть земное притяжение. Удовлетворённо улыбаясь, я наблюдал за тем, как старик борется со сном. В один из резких рывков вверх чалма не удержалась на голове и свалилась на ноги гостю. Неведомо откуда взявшаяся среди ночи муха села на лысую голову гостя и стала почёсывать задние лапки одна о другую. Но даже вредное насекомое не пробудило гостя.
«Да, дедушка джинн, сморили вас тяжёлые физические упражнения», — не спеша и чётко формулируя фразу, подумал я, чтобы проверить работу защиты. Со стороны незваного гостя реакции не последовало. — «Вот и прекрасно, вот и замечательно! Теперь пора брать управление ситуацией в свои руки», — однозначно решил я. Как говорил старшина нашей авиаэскадрильи: «На счёт раз — прыгаем, на счёт два — приземляемся. И стоять передо мной смирно! Если старшина сказал стоять смирно, значит, стоять смирно — таков закон природы!»
Пока я вспоминал свои армейские будни, старичок открыл глаза и сладко потянулся. Затем поднял чалму и нахлобучил её на самые уши, сверху прихлопнув ладонью.
— Видать старею я, коль голова моя усохла, — задумчиво произнёс старик и продолжительно закашлял. Откашлявшись, снял очки, протёр выступившие слёзы и стёкла очков полой кафтана. Водрузил очки на нос и, увидев меня, удивлённо поинтересовался: — А это что за невидаль? Откуда отрок ты явился предо мной?
«Откуда, откуда? Слез с арабского верблюда!», — хотел я сострить, но сдержался. — «Может быть, зря я поставил защиту? У дедушки даже память отшибло». Но мой преждевременный вывод оказался ошибочным. И в этом я очень скоро убедился.
Глава четвёртая. Давайте познакомимся.
26 октября 2020 г. в 18:00
Кто отказался от излишеств, тот избавился от лишений.
Иммануил Кант
Звон дождевых капель о крышу прекратился. Юным барабанщикам надоело барабанить по старому шиферу, и они, словно по команде, одновременно угомонились. Вокруг воцарила приятная ночная тишина. Тучи разбежались по небу. Слабый свет луны пробился сквозь чердачное оконце и осветил небольшую площадку.
Старик сидел передо мной, тупо уставившись мне в грудь. Взгляд был мутный, словно гость окунулся в тысячелетнее прошлое, возможно даже в своё забытое детство. «Интересно, а у джиннов есть детство? И вообще, что это за существа такие и откуда? Надо расспросить дедушку подробно. Думаю и читателям будет интересно узнать о жизни пришельцев из… Из откуда? Из параллельных миров? Из далёкого космоса? Или из глубоких земных недр, где бушует раскалённая лава? А может быть, они постоянно находятся где-то рядом с нами?»
Не успел я открыть рот, чтобы удовлетворить своё любопытство, как незваный гость сам обратился ко мне.
— Хотел бы я узнать, как нарекли тебя отец и мать, отрок. И кто ты будешь? С тобой я раньше не встречался? Не был ли ты, как я, на стройке водного канала?
— Меня зовут Макар, а фамилия Кофеин. Пенсионер я. Не знаю, о каком канале речь ведёте вы. Насколько мне известно, при моей жизни не было строительства каналов. Если только Северо-Крымский? Но уверяю вас, не строил я его.
— Миссионер ты говоришь? И в чём же миссия твоя на этом свете? Какой религии ты верить призываешь? — пристально глядя на меня, спросил джинн. — Нет бога, кроме Аллаха! Запомни сам и детям передай своим!
Чтобы не гневить старика я согласно закивал головой.
— Пенсионер — это такая категория людей, которая достигнув определённого возраста, уже не работает.
— Ты раб на плантациях, или пастух, что отары пасёт? Крестьянин, рыбак, ростовщик или рыцарь? А может бродяга, что по свету ходит с сумой за спиной? О, нет, как неправ я! Ведь ты есть купец, у одних покупаешь, другим втридорога всё продаёшь?
Я молча смотрел на гостя, не желая его перебивать. Но старик и не ждал от меня ответа.
— А-а-а, отрок, я понял тебя, ты бездельник! А хочешь, возьму в услуженье к себе?
— Благодарю вас, уважаемый джинн, но годы мои уж не те, чтобы службу служить. Пенсионер — это человек, которому, после 60 прожитых лет, даётся право на заслуженный отдых.
— Заслуженный отдых в такие вот годы? Да ты издеваться решил надо мной? Взгляни на меня и скажи, сколько лет ты джинну даёшь, что сидит пред тобой? Коль верить словам твоим, юный паршивец, так я уж две тысячи лет, как на отдых ушёл? Кха-кха-кха… Кто в вашей стране сей придумал указ? А кто же работает денно и нощно? Копает и пашет, куёт и пасёт, ваяет и рубит, и службу несёт? — Удивлённый джинн снял чалму и, положив её на колени, почесал затылок. Затем закрыл глаза и впал в забытье. Но, тут же очнулся и спросил: — Так значит, именуют все тебя Макар кофейный?
— Нет, вовсе не кофейный, а Кофеин. Фамилия такая у меня.
— Я знаю кофе, крепкий есть такой напиток. А что это такое кофеин? Кальян неведомый, настой, отвар? Я ошибаюсь? Это чай, наверное, зелёный, белый, чёрный? А может из душистого жасмина или других подножных трав?
— Кофеин — это такое вещество, которое содержится в кофе и чае. Оно поднимает настроение. Но, позвольте мне узнать, как вас могу я величать, мой гость нежданный?
— Как ты уже успел понять, о, глупый муж, я джинн могучий, а не существо! И никакой я не спиртной напиток! Ох, насмешил меня ты, чужеземец! Сравнить меня с напитком, кха-кха-кха! — вместо смеха из утробы незваного пришельца раздался долгий кашель. — Кха-кха-кха! Тебе неведомо презренный, что всякий джинн уж от рождения волшебник? Да я — могущественный дух, и нет на свете волшебства, что было бы мне не по силам. Запомни навсегда и детям передай своим, что звать меня, Омар Юсуф ибн Хоттаб. Или, по-вашему, звучит, что я Омар Юсуф Хоттабыч. Лишь имя назови моё любому джинну, и ты увидишь, — хвастливо продолжал старичок, — как затрясётся он, и потеряет речь от страха. Знай, что у войска моего есть семьдесят два племени! А в каждом племени, бойцов по семьдесят две тысячи! И каждый воин властвует над тысячей маридов! А всяк марид имеет тысячу помощников! Помощник властвует над тысячей шайтанов и все они покорны только мне! — вещал незваный гость.
— Приятно познакомиться, Омар Юсуф ибн Хоттабыч! Но, признаюсь вам, что где то я уже слышал подобные слова.
— Ну вот, а говоришь, неведом я тебе. Не веришь мне, презренный отрок?! — решил разгневаться старичок, отчего его нижняя губа затряслась. — Так знай, что не привык я, чтоб мои слова, всяк недостойный под сомненья брал! Запомни навсегда и детям передай своим, что нет сильней и злобнее меня на всех восьми ужасных направленьях света! Я лишь один могучий и прославленный для всех великий джинн! — задыхаясь, то ли от своего древнего возраста, то ли от болезни, прострочил, как пулемёт старик Омар.
— Так значит, вы и есть тот самый знаменитый и известный всей стране волшебник? — решил я польстить старику.
— Конечно это я! Других таких на белом свете нет! — гордо произнёс дух-джинн и, расправив старческие плечи, стал поглаживать свою длинную седую бороду, глядя на меня поверх очков. Затем спохватился, что сидит с непокрытой головой, схватил чалму двумя руками и водрузил на лысый череп. При этом большая чалма стала медленно сползать на морщинистый лоб старика, пока не упёрлась в роговую оправу. Джинн ловко подбил её вверх и поправил очки.
— Я вспомнил вас, великий джинн! В детстве я читал замечательную книгу. Правда, там ваше имя звучало — Гасан Абдурахман ибн Хоттабович?
Лишь только я произнёс это длинное имя, как лицо джинна просветлело и озарилось улыбкой.
— Так значит, книга есть в твоей стране, в которой пишут о судьбе Гасана? Он брат мой младший, сын брата моего отца. Расскажи, что ведомо тебе о нём. Что раньше ты молчал, как рыба?
— Прошу не обижаться на меня, прекрасный гость! Не знал я, что вы с Гасаном братья. В далёком детстве я читал книгу писателя Лазаря Ларина. Именно в ней я и узнал о невероятных приключениях вашего брата.
Я умолчал, что книгу не сумел прочесть до конца. Если кратко, то причина заключалась в том… Ладно, время есть, поэтому расскажу подробно.
Итак, после окончания четвёртого класса я гостил у деда под Киевом. В классе меня считали самым читаемым учеником школьной библиотеки. Книги просто проглатывал, словно любимые горячие пирожки с капустой.
Как-то раз, на пригородном вокзале, на глаза мне попалась книга «Старик Хоттабыч». Прогуливаясь по перрону, мы с мамой ожидали электричку, чтобы отправить меня в село к дедушке с бабушкой. Красочная картинка на обложке и необычное имя героя привлекла моё внимание настолько, что я остановился у книжного киоска намертво. Ни шагу дальше я не ступил, пока мама, не купила понравившуюся новинку. Буквально к утру второго дня, я уже знал о половине приключений Вольки и Хоттабыча. После завтрака, устроившись под развесистой яблоней на скамеечке, я открыл книгу, чтобы продолжить своё участие в увлекательных приключениях необычного старика и бесшабашного ученика. За этим занятием меня увидел сосед Микола, который был на пять лет старше. Подкатив к забору на чудесном самокате, он заинтересовался приключениями Вольки и предложил «махнуться на время, прям счас» моей книгой на его замечательный самокат.
«Сделал сам, вот этими руками», — гордо произнёс Микола, показывая грязные от мазута ладони. — «Потом махнёмся назад», — уверовал меня сосед.
Самокат я увидел впервые и был покорён самодельным чудом. Без долгих раздумий и колебаний, тут же согласился временно махнуть «Старика Хоттабыча» на деревянный самокат, которому колёсами служили два подшипника.
На второй день гонок по песчаным тропинкам подшипники засыпало песком, и самокат утратил свою способность к самокатанию. По этой причине он был заброшен в дальний угол старого дедушкиного сарая.
На третий день я, встретив на улице Миколу, рассказал о транспортном происшествии. Сосед только отмахнулся.
«Погодь, счас нема колы. И я ещё не дочитал книжку!», — заявил он и тут же скрылся из поля зрения.
На четвёртый день я узнал, что Микола уехал в Киев поступать в какое-то профтехучилище, чтобы учиться на токаря. Книгу он понятное дело мне не вернул.
«А как же самокат?», — спросите вы. А что самокат? Миколе в столице он был не нужен. А для внука самокат привёл в движение дед Денис. Промыл колёса-подшипники, смазал машинным маслом и строго настрого запретил заезжать в песок.
«Гоняй только по утоптанным лесным тропинкам!» — погрозил мне жёлтым от домашнего табака пальцем.
Вот поэтому я до сих пор и не ведаю, чем завершились приключения Вольки ибн Алёши и Гасана Абдуррахмана ибн Хоттаба.
Однако, я слегка отвлёкся. Пора вернуться к старшему брату Гасана, то есть к Омару Хоттабычу. Моё объяснение о книге слегка уменьшило гнев гостя, и он уже более спокойно поинтересовался: — Так значит, брат мой меньший славу здесь свою нашёл, когда вдруг книгу посвятил ему писатель? А обо мне там также речь идёт?
Не зная, насколько я прав, подсознательно, словно бодрая лошадка, я закивал своей головой вверх и вниз, чем привёл своего гостя в невероятное удовольствие.
— Но знай, по силе волшебства брат несравним со мной. Я, как ты видеть мог, могуч и ловок!
— Конечно, вы Омар ибн Хоттаб, могучий джинн и лучше всех волшебник! Надеюсь, именно вас имел в виду музыкант Александр Дольский, создавая своё творение — песню о духах.
— И что же он вещает обо мне ваш Александр? И рода он чьего? Не уж то Македонских? Напел бы мне куплетов пару. — Джинн пристально смотрел мне в глаза, словно пытался вытянуть из меня слова песни.
— К сожаленью нет гитары у меня. А без неё, я как Иван без Марьи, как Дон- Кихот без Санчо Пансо, как гром без молнии и речка без воды, — я пытался отыскать повод, чтобы не воспроизводить песню, слова которой были забыты. Но суровый взгляд наимогучейшего среди всех могучих, заставил напрячь память.
— Сейчас, одну минуту, дайте только вспомнить… — я стал спешно вспоминать слова оригинальной песни барда.
— Послушайте, пожалуйста, уважаемый Омар Юсуф ибн Хоттабыч, спою, как умею. — Прокашлявшись, я хриплым голосом запел, постукивая ладонями в такт песни по своим бёдрам:
«Мы духи… духи… духи…
Живем на свете вечно,
К земным страданьям глухи,
И потому беспечны…»
Слова первого куплета явно пришлись по душе джинну. Как и я, он также стал прихлопывать себя по бёдрам. Сидя напротив, старик закрыл глаза, а лицо его расплылось в улыбке. Я продолжил своё непрофессиональное исполнение, на ходу вспоминая слова припева.
«Вам бы пузо набить, вы животные.
Нам бы в небе парить, мы бесплотные.
У людей жизнь, какая? — Греховная.
А у духов, какая? — Духовная».
— Правильные слова, правильные… — мечтательно произнёс джинн, перебивая меня, но продолжая шлёпать себя по бёдрам. — Пой дальше, чего умолк? Али слова забыл, али мотив?
Я тут же продолжил:
«Мы духи… духи… духи…
Подвластны лишь стихии.
Не верьте, люди, слухам,
Что, дескать, мы — плохие…»
Закончив сольное пения, я внимательно смотрел на джинна, ожидая его оценки.
— О-о-о, как неправ ты, глупый отрок! Я джинн могучий, как забыть ты мог? И нет стихий, чтоб власть имели надо мной! Тебе желанно вновь увидеть, как мне подвластны молния и гром? Иль ты, юнец, не ведаешь, что я творил в морях и океанах! Едва ли в силах ты представить, то количество судов, что я, Омар, на дно отправил!
— Прошу прощения, мой уважаемый и несравненный джинн. Это всего лишь слова песни, которые написаны не мной. И из песни, хочу вам заметить, слова не выбросить.
Моё оправдание немного смягчило гнев гостя. Но в глаза бросилось, что это уже было совсем иное негодование, а не то, с которым я столкнулся до постановки защиты. Это был гнев больного и немощного старика, уставшего от столь долгой жизни. Чтобы отвлечь джинна от песенной тематики, необходимо было срочно менять направление беседы.
— Уважаемый Омар Юсуф Хоттабыч, меня давно мучает вопрос, который я желаю вам задать. Каким же образом вы оказались в старой керосиновой лампе?
Серое морщинистое лицо джинна мгновенно стало суровым. Стало понятно, что мой вопрос заставил гостя вернуться в прошлое, которое не являлось для него радостным. Старик погладил ладонью бороду и стал накручивать на палец седой волосок.
— История сия имеет давний век. Мой недруг Сулейман ибн Дауд однажды приказал, чтоб принесли сосуда два: один был медный, а — другой из глины. В них заточили брата и меня. Моей темницей избран медный был сосуд, а брат мой, в глине был упрятан на века. Кха-кха-кха! А Сулейман ибн Дауд приказ отдал, чтоб нас повергли в водные стихии.
Омар Юсуф ибн Хоттаб умолк и погрузился в воспоминания. Где витали его мысли, в каких столетиях и странах был он сейчас, мне не ведомо. Скрывать от читателей не стану, мне гораздо важнее было узнать, за какие грехи обоих джиннов подвергли такому необычному наказанию. Но подсознание удержало меня от неуместного вопроса. Я понял, что с джинном Омаром Юсуф ибн Хоттабычем лучше мирно общаться. Больше узнаю! Поэтому более мягким голосом я повторил интересующий меня вопрос:
— Но, как вы оказались в керосиновой лампе, если изначально вас запечатали в медный сосуд?
— О-о-о, это длинная история, о ней я много дней могу вещать. Ух, эти мерзкие строители канала! Им не понравилось, что я их постоянно звал на перекур, кха-кха-кха-кха! В отместку, тайно и коварно они упрятали меня в лампаду, что среди вас зовётся керосинкой. И вот неведомым путём я оказался тут средь темноты и хлама, в стране неслыханной и неизвестном султанате!
— Позвольте джинн немного уточнить? Так значит, вы принадлежите к числу тех, кто строил один из величайших каналов нашей планеты? А не могли бы вы назвать какой? Суэцкий или Панамский? Волго-Донской или Беломоро-Балтийский? И каким невероятным образом вы оказались на чердаке этого дома в темноте и без привычных для вас удобств и комфорта?
— Что ж, я готов поведать свой рассказ, о том, что строил я… — гость на пару секунд умолк, а затем продолжил: — Нет, я не строил, а вредил! — Джинн хитро усмехнулся в свои седые усы и ласково пригладил длинную реденькую бороду. — Но прежде я хочу услышать, уж не ты ли, юный отрок, кха, кха, кха, извлёк меня на свет и дал свободы счастия испить! Хотел бы я узнать, как имя пращуров твоих. И кто ты будешь? И почему глазам моим неведомо лицо твоё? Что я с тобою раньше не встречался? Не строил ли ты Белый мор — кха-кха, — канал?
«Нет, джинн Омар, ваш род не от Хоттабычей идёт. Ваш род произошёл от попугаев, крикливых и пустых говорунов. Да сколько ж я могу рассказывать вам об одном и том?»
Буря негодования стала закипать во мне. Однако, длилась она не более нескольких секунд. Чему здесь удивляться? Какова была бы моя память, проживи я две тысячи лет? Какой же спрос со старика? Повторение — не только мать учения, но и памяти укрепление! — слегка подправил я популярную поговорку, чем и успокоил нервную систему. К слову, есть у меня сосед по лестничной площадке Яков Эдуардович, который ранее долгое время проживал в Одессе. Когда его упрекают в забывчивости, он очень любит повторять:
«Ну, и шо с того, шо в мои семьдесят пять, уже памяти нет? Зато, какой склероз появился!»
Вот и у дедушки Омара, как у соседа Яши отменный склероз появился. Зато сколько энергии в теле этого старичка! Видели бы вы, как ловко он жонглировал деревянным сундуком. Да, что там сундуком? Как он меня крутил над своей эксклюзивной чалмой? Словно я не сто килограммовый пенсионер Макар, а международная космическая станция «МИР», вращающаяся вокруг матушки Земли. Вот вам и две тысячи лет! Так что не буду обижаться на старика Хоттабыча.
— Нет, уважаемый, я тогда ещё и не родился. Но, как следует из вашего вопроса, вы бывали на строительстве Беломор-канала?
— Про Белый мор канал потом поговорим. Вначале разъясни, чей сын ты и, что значит Кофеин? Давно хотел спросить, да всё никак не соберусь. Твой род идёт из кофеинов? О кофе знаю, пробовал напиток сей. А кофеин? Кха-кха-кха-кха, звучит почти, как ванилин, хинин, Бенин и сарацин! Ещё созвучен апельсин и бедуин, — подняв глаза вверх, перечислял гость знакомые рифмующиеся слова.
— Я сын Аркадия и Антонины. Они родители мои, — улыбаясь джинну, как можно мягче произнёс я.
— Понятно мне, что ты Макар ибн Алкаша. А кофеин — то место где родился ты?
— Кофе, уважаемый Омар Хоттабыч, родом из Эфиопии. Мудрецы разных стран сходятся во мнении о том, что настоящей родиной кофе является именно Аравийская пустыня.
— Как понял я из твоего рассказа, что корни всей твоей родни близки и моему происхожденью! Так значит ты земляк, коль родом из пустыни?
Джинн на некоторое время задумался, сморщив свой старческий лоб. Покачивая головой, он размышлял, как дальше быть со мной. Как ни крути — хоть и не родня, но всё-таки земляк. Видимо, и отношение ко мне будет другое, мягче и не столь злобное. Но всё равно расслабляться не следует. Пусть даже поставленная защита оберегает меня. Кто знает этих джиннов, на что они способны?
— Итак, Макар ибн Алкаша, что я могу сказать тебе? — в прежней задумчивости произнёс нежданный гость и, сдвинув на затылок чалму, почесал морщинистый лоб. — Ах, старая башка моя, хотел узнать про кофеин!
— Кофеин, дорогой земляк Омар Хоттабыч — это твёрдое кристаллическое вещество бесцветное или белого цвета, без запаха. Кофеин содержится в кофе, чае и многих прохладительных напитках. А ещё его находят в растениях, таких как кофейное дерево, чай, какао, кола.
— Да, да, прекрасно помню. Кофе довелось мне пить. Так, всё-таки скажи, зачем он нужен этот кофеин?
— Растения вырабатывают его для защиты от насекомых, которые поедают листья, стебли и зёрна. А также, для привлечения насекомых-опылителей. У животных и человека кофеин стимулирует центральную нервную систему, усиливает сердечную деятельность, ускоряет пульс. Кофеин стимулирует дыхание и сердечную деятельность при простудных заболеваниях. Он повышает умственную и физическую работоспособность, устраняет сонливость.
— О-о-о! Ты так много говоришь, что голова болит. Так значит все вы, Кофеины, способны излечить недуг?
— Нет, качеством таким владеют только те, кто стал врачом, гипнотизёром, или психотерапевтом.
— А ты, Макар ибн Алкаш кем стать сумел и чем владеешь? Гипнозом, терапией, саблей или коз пасёшь? — завёл старую песню старик.
Я во второй раз пропустил мимо ушей своё исковерканное отчество. Что говорить, коль память уж не та?
— Скрывать не стану, не к лицу мне лгать пред столь высоким гостем. Пером владею я, рассказы и романы — вот моя стихия. Ещё я книги создаю, в которых речь веду о том, как сохранить здоровье.
Подражая своему гостю, я вновь перешёл на белый стих, чем вызвал улыбку на морщинистом лице старого джинна.
— Конечно, помню я, ты говорил, что брату посвятил большую повесть и обо мне в ней речь идёт, — продолжая улыбаться, произнёс Хоттабыч.
— Я говорю, что курсы создаю, как сохранить своё здоровье… К примеру, вот сейчас создал великолепный курс о том, как навсегда забыть о табаке.
— Кха-кха! Да сам ли ты здоров? Забыть о табаке способен только тот, кто никогда не ведал его дух, не знает что это за чудо! Кха-кха-кха! А кашель мой, лишь от того, что долго в керосинке просидел и надышался гадкого раствора! Пройдёт лишь пара дней, и я о нём забуду! — гордо приподняв вверх подбородок, заявил Хоттабыч. — Курение не брошу никогда! Кха-кха-кха-кха! Иль не стоять мне пред тобой на этом месте! — стал распыляться гневом гость.
Пора было вновь сменить тему разговора.
— Вы обещали мне, Омар Хоттабыч, рассказать о Беломор-канале, — словно невзначай упомянул я.
— О Белом мор канале рассказать? — джинн замолк и нахмурился. Глаза уставились в мою грудь, сжатые губы слились в тонкую полоску, а ноздри раздулись, словно у загнанной лошади. Но, продолжалось это состояние недолго. Постепенно напряжение с лица гостя стало исчезать. Морщины на лбу распрямились, губы разомкнулись, а дыхание стало ровным и спокойным.
«Всё хорошо, всё замечательно», — посылал я мысленные сигналы своему гостю. — «Вы спокойны и расслаблены, дыхание ровное и ритмичное. Всё хорошо…» Джинн успокоился. Спустя пару минут гость начал рассказ о Беломоро- Балтийском канале.
— Как я уже успел сказать, канал сей строился в моём присутствии. Не буду я лукавить пред тобой, но радости на том канале не изведал. Лишь рабский труд, голодный люд и смерти сотнями еженедельно! Зато, какой прекрасный табачок! Вмиг продерёт от пяток до макушки.
Джинн сдвинул на лоб чалму и почесал затылок. Затем ловко махнул рукой и извлёк из складок кафтана небольшую потускневшую от времени пачку. Но очередной приступ кашля заставил гостя убрать пачку с глаз долой. Так же незаметно, как появилась, пачка папирос мгновенно затерялась в складках великолепного кафтана. Утверждать не стану, но, судя по размерам пачки, думаю, что это были папиросы.
— Ну, что ж, вопросы задавай свои, Готов ответить я на них, коль так приветлив ты ко мне и жизнь моя тебя интересует.
— Скажите, мой важный гость, а были ли у вас друзья?
— Друзья нужны лишь для того, чтобы выслушивать их стоны и капризы. Друзей я не имел и никогда иметь не буду. От них лишь хлопоты одни. По жизни я встречал лишь подданных да повелителей своих.
— Брат ваш Гассан, судя по книге, нашёл себе друзей в лице двух школьников Вольки и Женьки. И он такой же джинн, как вы, — с недоумением произнёс я.
— Гассан, брат мой, с раннего детства добротою наделён. Вот потому не стал могучим джинном. А мне присущи злоба, гнев, разбой, убийство и обман. Лишь их я вправе называть друзьями. Не уж то ты считаешь, что славу приобрёл я добрыми делами?
— Нет, что вы, уважаемый мой гость. Я ни за что не стану спорить с вами раз не привыкли славу делать добрыми делами. Хочу сказать, могущественный джинн, вы просто находка для компании — отвратной Шапокляк и злобного злодея Бармалея. Чем не вновь образовавшаяся ОПГ (1)? Истинные человеконенавистники! — грустно произнёс я.
— Шапокляк и Бармалей? Про Бармалея (2) знаю. Спаситель мой БоцмАн ходил на бармалее. Так называл он свой не то БМРТ (3), иль БМП (4), а может БТР (5). А Шапокляк, что за карась? Неведом мне сей рыбы сорт. И кто такой твой ОПГ? — джинн накручивал на указательный палец свою седую бороду и недружелюбно смотрел на меня.
Надо же, спороть такую глупость, чтобы так недружелюбно высказаться о своём госте.
— Шапокляк и Бармалей, уважаемый Омар Хоттабыч, это герои популярных мультипли… — я прервал себя на полуслове, — детских фильмов. А прославились они тем, что делали различные пакости взрослым и ребятам. При этом Шапокляк — вовсе не рыба. Она — старая бабушка, которая любила напевать: «Кто людям помогает, тот тратит время зря, хорошими делами прославиться нельзя!» А Бармалей — это не рыболовное судно, а морской пират. У Бармалея была необычная поговорка: «Что бы такого сделать плохого? Ах, как я зол!»
— Великолепная старушка! Оригинальный джентльмен! Прекрасные слова! — лицо джинна расплылось в улыбке и он, распустив с пальца бороду, стал нежно её поглаживать. — Чудесные манеры! Знать копии мои старушка с Бармалеем? Но что за ОПГ упоминаешь ты, незрелый отрок?
— ОПГ — это… — я на пару секунд умолк, а затем выпалил: — Очень Прекрасные Граждане.
Раскрыть истинное название аббревиатуры мне не хватило смелости. Представляю, что было бы со мной, если бы гость услышал, что я назвал его, Шапокляк и Бармалея Организованной Преступной Группировкой. Судя по умилённой улыбке на лице джинна, моё объяснение вполне его удовлетворило.
— Но вижу то, что ты забыть успел слова мои, которые недавно молвил я. Сильней и злобней никого на свете нет, чем я, Омар Юсуф Хоттабыч! Запомни навсегда! На всех восьми ужасных направленьях света!
— Не гневайтесь, мой славный гость, Омар Юсуф Хоттабыч! Как говорят у нас: «На нет и суда нет!». Уж если не в ваших правилах делать добро, то и не нарушайте свои жизненные принципы. Вы упомянули о своих повелителях. Коль это не секрет, кто они?
— Секрета нет. Это все те, кто мне свободу даровал, освобождал из заточенья.
— Боюсь спросить, вас уважаемый джинн, как много повелителей у вас?
— Кха-кха-кха-кха! Их всех мне не припомнить. Могу только назвать ту тару, из которой был освобождён, — джинн нахмурил лоб и, загибая пальцы на руке, стал вспоминать: — Из меди амфора, пивная бочка, кованый сундук, мортирное ядро… — далее перечень прервался.
— Вы, позабыли о «Летучей мыши», — подсказал я.
— А мышь летучая при чём?
— Такое имя носит лампа, из которой я извлёк вас.
— Ах, ну да… Но не пойму, о чём мы речь ведём? — Хоттабыч стал растирать ладонями виски. — То об одном меня пытаешь, то выведать желаешь о другом.
Гость непонимающе смотрел на меня, словно впервые увидел. — Ты кто такой, что знать желаешь то, о чём никто не знает?
— Макар я, Кофеин. Об этом говорил я дважды. А вы мой гость. Я вас освободил из старой лампы.
— Из лампы говоришь? А где она? — джинн стал вертеть головой, пытаясь отыскать сосуд, в котором был заточён. — Не вижу лампы никакой!
— Так вы её испепелили! Не уж то память изменила вам?
Упоминание о плохой памяти было верным ответным ходом на претензии джинна. Не желая признаваться в старческом склерозе, Хоттабыч пошёл на попятную.
— Не спорь со мной! Я всё прекрасно помню! Никто не вправе обвинить, что память я утратил! А лучше мне ответь — ты сам-то помнишь, о чём мы речь вели? Уверен, что забыть успел!
Говоря всё это, старик усмехался, словно поймал меня на подлоге и решил проверить, как я себя поведу. Хитрость его была не нова. Для меня была важна информация, в которую он с перерывами меня посвящал. Поэтому я без спора вернул наше общение в прежнее русло.
— Вы речь вели о том, кто вас освободил на Беломор-канале. Что разве я не прав? — я надел маску удивления на лицо.
— Прав здесь лишь только я! А ты сейчас проверку у меня прошёл, насколько память у тебя тверда, — улыбаясь своей ловкости и уму, благодаря которым сумел меня провести, как мальчишку, произнёс старик.
— Так вот на Белом мор канале был повелитель с именем БоцмАн. Он даровал свободу, выпустив меня, когда открыл затычку у ядра от пушки. В нём заточён был я без света и тепла проклятыми матросами с «Лефорта». Был у империи Российской парусный корабль с таким названием на флоте в Балтике. Чтобы ты знал, отрок, промёрз в ядре Омар от туфель до чалмы. Уж больно холодна вода всех северных морей. С тех пор я ненавижу Север и народ, живущий в тех краях. И каждый день готов гнобить людишек тех! Особенно мне стали ненавистны те, кто строил Белый мор канал!
— И чем они смогли вас так сильно прогневить?
— Чтобы ты знал, народ там разный был: учёные, смутьяны, врачи, политиканы, военные и разные урканы. Особо были ненавистны мне два умника. Один считал себя учёным от какой-то дарвинской науки. Другой — политик, о троцкизме днём и ночью бредил. Они не верили в моё существование и мифом называли всё, о чём я люду говорил.
— Понятны мне их взгляды. Один был сторонником дарвинизма. Это учение, в основе которого лежит теория происхождения человека.
— И что гласит теория сия?
— В соответствии с ней, человек произошёл от обезьяны в процессе длительной эволюции.
— О, да, согласен! Тот дурень дарвинский, как раз от обезьяны и произошёл, — радуясь своему открытию, произнёс джинн.
— А второй был в оппозиции к партии Ленина, за что и сослан был на Беломор-канал.
— Пусть будет ведомо тебе, что поплатились они оба! — в голосе Хоттабыча прозвучала открытая злоба.
— Конечно, поплатились, ведь они были заключёнными на строительстве канала, -согласился я.
— Расплата ждала их за то, что я для них был только дымом, да ещё зловонным.
До моего сознания дошло, что джинн, судя по его рассказу, отомстил заключённым за их взгляды.
— Неужели вы убили их?
— Считай, как хочется тебе. Несчастье их постигло в один день. Тот, что учёный был — упал с плотины. Того, что о троцкизме говорил — плитой бетонной придавило. Ушли в небытие. А я вот пред тобой живой и невредимый. И стоит ли гордиться так учёностью своей, коль все вы смертны? — прищурив правый глаз, с ироничной усмешкой старик смотрел на меня.
— Я могу ответить вам, уважаемый Хоттабыч, словами известного поэта Омара Хайама:
«Не делай зла — вернётся бумерангом,
Не плюй в колодец — будешь воду пить.
Не оскорбляй того, кто ниже рангом,
А вдруг придётся, что-нибудь просить».
— Я не ослышался отрок, или со слухом что-то происходит? Ты говоришь, просить придётся что-нибудь? Кха-кха-кха-кха!
Глаза джинна налились злобой, а негодование перехватило дыхание в груди, и кашель стал душить старика. Откашлявшись, джинн плюнул в сторону и изрёк:
— Да что б ты знал, несчастный отрок, всю мою жизнь ко мне лишь с просьбами идут! И каждый об одном мечтает, чтобы богатым свою жизнь прожить! Купаясь в золоте и камнях драгоценных! Живя в палатах и дворцах! Так что молчи отрок и джинна не гневи! — старик свёл брови у переносицы и плотно сжал губы.
Наступила долгая пауза. Чтобы прервать молчание, я произнёс первое, что пришло на ум: — Да-а-а, уважаемый джинн, потрепала вас жизнь.
— Кто жизнью бит, тот большего добьётся, — философски изрёк Хоттабыч, накручивая на указательный палец реденькую бороду.
— Вы, уважаемый Омар Хоттабыч, настоящий философ, просто ученик Хайяма, — глядя в глаза старичка, уважительно произнёс я.
— Да кто такой он этот твой Хайам, чтобы учителем быть для меня? — нахмурил брови гость. — То ты стихи его читаешь, говоря, что он поэт, то он философ для тебя, а я, мол, ученик его! Поведай лучше мне историю про тёзку. Мизинцем чую, что земляк он мне. Как ты сказал, народ прозвал его?
— Омар Хайям — персидский философ, математик, астроном и поэт. Полное имя его Гийясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури. Он родился в мае 1048, и, прожив 83 года, умер в 1131 году. Известен во всём мире как выдающийся философ и поэт. Именно его стихами вы, уважаемый изрекли истину:
«Кто жизнью бит, тот большего добьётся,
Пуд соли съевший, выше ценит мёд.
Кто слёзы лил, тот искренней смеётся.
Кто умирал, тот знает, что живёт!»
— Да, слышу по его стихам, он был достойным сыном своего отца, которого назвали Ибрахимом. Жаль, что ни разу с ним не встретились нигде. Тогда бы научить его я смог не только философии о звёздах. Он смог бы овладеть волшебной силой по творенью зла. Тогда бы ты и все другие знали, что это я его учитель, а Хайам мой ученик! — гордо подытожил джинн. — Ты говоришь, он в Персии родился? Вот видишь, отрок, мы с ним земляки! И я, и он народ великий представляем. Хотя, постой, он умер? Представляю только я! — подняв вверх указательный палец, гордо заявил джинн.
В этот момент, в своём величии он меня так рассмешил, что будь у меня под рукой какой-нибудь орден великих врунов, я без промедления прицепил бы его на кафтан гостю.
— Кха-кха-кха! Правда, молод он на фоне моих лет, — добавил Хоттабыч, скривив губы. Констатируя данный факт, джинн, нежно поглаживал свою тощую седую, многовековую бороду.
— Уважаемый Хоттабыч, вы сказали, что ваш возраст превышает две тысячи лет. Неужели все джинны так долго живут? Могли бы вы рассказать мне о джиннах. У меня так много вопросов, на которые только вы, великий и могущественный Омар Юсуф ибн Хоттаб можете дать ответы.
Старичок не почувствовал лести в моих словах и лицо его расплылось в самой благожелательной улыбке.
— Ты говоришь, что много есть вопросов у тебя к могущественнейшему из джиннов? Рад видеть, что признал меня великим и сильнейшим. Отрадно слышать уху моему, что столь внимания ты джиннам уделяешь. Не буду скрытен пред тобой, а расскажу что знаю. Но будь внимателен, я повторять не стану!
Часть вторая. Глава пятая. Что мы знаем о джиннах
26 марта 2021 г. в 10:34
…Я сотворил джиннов и людей только для того, чтобы они поклонялись Мне
Коран, 51:56
— Запомни отрок, слово «джинн» основано от слова «ижтинаб» и означает «скрытный иль скрываться». Мы джинны, скрытые от глаз людей, и названы так, потому, что нас не видно.
— Понятно, видимыми вы становитесь только тогда, когда сами этого пожелаете.
Гость осуждающе посмотрел на меня из-под густых бровей, но ничего не сказал.
— Мы созданы Аллахом и отличны от людей, но много общего имеем с человеком. Присущи нам добро и зло, дискриминация и сила, свобода выбора меж истиной и ложью, между хорошим и плохим.
— А созданы вы из чего? — не удержался я от вопроса, вспомнив взвившийся к крыше зловонный дым.
— Коль будешь так несдержан, юный отрок, я позабуду то, о чём желал сказать! Нет, не забуду, не смогу вмиг вспомнить. Так что молчи и внемли без вопросов! — джинн поправил очки и негодующе покачал головой. — Согласно нашему учению, Аллах создал три вида здравомыслящих существ: из света — ангелов, людей из глины, и джиннов из палящего огня. И сотворил задолго до людей. Ещё могу поведать я о том, какие существуют виды джиннов. Желаешь знать или не стоит говорить?
В знак согласия я усердно закивал головой, держа рот «на замке».
— Запомни отрок, расскажи другим, что существует три различных вида джиннов. Один из них летает в небе. Второй, живёт и в змеях, и в собаках. А третий вид, так это те, кто склонен странствовать по свету. Кха-кха-кха! — сухо закашлял Хоттабыч и застучал себя кулаком по груди. Откашлявшись, джинн снял очки и вытер выступившие на глазах слёзы. Платком в этот раз послужил рукав кафтана.
— Любой из нас способен принять облик и дракона, и дикого осла, и множества других животных. Когда необходимо быть среди людей, мы примем облик человека. Так проще в заблуждение ввести вас всех!
— Позвольте мудрый и великий гость задать вопрос, что вертится на языке? Боюсь, что вы в своём рассказе забудете упомянуть о тех, с кем многие из нас знакомы. — Я склонил голову и приложил ладонь к груди, давая понять, что прошу у старика прощение.
— Ты, отрок, то ли глуп неимоверно, а то ли чувство страха потерял передо мной. Как можешь ты дерзить и прерывать меня, когда я обученьем твоим занят? Быть может, ты забыл, как страшен в гневе я?
— Да, конечно, я всё помню. Возможно вы, уважаемый Омар Хоттабыч и правы. Как же могу я позабыть о том, кто самый страшный, злой и гневный. Вот именно об этом и желаю вас спросить. Мне очень хочется узнать, как можно больше обо всём, Омар Хоттабыч, что было есть и что ещё возможно будет. Ведь столько в вашей жизни замечательных страниц, что интересны многим из читателей моих.
Отвечая старику, я применил технику внешнего согласия, или «Наведения тумана». Техника прекрасно подходила к данной ситуации. Внешне я показал, что соглашаюсь с агрессивным гостем, который был явно сильнее меня физически, и не желал слушать мои доводы, несправедливо критиковал, язвил, грубил и провоцировал скандал. Я, как бы, становился на сторону джинна, во всём соглашаясь с ним, после чего поступал так, как считал нужным. И мне было прекрасно видно, что Хоттабычу кроме признания за ним права на собственное мнение, ничего и не нужно.
Хвалясь своей силой и могуществом, джинн в то же время, был не настолько умён, чтобы понять, как ловко я манипулирую им. После «наведения тумана», старик, успокоенный красивыми словами, замолк. Быть в согласии — одна из важнейших не только человеческих потребностей, но как оказалось, и качеств, присущих джиннам. Ещё бы, соглашаясь с гостем, я окунул его в атмосферу тепла, принятия его позиции, что стало для него неким подобием счастья. А это, скажу я вам — обезоруживает. Джинн после моих слов весь обмяк, словно из его тела полностью исчезли мышцы. А может их у него и не было? Нужно будет и об этом спросить своего незваного гостя. Глаза старичка вновь прослезились. Знать глубоко затронули его душу пафосные слова. Вот вам ещё один вопрос: «А как насчёт души у джиннов? Есть ли она у них?»
Ладно, хватит отступлений, пора переходить в атаку. Как говаривал мой славный старшина авиационной эскадрильи: «Бой — это единственное средство достижения победы в бою!» Это один из его незабываемых афоризмов. А в запасе у него было не менее десятка подобных изречений. Однако, вернёмся к нашим джиннам.
— Уважаемый и мужественный Омар Хоттабыч, я уверен, что читателям будет очень интересно узнать, можно ли ангелов и шайтанов относить к джиннам?
Старичок приподнял подбородок, повертел головой влево, вправо, прокашлялся и не совсем уверенно произнёс: — Пойми меня, столь любопытный отрок, по этому моменту разные суждения услышать можно. Одно из них гласит, что ангелы с шайтанами лишь только духи. Иное мнение твердит, они такие же, как мы. Ты должен знать, ни те и не другие, не могут совершать того, что лишь подвластно мне, что сделать только мне под силу! К тому же ангелы — все добродетели, а джинны — нет. Шайтаны — злы, как псы сторожевые, они слабы и все подвластны нам! Доволен ты, моим ответом?
— Пожалуй, да. Но есть ещё вопросы те, что не дают покоя мне.
— Так задавай, коль жизнь моя так интересна и больше хочется узнать о ней.
— Скажите, будьте так любезны, мой сильный и могучий гость, а есть у джиннов тело?
— На этот счёт Макар отвечу так. Я, например, имею тело. Взгляни, насколько складно я сложён.
После этих слов Омар Хоттабыч снял чалму, отдал мне и сурово предупредил:
— Держи отрок, смотри не потеряй! — затем легко оторвался от пола.
Взлетев, он стал описывать в воздухе различные фигуры, словно был не джинн, а самолёт-истребитель, в кабине которого сидел лётчик-ас. Старик, то взвивался под крышу, делая «мёртвую петлю», то стремительно нёсся вниз. При этом он мастерски выполнял фигуру, которая называется «штопор». После этого со свистом носился через всю длину чердака, крутя вокруг своей оси «бочку». Что важно, он ни разу не зацепил опорные балки. Я пришёл в истинный восторг. Джинн, приземлившись рядом со мной, улыбался, словно эта работа для него являлась истинным наслаждением. Подвернув под себя ноги, старичок поправил очки, забрал чалму и нахлобучил её глубже на голову. Улыбаясь, пригладил бороду и поинтересовался:
— Ну, что понравился полёт?
Я, всё ещё находясь под глубоким впечатлением, спросил:
— Скажите, а голова у вас не закружилась?
— Ты юный отрок удивил меня. Она же не волчок, чтобы кружиться! Кха-кха-кха-кха! Ты сам имел возможность лицезреть, как гибок я и, что способен вытворять. А значит, коль умён — поймёшь, как, не имея тела, мог такие чудеса творить. Ответ тебе понятен, я надеюсь?
— О, да, конечно, мой могущественный гость! Я убедился не только в том, что у вас есть тело, но и в том, что джинны обладают возможностями, которые не присущи нам, людям.
Отвечая гостю, я вспомнил сюжет из сказки «Кот в сапогах», где хитрый котище интересуется у владельца замка, способен ли тот превращаться в различных зверей. И когда, подтверждая это, людоед превращается в маленькую мышку, Кот тут же съедает её. Нет, нет, вы не о том подумали, мой уважаемый читатель! Замысла проглотить своего незваного гостя у меня вовсе не было. Я думал о том, как уменьшив габариты джинна, заманить его в одну из пустых бутылок. Уж очень хотелось избавить и себя, и человечество от злобного джинна. Именно поэтому и задал старику свой новый вопрос.
— Скажите, уважаемый гость, а обладают ли джинны способностью принимать различные формы?
— Не только принимать, но и мгновенно изменять. Могу я стать змеёй иль скорпионом, — джинн, ехидно улыбаясь, смотрел на меня, не пожелаю ли я в этом убедиться прямо сейчас.
— О, нет, не надо! Верю вам! — запротестовал я, опасаясь, как бы старичок и впрямь не превратился в змею или скорпиона.
— Мне интересно, стать могли бы маленькой пушистой пчёлкой, чтобы мёд с цветов душистых собирать и в домик свой носить? К примеру, в ту зелёную бутылку? — я указал рукой в сторону строя пустых запылённых бутылок разной формы и объёма.
— О! Нет! Ты глупость говоришь! Не создан я, чтоб целый день трудиться, летая средь цветов и собирая мёд.
Я понял, что замысел упрятать джинна в бутылку провалился. Нужно придумать что-то иное.
— Уж лучше стану лошадью или верблюдом! — сделал новое предложение старик.
Я представил, как передо мной, на пятой точке, сидит гривастая лошадь и постукивает передней ногой о пол. При этом издаёт громкое ржание, словно радуется, рождению на свет белый. Нет уж, увольте! Лошадка стучала копытом недолго. Картинка с парнокопытным в моём воображении сменилась на двугорбого верблюда. Он был старый и грязный, в клочьях шерсти висящей по крутым бокам. Огромная пасть с крупными зубами что-то старательно пережёвывала. Животное пристально смотрело на меня, словно размышляла, а не одарить ли этого мужика парой литров пенистой слюны…
Нет, это не вариант избавления человечества от злого старикана! Мои фантастические видения и размышления прервал джинн.
— Пожалуй, эти животины не по мне! И лошадь, и верблюд одну судьбу имеют — возить народ на спинах и горбах, таскать телеги, сани и тюки. Моё предназначенье — чтоб меня возили. Я повелитель — не слуга!
— Конечно, вы правы и спора нет! Коль повелитель вы, то вам дано повелевать. А как вы отнесётесь к предложению повелевать пингвинами планеты всей, став старшим среди них? Представьте, вам подвластна Антарктида и те, кто проживают в ней. — Новая идея посетила меня. Она основывалась на том, что джинн, превратившись в пингвина, тут же отправиться к своим собратьям.
— А Антарктида — это та страна, где льды, снега и вечный холод? — нахмурив брови, поинтересовался старик. — Нет, это не по мне! Я родом с жарких мест и холод мне противен! Скажи, отрок, зачем так много ты вопросов задаёшь и все про то, что не о роде джиннов, а только обо мне? — заподозрил подвох Омар Хоттабыч.
— Позвольте мне не согласиться с вами. Мои вопросы в равной степени касаются, как вас, так и всех прочих джиннов. Примеров много на Земле, в которых чувствуются силы то ли ваши, то ли вашей всей родни.
— О чём ты речь ведёшь юнец, не говоря о фактах? Зачем тумана напустил, мороча голову мою?
— Я речь веду о тех событиях, что получили у народа имя аномалий. Подозреваю, что всё это дело ваших рук. К примеру, полтергейст. Или те трюки, что показывает Копперфильд (13): исчезновение огромной Статуи Свободы, полёт через американский Гранд-Каньон, и возвращенье корабля пропавшего в Бермудском Треугольнике. Что можете ответить на мои вопросы?
Джинн лукаво улыбнулся и, поглаживая свою бороду, произнёс:
— Ты прав юнец. Кха-кха-кха-кха. Никто среди людского рода не смог бы сделать это без поддержки джинна. А может быть двоих или же всей семьи.
— А что у вас джиннов даже семьи есть? — поразился я ответу гостя. — И если это так, то значит и детей имеет каждый? Как много их у вас Омар Хоттабыч?
Взмахнув правой рукой, Хоттабыч извлёк непонятно откуда старенькие чётки, которые стал медленно перебирать. При этом внимательно смотрел на круглые бусинки и шевелил губами, словно считал их.
— Вгляни отрок на эти чётки и правильный скажи ответ, как много бусинок нанизано на нить?
Прикинув длину нити и размер бусинок, я дал предположительный ответ: — Думаю, что бусинок на нити где-то двадцать или двадцать пять.
— Вот так и я ответ даю на твой вопрос, что семьи есть, как есть вот эти чётки. И дети также есть. А что касается меня, на каждом континенте у меня семья, а где-то даже две. Сейчас уж точно не припомню. Но ведаю, что больше их, чем пальцев на руке. Детей моих раскидано по странам всем, и даже больше, чем ты бусинок назвал. Мы джинны не ведём им счёт. Задача в том, чтобы родить их много, и перевесить злом добро.
Джинн ненадолго умолк, при этом вращая головой и вглядываясь в темноту чердака. Было понятно, что гость пытался что-то отыскать среди покрытых пылью вещей. Разыскивая что-то непонятное, старичок усиленно боролся с зевотой. Его явно утомила продолжительное общение со мной.
— Ты говорил, что род твой начат был от кофеинов. А кофеинам всем дано, желание ко сну убрать. Или ошибся я, или не понял, ведя с тобой ненужную пустую болтовню?
— Всё правильно вы говорите про род мой и те качества, что нам даны, — подтвердил я слова гостя, всё ещё не понимая, к чему он клонит.
— Мне не мешало б настроение поднять. А то на сон глубокий клонит. Быть может, у тебя есть где-то рядом кофеин? А может быть кальян? Так угостил бы гостя, — джинн потянулся, борясь со сном. Чётки прямо на моих глазах растворились в воздухе.
— Я рад вас угостить, мой гость ночной Хоттабыч, но в доме электричества давно уж нет. Всему виной гроза.
— Что это за дрова такие, которые ты электричеством назвал? И почему всему виной гроза? — старичок недоумённо развёл руки и приподнял плечи. — Промокло электричество твоё, и дать огня не может? Так собери для печки топливо на чердаке! — старичок вновь развёл руками в стороны, указывая на всё, что могло послужить топливом для печки.
Затем ухватил этажерку, которая лежала рядом с нами, и в один миг превратил её в деревяшки для печи. Мне стало жаль старенькую этажерку, которая смогла бы послужить ещё не одному поколению. Но в памяти возник анекдот, от которого я заразительно рассмеялся. Джинн удивлённо смотрел на меня. Я продолжал неистово хохотать, от чего даже слёзы выступили на глазах. Тут старичок не выдержал и злобно воскликнул:
— Не надо мной ли вздумал ты глумиться и ржать, как будто ты не человек, а конь арабский из табуна султана Мохаммеда Али?
— О, нет, великий и могущественный джинн! — произнёс я, вытирая пальцем слёзы на глазах. — Как вы могли так обо мне подумать? Я вспомнил актуальный анекдот, в котором речь идёт о кофе.
— Не ведаю, что есть такое анекдот, но то, что ты не надо мной смеёшься, уже смягчает кару для тебя, — объявил свой вердикт гость. — Но требую сейчас же объяснения тому, что насмешило так тебя.
— Анекдот, надеюсь, вам придётся по вкусу. Послушайте внимательно. Двое братков, или, по вашему, шайтанов, на новеньком «Гелендвагене», это такой дорогущий автомобиль, стоят на обочине дороги и тормозят водителей. Тут проезжает мужичок на стареньком «Запорожце». Это самая дешёвая модель автомашины. Они его тормозят и говорят: — Давай нам всё, что у тебя есть, и «Запор» свой тут оставь! Мужик отвечает: — Зачем же так сразу? Давайте лучше всё обсудим за чашкой кофе. И достаёт из багажника волшебную лампу. Потёр её и оттуда джинн вылетел.
— О-о-о, отрок, не обо мне ли ты рассказ ведёшь? — прищурив правый глаз, спросил мой гость.
— Сей анекдот сложил не я. Поэтому сказать вам точно затрудняюсь. Послушайте рассказ мой до конца, а там уж думайте, о ком идёт повествование.
Омар Хоттабыч, сложил руки на груди и молвил: — Я слушаю тебя. Ты можешь продолжать историю свою.
— Так вот. Потёр мужичок лампу и оттуда джинн вылетел. «Сделай нам три кофе», — говорит мужик джинну. У братков-шайтанов глаза округлились и заблестели, что ваши золотые дарики, и говорят мужичку: — Отдавай свою лампу, забирай наш суперовый «Гелендваген», бери свои деньги и проваливай на все четыре стороны. Мужичок так и сделал. Сидят эти братки на дороге довольные. Потёрли лампу, оттуда вылетел джинн. Они ему и говорят: — Давай джинн, замути нам каждому по «Гелендвагену», коттеджи на Гавайях и жён моделей. А джинн им отвечает: — Не-е-е, мужики, я только кофе делаю.
Омар Хоттабыч недоумённо смотрел на меня такими же глазами, как у братков в анекдоте.
— И что смешного усмотрел ты в сим рассказе, юный отрок?
— Всего лишь только то, что джинны сами могут приготовить кофе. Зачем вам требовать, чтоб я его сварил?
— Ты глуп, безмозгл, и жизни не изведал! Да, ты ещё раз подтвердил, что с головой не дружишь! — разгневался старик. — Как я могу готовить кофе, коль повелитель я, а не слуга?
Джинн вскочил на ноги и заметался по чердаку. Споткнувшись о какую-то старую тряпку-игрушку, он, что есть силы, пнул её ногой. Жалобно пискнув, тряпка, описала дугу и отлетела под окошко к дальней стене. Сбросив всю злобу и негативную энергию на старую игрушку, гость успокоился. Вернувшись ко мне, он опустился на корточки и мягким голосом спросил: — А кофе ты и, правда, приготовить мне не можешь?
— О, нет, могущественный джин. Я говорил, что в доме нет энергии, сварить волшебнейший напиток. Да…
— Постой, отрок! Молчи! — прервал меня джинн. — Я понял, что изведать кофе мне мешает отсутствие огня? Так получи ж его!
Старик вырвал из бороды волосок и разорвал его. Тут же между нами вспыхнул небольшой костёр, который с каждой секундой разгорался всё сильнее. Опасаясь быть сгоревшим, я невольно стал отодвигаться подальше от огня.
— О, мой могущественный гость, вы не могли бы усмирить вот это пламя, иначе дом воспламенится от него.
— Конечно, это не проблема для меня! Как возгорелся, так он и потухнет.
Джинн щёлкнул пальцами, и пламя исчезло, словно никогда его и не было.
— Да, спора нет, могущественны вы! Я восхищён умением вашим творить такие чудеса, которых мне никто не в силах показать. Я покорён той ловкостью, с которой сундуком играли, и как под крышей, словно самолёт летали! Как нежно вы жонглировали мной, крутя над вашей головой! А эти ваши превращенья, которые подвластны только вам? Да, вы сильнейший среди джиннов всех, могущественнейший среди всех могучих!
Джинн таял на глазах от моих хвалебных слов. Закрыв глаза, он медленно раскачивался в такт моим похвалам. Ещё немного и он растечётся по полу, словно мороженое под лучами палящего солнца. Нет, это уже будет лишнее. Как его потом соскабливать с пола и прятать в бутылку? Я остановил своё красноречие, а гость продолжал пребывать в сладком трансе. Выйдя из транса, джинн открыл глаза и произнёс: — Как сладки твои речи, отрок, словно песня соловья. Готов все ночи напролёт я слушать это пенье. Ты почему умолк? Или спросить меня хотел?
— О, да, великий и могучий гость. Хотелось мне узнать, где проживают джинны?
После моих слов улыбка с лица гостя мгновенно исчезла, и её место заняла серая туча. Старик, заняв любимую позу, сел рядом и снял чалму. Усердно почесал затылок и снова водрузил арабский головной убор на свою плешивую голову. Ещё какое-то время джинн морщился, что-то жевал, а затем закрыл глава и резко опустил голову на грудь. Можно было подумать, что старик уснул. И это было бы так, если бы не тонкие щелочки век, сквозь которые были заметны бегающие влево и вправо зрачки. Но вот веки сомкнулись, зато открылся рот, и отвисла нижняя челюсть. Одновременно с этим чердачную тишину стал нарушать прерывистый храп.
«Чего это он? Решил прикинуться спящим? Неужели испугался моего вопроса? Но что ему вопрос о местах проживания? Не захотел бы отвечать — сочинил бы какую-нибудь ложь. Всё равно, то, что он мне рассказывает проверить совершенно невозможно. Странно. Очень странно».
Я в свою очередь тоже прикрыл глаза. Вся эта невероятная история меня довольно утомила. Да и выглядела она совершенно нереально. Фантастика, и только. Расскажи кому — не поверят!
Не знаю, как долго я так просидел, но когда открыл глаза, старик пристально смотрел на меня. От его взгляда мне даже неуютно стало.
— И как тебе спалось, бесстыжий отрок? Оставил одного меня, а сам во сне витаешь? Что снилось, рассказать не хочешь?
— Приснилось мне, что в гости пригласили вы меня. Но я понять не смог, где вы живёте? Обитель ваша не похожа на дворец султана. И обывательским жильём его не назовёшь. Вот и сижу в глубоком затруднении, пытаясь разгадать загадку сна.
На лицо старика вновь набежала серая туча. Хитрость не удалась, и уйти от моего вопроса не получилось. Состроив кислую мину, джинн склонил голову набок и, опустив глаза, негромко, почти шёпотом произнёс: — Мне не хотелось тайну раскрывать, но коль уж ты настойчив, то по секрету расскажу. Но слово дай, что будешь нем, как рыба и никому сей тайны не продашь, какие бы дары тебе не предлагали.
Я скорчил строгую рожицу, и крепко стиснув зубы, сжал губы. Для пущей убедительности жестами навесил на рот замок и повернул в нём ключ на несколько оборотов. Судя по выражению лица старика, данная «клятва» вполне его убедила в моём молчании.
— Ты должен знать, что мы живём по всей земле. Но лучшие места для нас — пустыни, кладбища и свалки нечистот. Нас часто можно встретить там, где можно принести огромный вред и массу разрушений. К таким местам всегда относят рынки. Вот почему Пророк (да будет мир ему), дал несколько советов всем ученикам своим: «Коль это вам, возможно, не приходите никогда на рынок первым и уходите из него, чтобы не быть последним. Там поле битвы сатаны и там он знамя водрузил своё».
После раскрытия очередной тайны, джинн глубоко вздохнул. Упав на колени, он несколько раз, ударяясь лбом о пол, произнёс: — Нет бога, кроме аллаха, а Сулейман пророк его!
Помолившись, джинн сел напротив, сложив под себя ноги по-турецки. Окинув меня мутным взглядом, старик закрыл глаза и начал что-то мысленно шептать, шевеля губами. Не желая гневить джинна своими вопросами, я молчал и, откинув голову назад, упёрся затылком в балку. Гладкая поверхность дубовой балки приятно холодила кожу головы. Хорошо бы сейчас уснуть на несколько часов. Но масса вопросов о жизни джиннов и самого Хоттабыча, продолжали сверлить мой мозг. К примеру, о том, зачем джинны созданы Всевышним и почему раньше нас, людей? Каково их предназначение?
Предназначение джиннов… А предназначение человека? Мысли прыгали в голове, словно кузнечики в стеклянной банке. Вопросы возникали ежесекундно, сменяясь новыми, всё более сложными. Ответы на них были скороспелыми и сумбурными. «В чем смысл жизни джиннов? Да нет никакого смысла жизни у джиннов, ведь они духи. Тогда зачем они населяют нашу планету? А может быть, их вовсе не существует? Но ведь я же всю ночь нахожусь в обществе этого злобного старика. Или это, всего-навсего, мой дурной сон? Тогда почему так явственно ощущение боли в теле? А может быть, я уже перешёл грань земной жизни? Тогда где я? В параллельном мире? Или в мире ином? Тогда почему не было длинного светящегося туннеля?
А что я успел за свою земную жизнь? Каков был смысл моей жизни? Большинство людей никогда об этом не задумывается. Мужчина должен посадить дерево… Так я их столько посадил декоративных и плодовых, что хватит не на одну жизнь. И в астраханской степи, и за Уралом, на севере и в Украине. Зачем бежал, спешил куда-то? И сына родил и дом построил! Значит, пора подводить итоги? И в чём же цель и смысл жизни человека?
Ракеты улетают в космос, поезда уходят по расписанию в очередной рейс, интернет объединяет миллиарды пользователей по всему миру. Стрелки часов бегут: когда-то было детство — взгляд полный надежд. Потом школа, знакомства, встречи, первая любовь… Училище, армия, снова училище… Отношения — семья, служба и немного досуга. Подобный образ жизни устраивает большинство людей. Около 90 процентов из них желают жить спокойной жизнью, подразумевая при этом хороший достаток, семью, карьеру. Хотят получать удовольствие, развлекаясь в свободное от работы время. И лишь некоторые задаются вопросом: «Зачем»?
А возможно смысл жизни заключается в понимании конечной цели существования человека, определение его места в природе?
Вспомнился мой закадычный друг Санчо, философ от рождения, однажды поведавший следующие тезисы: — Анализ философских школ и направлений позволяет выделить основные подходы к пониманию смысла жизни в истории философии:
1) нет никакого смысла, либо он недоступен человеческому познанию;
2) смысл жизни заключается в самой жизни;
3) смысл жизни в том, чтобы построить дом, посадить дерево, вырастить детей;
4) есть только земное счастье и надо стремиться получить его как можно больше, так как абсолютного смысла жизни нет;
5) смысл жизни заключен в религиозном понимании мира, как стремление к посмертному существованию души.
— Эй, Макарко! Ты шо уснул?
Чей-то тихий шёпот вывел меня из состояния размышления. Я открыл глаза и повертел головой в поисках того, кто задал вопрос. Одновременно со мной и старичок расплющил веки и пристально уставился на меня.
— Я вовсе не сплю, а мысли гадаю… — протирая сонные глаза, оправдался старик.
— Почему я не сокол, почему не летаю? — завершил я за джинна строкой из старой песни.
— Мне чтоб летать быть птицей ни к чему. Ты сам мог лицезреть, как ловко я могу творить полёт, не ведая препятствий. Но если смысла нет взлетать, то и парить не надо! — подвёл итог Хоттабыч и вновь закрыл глаза.
— Вы слово «смысл» произнесли. Хотелось бы узнать про смысл жизни джиннов. Могу надеяться, что вы дадите мне ответ?
Старичок тяжело вздохнул и, открыв глаза, произнёс: — Что отрок даст тебе познание о смысле жизни всемогущих джиннов? Не уж то станешь ты богаче, иль век продлится твой, когда ответ на свой вопрос узнаешь? — старик хитро прищурил глаза, словно пытался разглядеть всю суть моего вопроса.
— Отвечу просто вам, мой дорогой Омар Хоттабыч.
Произнеся «дорогой» я ощутил, как поступил вопреки своим чувствам. Это определение никак не вязалось с нежданным ночным гостем. Зато сколько негативных антонимов я мог без раздумий выдать в данный момент в адрес надоевшего мне старика.
— Как помнить вы должны, пером владею я, рассказы, повести — они моя стихия. А потому желаю просветить читателей своих, в чём смысл жизни джиннов.
Счастливая улыбка озарила морщинистое лицо гостя. Открыв рот, чтобы изложить своё мнение по данному поводу, Хоттабыч неожиданно разразился продолжительным кашлем.
— Кха-кха-кха-кха! Проклятый огненный сосуд отнял все силы и здоровье! — прокашлявшись, произнёс джинн. — Но твой ответ порадовал и дал надежду, что прославишь ты меня в своих твореньях! Читатель же сумеет передать и детям и родне, как я могуч, всесилен и живуч! Так что ты там спросил и что желал услышать?
— Хотелось мне узнать, в чём смысл жизни джиннов? — повторил я свой вопрос забывчивому старичку.
Обычно воспоминания о смысле прожитых лет заставляет каждого задуматься. А когда мозг начинает активно анализировать всю хранящуюся в глубинах памяти информацию, тут уж не до зловещих проклятий. Хоттабыч, лишь только услышал мой вопрос, моментально умолк. Голова медленно повернулась влево-вверх, брови изогнулись дугой, а глаза вслед за движением головы поползли влево-вверх. Это было явным признаком того, что джинн обратился к воспоминаниям.
— Я не ослышался, Макар ибн Алкаша? Всё так же чуток слух, чтобы не подвести меня? Ты пожелал узнать о подвигах моих? — медленно произнёс джинн, глядя на меня с улыбкой. Я понял, что буря миновала и нашему району и даже области «добрые дела» моего гостя больше не угрожают.
— Конечно, ведь моим родным, да и друзьям будет интересно услышать о том, что вы вписали в свою богатую историческую многовековую биографию.
После этих слов мой гость ещё больше расплылся в самой умилительной улыбке. Морщины на лице разгладились, тело джина размякло. Ловким движением он извлёк из рукава веер и стал обмахивать им потное лицо. В тот же момент по чердачному помещению стал распространяться сладкий запах сандала. В памяти возникли картинки из далёкого детства. Однокомнатная квартира в «хрущёвке». Скромная мебель, среди которой трюмо с высоким зеркалом. Перед зеркалом мальчишка держит в руках маленький флакончик, с наслаждением вдыхая сладкий аромат маминых духов. Аромат сандалового дерева. От погружения в приятные воспоминания я закрыл глаза… Хорошо… очень хорошо… Из погружения в детство меня вывел голос джинна.
— Так вот, отрок, запомни сам, родным и детям передай, — Хоттабыч выпрямил спину, приподнял подбородок и, поглаживая бороду, с гордостью продолжил. — И напиши в своих твореньях, в чём смысл моей жизни … — Хоттабыч на секунду умолк, подчёркивая последние слова фразы «моей жизни».
— Не стану я вещать о прочих джиннах, чьи мелкие деяния с моими не сравнить. Речь поведу лишь только о себе. Меня прославить должен ты в своих повествованьях, и поклянись, что слово в слово передашь читателям своим! — старичок изобразил на лице гнев, но страшный кашель сорвал злобное выражение, словно маску.
Кашель был настолько неудержим, что голова гостя тряслась не менее минуты. За это время с лысого черепа старичка в очередной раз свалилась чалма, а очки отлетели в сторону. Слёзы текли из глаз тонкими ручейками. В этот раз платком гостю служила борода. Могучий и всесильный джинн выглядел беспомощным и жалким стариком.
Едва справившись с напастью, гость водрузил на своё место великоватую чалму и принялся разыскивать очки. Найдя их, Хоттабыч старательно протёр толстые стёкла-линзы и спрятал очки в карман кафтана. Прищуривая глаза, старичок наводил резкость, стараясь разглядеть меня, словно увидел впервые. Затем изъял из кармана увеличительный прибор и старательно укрепил дужки роговых очков за ушами.
— Так вот, о чём же ты решил поспорить вдруг со мной? — гость уставился на меня, ожидая ответа.
— Нет, что вы, уважаемый Хоттабыч, как мог бы я с великим джинном спорить? Хотели вы поведать мне, чтобы читателям я передал о том, в чём смысл жизни вашей.
— О, да, ты прав! Я всё прекрасно помню, о чём мы речь вели. Конечно же, о том, в чём смысл жизни вижу я. Запомни сам и всем читателям скажи, что смысл жизни мой всегда был в том, чтоб зло творить!..
Если бы вы, мой уважаемый читатель, могли себе представить, что далее поведал незваный ночной гость, называемый себя джинном? И если вам интересно, сколько зла сотворил джинн за два тысячелетия своей жизни, и его злодеяния не пугают вас, приглашаю всех к дальнейшему чтению. Я расскажу вам о том, в чём есть смысл жизни старого, несносного и злобного старика Омара из рода Хоттабычей. И так, переходим к следующей главе.
Как же я был наивен! Всё это были только цветочки. Ягодки ждали меня впереди.
Глава 6. На службе Злу
28 марта 2021 г. в 09:53
Если вы будете нас взрывать, мы уменьшим вам поставки динамита.
Аркадий Давидович о терроризме
Услышав, в чём заключается смысл жизни джинна, я был не рад, что вторгся в личную сферу жителя параллельного мира. Нужно было срочно сменить тему нашего общения. Но незваный гость уже начал свой рассказ.
— Свой первый подвиг совершил я со своим отцом, кха-кха-кха-кха. И было это в русско-византийской битве в море летом, где-то так в сороковых годах в 11-м веке, — вспоминая событие и наморщив лоб, произнёс джинн.
— Вы, судя по всему, ведёте речь о битве 1043 года у маяка Искресту в непосредственной близости от Константинополя? — уточнил я. — На чьей вы были стороне, Омар Хоттабыч?
— С отцом мы были сами за себя, топили корабли, как турок, так и русичей, все без разбора. Там византийцы на своих судах имели греческий огонь, и им успешно поджигали русские ладьи. А княжеские воины Владимира метали в византийцев копья, стрелы, пытались пробивать борта враждебных кораблей древесными стволами, подвешенными на цепях. Нам вскоре надоела эта бойня, и мы с отцом подняли в море страшный шторм, который разметал весь русский флот. К тому же корабли воюющих сторон тонули, разбиваясь в щепки у прибрежных скал.
Джинн закрыл глаза и, скрестив руки на груди, стал раскачиваться вперёд-назад. Судя по всему, старик погрузился в воспоминания о своих преступных деяниях. Надо прервать его воспоминания и сменить тему разговора.
— Скажите, уважаемый джинн, вы никогда не задумывались, какова причина вашего заточения в керосиновую лампу? — я задал вопрос, на который джинн уже ранее отвечал. Мне было интересно, каков ответ он даст сейчас.
Джинн прекратил раскачиваться и, открыв глаза, грозно измерил меня взглядом. — Злодеи все кругом, одни злодеи! — вознегодовал Омар Хоттабыч и взвился под крышу. — Не ведают их головы, что руки грязные творят!
— Но вы же сами говорите, что надо больше зла творить! — произнёс я, задрав голову вверх, чтобы видеть собеседника.
— Да! Надо зло творить, как можно чаще и для всех кто встретится тебе! — джинн медленно опускался вниз, грозно размахивая кулаками перед невидимым противником.
— Тогда вы должны с пониманием отнестись к тому, кто заточил вас в лампу с керосином. Ведь он же зло творил. А это главный принцип вашей жизни.
— Кто зло творит со мной, тот будет трижды проклят! — гневно зарычал джинн, приземляясь рядом. — Того настигну я везде, где б он не был! В бурлящем море утоплю, в огне сожгу, сварю в котле кипящем, порву на сотню маленьких кусков, цепями прикую в пещере тёмной, иль в пропасть кину, что не имеет дна…- брызгая слюной, джинн перечислял все злодеяния, которые он готов творить. В страшном гневе он тряс головой, от чего чалма наползла ему на нос и, сбивая очки, свалилась на пол. Очки, падая, разбились, вызвав ещё более сильный гнев Хоттабыча. Схватив их, джин с ненавистью швырнул, ставший ненужным оптический прибор, в дальнюю стену, где виднелись обломки сундука. Упав в кучу старого хлама, оправа издала странный звук «Ой-ой!». Свалившаяся чалма обнажила лысую голову старика и редкие седые волосики, торчащие на висках. По ним стекал пот, словно маленькие капельки дождя по оконному стеклу.
В этот момент странные вопросы возникли в моём мозгу.
Первый: как можно, обладая столь неимоверной силой выглядеть таким немощным и беспомощным?
Второй: почему при всех имеющихся способностях, джинн не в состоянии самостоятельно выбраться из керосиновой лампы?
Третий: с какого перепуга джинн утратил 100-процентное зрение, и где добыл себе очки?
Четвёртый: если старик не в состоянии отремонтировать разбитые очки, как он будет видеть окружающий мир? Но задавать возникшие вопросы — это ещё более озлобить Хоттабыча.
Глядя на тщедушного сгорбленного старика, мне хотелось, и рассмеяться, и одновременно пожалеть своего гостя. Но я вовремя сдержал нахлынувшие на меня эмоции. Всё было бы смешно, если бы не было так страшно! В гневе злой джинн мог сотворить всё что угодно. Ведь если мог сжечь дом, разведя пламя на чердаке, будучи спокойным, то в своём сумасшествии ему ничего не стоило, сжечь всё село. Или ещё хуже вызвать из небес смертоносный ураган, который сметёт всё в округе. А того гляди и до столицы доберётся. Необходимо было срочно принять меры, для предотвращения возможных злодеяний Омара Юсуфа ибн Хоттаба.
— Зачем волнения, мой славный гость? К чему вам будоражить нервную систему? Кто они есть все те, кто против вас? Букашки? Тля? Не боле. А вы — Халифа башня, что в Дубай, тот самый высочайший в мире небоскрёб, — стал я распевать дифирамбы старику, чтобы отвлечь его от злых дел прожитой жизни. — Нет, что там небоскрёб, да вы гора Эльбрус, что вознеслась до неба! Негоже джинну с вашей родословной и массой грозных дел так нервничать по сущим пустякам…
— О, да ты прав, я зря разволновался. Я джинн Омар, сильнейший среди джиннов! — успокаивал сам себя старик, надевая помятую чалму. — Никто так много зла не сотворил, как я за жизнь свою большую. И я продолжу свой рассказ о тех злодействах, что вершил, хоть всех и не запомнил.
Да это, ни в какие рамки не входит! Я его отвлекаю, соловьём заливаюсь, надеясь, что старческий склероз Хоттабыча будет моим помощником, но не тут-то было! Ишь, дедушка Макар, губы раскатал! А где твой ключик для закатки?
— Давно был этот славный случай, слушай, не перебивай. Мне почудИть пришлось в сраженье при Курцоле, в войне, что Генуя с Венецией вели, — начал новую историю джинн. — И шёл тогда, как я прекрасно помню, тысяча двести шестьдесят какой-то год. Сражение флотов велось в Адриатичном море. Столкнулись в нём полторы сотни кораблей. Из них потоплено не меньше сотни. Десятка три я лично затопил! Жаль, что один я был в морском сраженье. Родня моя в других местах трудилась…
Глухой и долгий кашель прервал рассказ Хоттабыча. Чтобы прекратить его, старик пальцами одной руки зажал ноздри носа, а ладонью другой закрыл рот. Голова и туловище джинна дёргались от рвущегося наружу кашля. Чалма в очередной раз свались ему на скрещённые ноги. Глаза источали слёзы, которые разлетались в разные стороны из-за дёргающейся головы. Картина была отвратительная. Я опустил голову и закрыл глаза, чтобы не видеть мучений древнего старика.
Признаюсь честно, выслушивать хвастовство незваного гостя о его жизненных злодеяниях мне уже изрядно надоело. Необходимо было незамедлительно сменить тему разговора и сделать это, как можно тоньше. И лишь только джинн успокоился и пришёл в себя после кашля, я спросил:
— Скажите уважаемый Омар Хоттабыч, чалма вам ваша не мешает? Иль назначение её всё время падать с головы?
— Чалма ты говоришь? — Хоттабыч поднял головной убор и стал внимательно рассматривать чалму со всех сторон. — Чалма мешать не может! Джинн без чалмы, что витязь на голове без шлема. Ты лучше, что-нибудь придумай, чтоб не падала она. — Старик двумя руками протянул мне чалму. — И осторожным будь, там камень драгоценный. Чалму с рубином папа подарил за подвиги, что я на всех морях творил!
— Что, неужели Папа Римский сам чалму вручил вам, как награду, за всю ту кровь, что на руках у вас?
— Отрок, ну ты совсем ума лишился! Когда ты видел, чтобы кто-либо их пап, да в кои-то века наградой джиннов отмечал? Чалму с рубином мне мой папа подарил! Зовут его Юсуф Камбиз ибн Хоттабыч! Запомни сам и детям передай своим! — возмутился гость.
— Прошу простить меня, Омар Хоттабыч, за глупости, что я наговорил. Но неужели папа ваш, Юсуф Камбиз ибн Хоттабыч, не смог вам по размеру шапку подобрать? Иль он её дарил на вырост?
— Паршивец юный, ты достоин наказаний! Как смеешь думать плохо о моём отце?! Не в первый раз я убеждаюсь, что глупости твоей предела нет! Как ты башкой своею лысой подумать здраво не сумел? Падению чалмы есть несколько причин. Во-первых, много сотен лет назад, моя глава кудрявою была. Сейчас она, сам видишь, как твоя. Причиною второй есть то, что раньше приходилось много думать — росли мозги и с ними голова! С годами страсть к мышлению уходит. Отсюда вывод — не растут мозги, и значит, нет причин для роста головы. Я всё понятно разъясняю? — суровым взглядом исподлобья джинн прожёг меня насквозь.
— О, да, конечно, всё я понимаю, поэтому есть предложенье у меня…
— Сиди, молчи и слушай старших! Я не закончил речь свою. Причина третья — это то, что тело джиннов усыхает, а с телом усыхает голова. Чалма такого свойства не имеет, коль увеличилась, то это навсегда! — старичок погладил ладошкой свою усохшую голову. — Так что, своим людским умишком понял ты, чему тебя учил?
— Да, да, конечно, вы правы Омар Хоттабыч! Понимаю вас прекрасно! Аргументированный ваш ответ звучит весомо, спора нет! Хочу лишь предложить, как можно положенье ваше облегчить. Есть много вариантов, как чалму на вашей голове навеки закрепить.
Джинн округлил глаза. Было понятно, что предлагаемое множество вариантов по закреплению чалмы на его голове, было для старика актуальным.
— К примеру, можно прикрутить шурупом, гвоздём прибить. А вот ещё…
Джинн не дал мне озвучить очередной вариант.
— Шуруп и гвоздь? Не уж то в голову мою?
— Считаете, что это будет больно? — я едва сдерживал смех.
— Да нет, мне больно не бывает, но, как тебе сказать… — джинн задумался, подбирая нужное слово. — Ведь будет некрасиво!
— Прекрасно, понимаю вас, тогда пойдём другим путём. Вам только нужно будет выбрать вариант решения проблемы — увеличенье головы иль уменьшение чалмы. Какой из них вам более по вкусу?
Джинн слегка призадумался, затем стал размышлять вслух.
— Увеличенье головы ты говоришь? Нет, это не по мне. Начнёшь замеры проводить, вращать мою башку налево и направо. А вдруг что-либо повредишь внутри? Кха-кха. Давай-ка лучше поработай над чалмой. Но помни, камень драгоценный уменьшать нельзя! — джинн погрозил сурово пальцем.
— Вас понял, камень сохраним таким, как есть! — и, не теряя времени, я стал перечислять всё, что приходило мне в голову.
— Мы можем привязать к чалме тесёмки, пришить чехольчик изнутри, верёвкой обмотать снаружи, заполнить ватой пустоту…
— Нет, отрок, что за чушь ты предлагаешь? «Чехольчик изнутри, заполнить ватой…», — передразнил меня старик. — Всё это чушь собачья и не достойно слуха моего!
Мы оба замолчали. Джинн сидел мрачный, накручивая волосок бороды на палец. Я же усиленно искал вариант, который бы смог прийтись по вкусу привередливому старику. Глаза мои скользили по чердачному помещению в поисках решения задачи. «Предложил на свою голову. Заварил кашу, так теперь расхлёбывай!»
В этот момент мой взгляд остановился на металлической банке с нитролаком, которую я занёс на чердак в прошлый приезд. Нитролаку было больше года. Судя по дате выпуска, к применению он был уже не пригоден. Однако плюшкинская привычка всё собирать и хранить взяла во мне верх. Выбрасывать банку было жалко, и я припрятал её на чердак. «Авось пригодиться?» Лак и впрямь пригодился. Вариант созрел молниеносно.
— Не надо печалиться, уважаемый Омар Хоттабыч. Есть изумительный вариант. Только для VIP, что в переводе звучит — «только для очень важных персон»! И, к тому же, что супер важно, в единственном экземпляре. Скажу честно — эксклюзив! — глядя на ошарашенное лицо джинна, я сообразил, что он практически ничего не понял.
— Решение очень простое. Понадобиться только банка, — я указал рукой в сторону ёмкости с нитролаком, — и парочка газет.
Джинн непонимающе смотрел на меня.
— Прошу вас мне подать вон ту большую банку, а газеты — вот они все рядышком со мной.
Джинн, не вставая с места, взглядом переместил банку прямо к моим ногам. «Старичок, ко всему прочему, ещё и мастер телекинеза!» — удивился я, но промолчал. Необходимо было срочно совершить задуманное, пока Хоттабыч не стал вникать в тонкости решения проблемы.
Открыв начавшую ржаветь крышку банки, я плеснул в чалму достаточно хорошее количество нитролака. Лак уже стал густеть и напоминал кисель, для которого хозяйка не пожалела крахмала. Покачивая чалму, добился того, чтобы лак растёкся по всей внутренности головного убора. Тут же взял несколько пожелтевших газет и аккуратно уложил их внутрь чалмы так, чтобы они не выглядывали наружу. Всё время, пока я колдовал над своим произведением, джинн сидел молча. Раскачиваясь вперёд и назад, он хмуро наблюдал за моими действиями.
— Глаза бояться, а руки делают! — гордо произнёс я и положил чалму рядом с собой. Джинн протянул руку, чтобы вернуть себе свою носимую собственность, но я удержал его порыв.
— Нет, нет, Омар Хоттабыч, нужно подождать. Волнения излишни. Рубин на месте и размер его всё тот же!
— А сколько ждать? Надеюсь не полвека? Уж очень не привык я без чалмы.
— Нет, что вы? Ну, каких полвека? Пройдёт всего-то полчаса и вечная проблема испариться!
— Ну, что же отрок, подожду. Что значит полчаса, когда подарок папы навек единым станет с головой моей. Давай, пока заполним время рассказами о подвигах моих. Ты помнишь, где остановился я? Кха-кха-кха-кха!
— Скажите лучше мне, Омар Хоттабыч, как насчёт желанья, чтобы избавиться от кашля навсегда?
— Забудь, отрок. К нему я уж давно привык. Он для меня, что дождик или снег, как ночь и день, как солнце и луна. Внимания ему я с давних пор не уделяю. Всё началось с осенней ночи в Средиземном море. И было это в 1808 году. Коль интересно, слушай, расскажу.
Я воспрянул духом, радуясь, что наконец-то удалось отвлечь гостя от ненавистной мне темы восхваления зла. Но, как оказалось, я вновь глубоко ошибся. Старик чалмой вытер мокрое от слёз лицо, но надевать не стал. Пригладив ладонью жидкие волосики на голове, он начал новую историю.
— Отец мой, его младший брат с двумя большими сыновьями, и я, являлись часто боевым отрядом. На дело выходили мы не раз. Сырой осенней ночью, незаметно, с неба мы тихо приземлились прямо в паруса на судно под английским флагом. Держало судно курс к родным британским берегам. Мы облик приняли осеннего тумана, чтоб видимость уменьшить кораблю и сбить его с пути. Вот после этого тумана стал кашель донимать меня. Кха-кха-кха! Так вот. Я сбоку судна заходил и буквы прочитал, что на борту блеснули. Названье корабля запомнил до сих пор — «Athenienne». Оно как раз пролив Тунисский проходило. Пролив сей между берегов Туниса и Сицилией, пролёг и иногда носил названье Сицилийский. Он разделяет Средиземноморье на две части — запад и восток. Хочу отметить, глубина пролива в тех местах, порою метров до трёхсот доходит. Пролив Тунисский интересен тем, что в нём одновременно два теченья. Одно поверхностное путь свой держит на восток, глубинное же движется ему навстречу.
Джинн с упоением углубился в воспоминания. Меня удивило то, что он знал такие подробности, которые были известны только специалистам географам или океанографам. Моментами, увлечённый его рассказом, я забывал, что речь идёт об очередном преступлении, которое совершил джинн. Моё воображение рисовало красочную картину тихой осенней средиземноморской ночи, в которой туману не было места. Лёгкий ветер наполнял паруса, и легонько трепал их, словно играя. Мне слышался шум волны бьющейся о деревянные борта облепленные зелёными и рыжими водорослями. Я видел, как начинает появляться серый туман, который не спеша окутывает паруса и проникает во все уголки судна. Потом сгустки тумана приобретают образы джиннов, и они расползаются по кораблю, словно тараканы. После тараканов картинка блекла и теряла свою привлекательность…
— Команда мирно почивала под спокойный плеск волны, — продолжал старик своё повествование. — Не спали трое: рулевой, матрос на вахте и помощник капитана. Я вместе с братьями, что старше, получил задачу отвлекать матроса. Недолго думая, мы проявили перед ним кисет с душистым табаком, и дымом сладостным его обдали. Что может быть прекрасней аромата табака из Кубы? Буквально через пять минут матрос, забыв о вахте, на корме сидел и табаком кубинским наслаждался. Для нас троих не стоило трудов, утратившего бдительность матроса отправить за борт в море, где он и был таков.
Джинн сделал короткую паузу, пытаясь понять, какое впечатление на меня производит его рассказ. Я через силу улыбнулся и покачал головой, представив падение пьяного матроса в морскую волну. Старичок воспринял это, как поощрение к продолжению повествования.
— Мои два брата, время не теряя, задраив намертво все люки, на палубу команде выход перекрыли. Отец и братья появились на носу и, приняв облик танцовщиц прелестных, стали танцем соблазнять помощника и рулевого. Не доверяя глазу своему, помощник капитана вмиг отправил рулевого разузнать, откуда появились дамы на борту. Лишь только рулевой на палубу ступил, а тут вдруг я в обличье моряка с бутылкой рома. Что был бы за матрос, который отказался выпить ром? Конечно рулевой, забыв про танцовщиц и приказанье офицера, забрался в шлюпку, где бутылку рома осушил. А после этого, не помня ничего, уснул мертвецким сном, кха-кха-кха-кха! — очередной приступ кашля вынудил старика прервать свой рассказ. Откашлявшись и привычно вытерев мокрые губы рукавом кафтана, гость продолжил свой рассказ.
— Помощник капитана, не дождавшись рулевого, бросился бегом на нос, где бёдрами вращали три красотки, соблазняя моряка. Пытаясь навести порядок, офицер достал свой пистолет, навёл его на дам и грозно прокричал: «Немедленно покиньте борт! Иначе я, клянусь Георгом Третьим, Британским Королём, вас всех, как лис перестреляю!» И сделал выстрел вверх, чтоб устрашить трёх дев. Заряд из пистолета в парус угодил. Тот начал тлеть, затем гореть и осыпать искрой все пушечные ядра, что у мортир лежали.
Джинн рассказывал о своём преступлении подробно и с наслаждением, словно вспоминал самый славный день своей жизни. Я с волнением ждал критического момента, который должен был раскрыть, каким образом Хоттабыч со своими родственниками злодеями расправился с командой судна. Но старик упивался подробностями страшной осенней ночи, как влюблённый юноша вспоминает своё первое свидание с возлюбленной.
— От искры ядра возгорелись и стали рваться, разнося всё на пути своём. И, что могло гореть на деревянном корабле, вмиг загорелось. Воспламенился склад пороховой и взрыв на нём стал завершеньем жизни корабля. Корабль военный разорвало на две части, и через несколько минут он был на дне морском, забрав с собой команду в 340 человек…
Вот так я подвиг совершил очередной, за что и награждён был кашлем, как медалью! — гордо произнёс джинн и, встав на ноги, стал прохаживаться по чердаку, дрыгая затёкшими ногами, словно сбрасывая с них налипшие морские водоросли.
— Убийство 340 английских моряков вы называете подвигом? — искренне возмутился я. — Это и есть ваше предназначенье в жизни?
— А что бы ты хотел, отрок несносный, что б жизнь свою наполнил я добром? Ты знать забыл, что всякий джинн для мерзостей и гадостей рождён? А смысл жизни мой всегда был в том, чтоб зло творить!
Старик приблизился ко мне и, согнувшись вопросительным знаком, и упирая руки в бока, навис надо мной. Твёрдый и прямой взгляд сверху вниз выдавал превосходство и презрение, а суженные веки говорили о бесцеремонности и агрессивности. Шумное, прерывистое, почти судорожное дыхание было явным признаком возможного начала истерического припадка.
В поисках спасения я обратил взор на чалму. Вот в чём моё спасение! Даже если нитролак не успел высохнуть, выбора нет. «Будь что будет!», — решил я и, схватив головной убор, протянул его джинну. Мой ход сбил мысли Хоттабыча и изменил дальнейшие действия. Взяв чалму из моих рук, старик так и застыл в позе вопросительного знака, не зная, что делать дальше.
— Как мы могли забыть, что вас давно уж ожидает чудесная чалма, подарок папы вашего Юсуф Камбиз ибн Хоттаба? Быстрее надевайте, пока солнца нет, сухая ваша голова, и борщ едят в обед, а на лесной тропинке волк оставил след, и много вредно думать — это бред иль нет! — скороговоркой выпалил я рифмованную абракадабру, которая затормозила весь мыслительный процесс в голове джинна и ввела его в транс.
Я аккуратно подвинул руки с чалмой к голове Хоттабыча и тихим голосом изрёк:
— Я буду считать от одного до трёх. На счёт один вы закроете глаза и расслабитесь. На счёт «два» — выбросите все мысли из головы и будете слушать только мой голос. На счёт «три» вы наденете чалму на голову и плотно прижмёте её. Итак, один. Глаза закрылись и вы расслабились. Полностью расслабились. Хорошо… Два, — мысли в голове отсутствуют. Вы слышите только мой голос. Три… Вы подносите чалму к голове… — Хоттабыч медленно выполнял мои команды. — Вы надеваете её… и плотно прижимаете. С этой минуты чалма будет крепко сидеть на вашей голове, чтобы вы ни делали. Хорошо… Очень хорошо… Чалма для джинна, что верблюд для бедуина… Теперь выпрямитесь и сядьте напротив меня. Хорошо… Сейчас я буду считать от трёх до единицы. Как только я скажу «один», вы забудете всё, что произошло с вашей чалмой и откроете глаза… Три… Все плохие мысли исчезают. Вы думаете только о приятном… Два… Вы чувствуете себя легко и свободно. Один… Вы навсегда забыли всё, что произошло с вашей чалмой. Глаза открываются. Вам хорошо. Очень хорошо…
Джинн открыл глаза. На лице светилась лёгкая улыбка.
— Как хорошо! — счастливо произнёс Хоттабыч. — Что это было?
— Вы немного задремали. Наверное, что-то приятное приснилось вам, — подвёл я черту короткому сеансу гипноза.
— Не помню ничего. Но чувствую, что надо совершить приятное что-либо… Пожалуй, подвиг новый сотворю, а заодно прославлю на века себя в твоей стране. Какой бы подвиг совершить? — джинн решил сдвинуть чалму и почесать затылок. Не тут-то было!
Чалма, посаженная на голову посредством нитролака, прилипла намертво. Хоттабыч удивлённо поднял брови, затем махнул рукой и произнёс: — Пожалуй, я вздремну немного, глядишь, во сне решение придёт. И тут же уронив голову на грудь, тихонечко стал похрапывать.
Вот так новость! Моё внушение о приятных мыслях сыграли со мной злую шутку! Как я мог забыть, что приятными деяниями для старика являются его античеловеческие «подвиги». Что ему приснится — неведомо. Но как говорят в народе: «Предупреждён, значит вооружён!»
Моё вооружение — это мощная энергетическая защита! Следовало вновь прибегнуть к защите, но уже более мощной. Поэтому, в дополнение к психологической, необходимо было поставить защиту, основанную на подъеме общего уровня энергетики. Читатели, которые имеют начальные навыки работы с биоэнергией, знают, что она является прекрасной защитой от всех видов нападений.
Если ваш энергетический потенциал велик, то агрессор просто напросто «не пробьет» вас. Впрочем, не следует забывать и того, что энергию можно потерять не только вследствие «нападений». Достаточное количество «выкачивают» из нас пустые разговоры и бесконечные споры, подобные тем, что у меня этой ночью наблюдались с незваным гостем. Не скрою, я уже изрядно устал и измочалил свои нервы в общении с противным стариком.
Одним словом, мы теряем энергию тогда, когда неправильно используем свои чувства, эмоции и состояния. А поскольку это происходит с каждым из нас ежедневно, техники подъема энергетики пригодятся абсолютно всем и не только при защите от «наездов».
Для своей энергетической защиты я выбрал технику под названием «Бронежилет». Суть этой защиты сводится к созданию вокруг грудной клетки, талии, живота и паха некой защитной конструкции, которая чрезвычайно прочна и устойчива к любому внешнему воздействию. Подчеркиваю, к любому — от нежного касания любимой женщины до жестко агрессивной, хлесткой ненависти незваного гостя из иных миров. «Надевая бронежилет», помните, что он — не орудие для ответного удара, а пассивная защита, помогающая выжить в экстремальной ситуации.
Что я сделал? Не хотите, не верьте, а хотите — проверьте. Методика простая и доступна каждому. Нужно только владеть техникой визуализации и уметь концентрировать своё внимание на нужной цели, не отвлекаясь на внешние помехи и раздражители. Итак, начали!
Я закрыл глаза и представил себя искателем железной руды. Нарисовал картинку в цвете, что в руках держу долгожданный кусок нужной мне породы. Я чувствовал радость от своей находки. Потом я стал старателем. Лотком из добытой породы, по крупицам, вынимал чудо металл. В следующей картинке я нарисовал себя металлургом, выливающим металл. Всё моё тело ощущало жар домны, от которой исходил поток горячей энергии огня и расплавленного металла. Затем я стал кузнецом, кующим пластины защитного «устройства». При этом приговаривал слова заклинания: «Кто с мечом умыслит или придет, тот так ни с чем и уйдет!»
А потом наполненный радостью созидательного труда просто надел «изготовленный» мною «бронежилет». И вот здесь началось!
Оценив себя критическим взглядом со стороны, я слегка приуныл. Моё защитное изделие показалось громоздким и тяжёлым. К тому же на правой пластине зияла квадратная дыра. О какой защите могла быть речь? И ко всему прочему «бронежилет» выглядел на мне так, словно я прибыл из средневековья. Нет, данный стиль необходимо менять незамедлительно. Появилось желание нарядить себя во что-то более современное. Я тут же визуализировал себя в защите а-ля XXI век! Но, что это? К чему тут мрачный чёрный цвет? Зачем мне этот траур? Да ещё и надпись US MARSHAL?
Ну, уж нет и ещё раз нет, дедушка Макар. Какой из тебя маршал? На это звание ты никак не тянешь. — А, что лейтенант? — возразил внутренний голос. — Нет, конечно, не лейтенант, но хотя бы старший офицер! — Хорошо, майора хватит? — съязвил внутренний голос. — Да пошёл ты! — обиделся я. — Куда? — не желал замолкать голос. — Куда, куда? В египетский Хургада! А ещё лучше туда, куда Макар телят гонял! — обрубил я. — Сам носи американский second hand! — С чего это вдруг американский, да ещё и second hand? — не понимал голос. — Разуй глаза, или очки у джинна одолжи, если без них не видишь буквы «US». Когда это американцы нам что-то новое присылали?
Ответа не было. Аргумент мой был весом, и спорить было бесполезно. Необходим был отечественный товар и более весёленькой расцветки.
Сказано — сделано! Получай, Макарка дед, красочный бронежилет! Вроде бы неплохо выглядит? — Ты так считаешь? — поинтересовался голос. — Конечно! И расцветка весёленькая, и товар отечественный. Вот, взгляни, даже флаг государственный на груди. — Что да, то да, спору нет. Но, как ты смотришь на то, что на тебе висят четыре подсумка? Ты собрался воевать? — Нет, какая война в моём возрасте? Я же говорил, «бронежилет» — не орудие для ответного удара, а пассивная защита? — Тогда, возможно, ты там будешь хранить пенсионную заначку от своей бабушки? — сострил голос. — Ладно тебе прикалываться! С такой пенсии разве что-нибудь можно заначить? — Тогда зачем деду наган, если дед не хулиган? — Согласен, вычёркиваем. Вернее забраковываем. А что предлагаешь взамен?
— Считаю, что вот одна из этих тебе вполне подойдёт, — произнёс голос и визуализировал два новых защитных снаряжения. — Взгляни, костюмчики просто шик. Защищают от ног до головы! О таких только мечтать можно! — Та ты что, дорогой? Одумайся! Я что робот? На кого я буду похож? Или я Супермен, чтобы таскать на себе такие тяжести? Подумай о моих годах. Совсем тебе дедушку не жалко?
— Ладно, успокойся, был неправ. Но на тебя не угодишь. В молодости ты таким привередливым не был. Подбирай себе сам свой бронежилет… — обиделся голос и умолк.
Придётся самому подбирать себе «защиту» от джинна. Главными критериями должны стать максимальная защищённость тела, не слишком большой вес и незаметность для джинна. Да, ещё, как выразился не то герой одного фильма, не то выдающийся модельер, «главное, чтобы костюмчик сидел!». На создание «бронежилета» ушло пару секунд. Примерив защиту, я внимательно осмотрел себя со всех сторон, и остался доволен созданным произведением. Костюмчик был как на меня «сшит». Теперь можно не опасаться нападений злобного старикана. Уж эта защита для него будет непробиваема.
— Да ты никак поспать решил, забыв, что так гостей не принимают? Кофей готовить мне не стал, кальян не предлагаешь?
Голос джинна вывел меня из творческого процесса. Открыв глаза, я увидел Хоттабыча, сидящего в той же позе, напротив меня. Губы старика слегка растянулись в улыбке, и дыхание было совершенно спокойным. Он тряс меня за плечо, пытаясь понять причину столь неуважительного отношения к себе.
«Вот и славно, вот и прекрасно! Значит «бронежилет» выполняет свои функции на все 100 процентов», — радостно осознал я.
— Ну, что же, мне не привыкать, не есть, не пить, по сотне лет не спать. Коль ты готов и дальше слушать мой рассказ, внемли и не забудь своим читателям всё передать. Кха-кха-кха-кха! Ещё один мой подвиг был в Карибском тёплом море. Тогда я шлюп американский затопил, что имя насекомого носил — «Оса». Пришлёпнул я его одной ладошкой, на дно отправил всех, и пассажиров, и команду. А это, как-никак 173 американца. И все до сей поры считают, что «Оса» пропала без следа. Ты понимаешь, сколь силён был мой удар, что был затерян шлюп навеки, навсегда? — джинн впился в меня взглядом, желая услышать подтверждение своей невиданной силе. Но я ушёл от ответа, задав свой вопрос.
— И как давно вы этот подвиг совершили? — с иронией поинтересовался я.
— Уж точно я тебе и не скажу. Лет сто назад, надеюсь, будет верно, — подняв глаза к крыше, признался лживый герой.
— Скажите, Омар Хоттабыч, я пытаюсь найти ответ на волнующий меня вопрос: — Почему все злодеяния ваш род творит на морях?
— Ха! Это древняя история не только для меня, но даже рода моего. Не знаю, говорил тебе, а может быть, и нет, мой род идёт от древних персов. А персы — первые, кто появился на земле! — гордо провозгласил мой гость.
— Хочу заметить, утвержденье ваше спорно! Но акцентировать внимание на нём не стану я, — тут же возразил я своему собеседнику.
— Ты правильно отрок изрёк, сам знаешь, что бессмыслен спор со мной! Ну, вот, опять я позабыл, что ты хотел, о чём спросил? Зачем перебиваешь старика? — обиженно пробубнил себе под нос джинн и принялся продолжительно кашлять.
Я искренне удивился тому, что Хоттабыч впервые назвал себя стариком. Знать, несмотря на всю его напыщенность, он и впрямь понимает, что годы уже не те. Как пел Владимир Высоцкий: «Где мои семнадцать лет?» Думаю, что старичок уже и не помнит, что было в его семнадцать лет. Ведь даже не помнит, о чём я его спросил минуту назад.
— Хотелось мне узнать, Омар Хоттабыч, зачем все злодеяния ваш род творит лишь на морях?
— О, юный отрок, этому ответ простой. Всё началось с большого Саламинского сраженья, что в ходе войн произошло меж греческим и персианским войском. То было, так в году 480-м до нашей эры, в Эгейском море, неподалёку от Афин.
Мне, на удивление, вспомнилась история древнего мира, из школьной программы. Битве, о которой пожелал рассказать мне джинн, предшествовал ряд событий. Войско персов заняло и разрушило Афины. Жители города были предварительно эвакуированы на ближайший остров Саламин. В узких проливах между островом и материком оказался сосредоточен весь греческий флот. По разным источникам там находилось от 300 до 380 кораблей. Среди эллинов возникли серьёзные разногласия. Большинство военачальников предлагало покинуть Саламин и направить все силы на защиту Коринфского перешейка.
Афинский стратег Фемистокл указывал на то, что только в условиях узких проливов греки могут победить превосходящий, как по количеству судов, так и по качеству подготовки моряков, флот персов. Видя невозможность повлиять на решение других военачальников, он решился на хитрость. Отослав к персидскому царю своего доверенного гонца, он повелел передать ему, что греки собираются бежать, и если царь хочет уничтожить греческий флот, то ему следует немедленно начать сражение.
Для греков единственной возможностью решительной морской победы было сражение в узком пространстве, где численный перевес врага нивелировался. Входя в проливы между материком и Саламином, персы сами себя лишали преимуществ. Для них начало битвы при Саламине стало решающей стратегической ошибкой, которая определила исход боя и дальнейший ход войны. Флот персов был разбит.
— Как ни старалась вся моя семья, но греки хитростью сумели персов одолеть… — завершая свой рассказ о сражении, Хоттабыл умолк. По щеке скатилась одинокая слезинка, которую он тут же смахнул рукой. — Поэтому, с тех пор, мы мстим всем кораблям, что на своём пути встречаем!
Я не удержался от того, чтобы проверить гостя на честность, и задал пару первых пришедших в голову вопросов:
— Скажите, пожалуйста, так это вы разрушили Карфаген и убили сына царя Ивана Грозного?
— А что, не уж то у тебя, отрок, сомненья стали появляться в могуществе моём? — Хоттабыч зарычал, словно африканский лев, но, тут же, его гнев оборвался. «Костюмчик замечательно сидит», — подумал я о «бронежилете». А джинн совершенно спокойным голосом, поучительно продолжил: — Запомни сам, и детям передай своим, что ни одно на свете злодеяние не обошлось без моего влияния! Могу тебе ещё десятка два своих деяний привести в пример…
— Нет, нет, благодарю, Омар Хоттабыч! Я верю вам, и в споре смысла нет! — прервал я джинна.
— Хотя, признаюсь вам, мне очень интересно, «Титаника» крушенье — это дело ваших рук? — поинтересовался я, желая вторично убедиться в честности джинна. Но мой эксперимент провалился.
— А-а-а, это тот, что налетел на айсберг? Нет — это не моих рук дело. Я не люблю широт холодных, замерзаю вмиг. Поэтому работу всю творю лишь там, где мне комфортно и тепло.
— Тогда, судя по всему, вашим любимым местом для работы является Бермудский треугольник?
— Да ну, какой там треугольник? Кха-кха-кха! Не уж то ты настолько глуп, что и не ведаешь — Земля имеет форму шара, приплюснутую с полюсов! Моя работа вся — южней шестидесятой широты, — джинн интенсивно растёр ладони, словно они замёрзли на холодном морском ветру. — Что-либо слышал ты, отрок, про парусник, что носится по всем морям, и на котором экипажа нет? — хитро улыбаясь, Хоттабыч впился в меня взглядом. По привычке он решил поправить несуществующие очки, чтобы улучшить видимость своего собеседника. Не обнаружив их на месте, джинн удивлённо уставился на меня, затем стал шарить руками вокруг.
— Не понимаю, где мои очки. Не помнишь отрок, что с ними случилось?
— Конечно, помню. Вы разбили их и в гневе запустили в дальний угол, — кивнул я головой в ту сторону, где покоилась старая роговая оправа.
Джинн тут же вскочил на ноги и устремился в направлении указанном мной. Низко склонившись над кучей старых вещей, он старательно занимался поиском потери. Когда же обнаружив оправу, старик решил её поднять — не тут-то было! Оправа категорически не шла в руки Хоттабыча. Создавалось впечатление, что её кто-то крепко держал. Наконец, старику удалось добиться своего, и оправа оказалось у него. Но, к удивлению Хоттабыча, на ней повисла какая-то, не то тряпка, не то старая кукла. Стряхнув её, он ловким ударом ноги отправил тряпицу прямо в стену, словно это были футбольные ворота. Тряпица угодила в верхнюю правую «девятку». При этом, не то из района «девятки», не то из самой тряпки раздался негромкий писк, словно мышку за хвост прихватила кошка.
Джинн вернулся ко мне с оправой на носу и, приняв любимую сидячую позу «по-турецки», радостно подытожил: — О-о-о! Как прекрасен этот мир, отрок!.. Да разве в силах ты понять меня, когда всё, что ни расскажу, ты под сомненье ставишь? — джинн, сняв очки, внимательно их разглядывал, словно увидел впервые.
— Нет, почему же? С вами полностью согласен, мир прекрасен — это факт! А кто оспорить этот факт желает, тот просто глуп иль счастья в жизни не изведал.
Пока я высказывался о своём отношении к миру, старик пытался приладить к своему горбатому носу очки. При этом он, то сильно прищуривался, то старательно раскрывал глаза, округляя их. Затем вырвав из бороды волосок, джинн старательно дул на него. Но чуда не происходило. Судя по всему, он не понимал, почему оправа не помогает ему. Мне сразу вспомнилась басня Крылова «Мартышка и очки» и знаменитая строка из неё: «Мартышка к старости слаба глазами стала». А может быть, уважаемый Иван Андреевич, свою басню написал именно после встречи с Омаром Хоттабычем, подарив ему очки? Ведь откуда-то они взялись у старого джинна. Как знать? Всё возможно в этом мире…
— Ответь отрок, коль ведомо тебе всё об очках, как так случилось, что уж нет волшебной силы в них, и почему они не помогают? — держа в руке оправу, джинн, близоруко щурясь, смотрел на меня.
— Всё очень просто. Весь секрет лишь в том, что все очки полезны при наличии в них стёкол. А вы являетесь лишь повелителем оправы.
— Так что, никто не в силах мне помочь?
— Волшебники по этому вопросу есть, зовут их окулисты. Но дело в том, что все они живут вдали от дома моего. И по ночам их волшебство утрачивает силу. Так, что придётся потерпеть вам до утра.
Хоттабыч был не на шутку разочарован моим ответом. Но, всё же немного подумав, приладил оправу на нос. Тяжело вздохнув, произнёс: — Ну, что ж, как кто-то мне сказал: «На нет и ссуды нет». Пусть будет так, как есть. Мне с ними всё равно привычней. Уж сотню лет ношу их, а без очков я словно крот слепой. Кха-кха-кха-кха! Так вот, ты снова перебил меня, нарушив ход моих воспоминаний. Коль виноват, так исправляйся — напомни, где остановился я!
— Конечно, всегда рад помочь! Вы речь свою вели о паруснике без команды, который бродит по морям. Уж не «Летучего голландца» имели вы в виду?
— А разве есть, какой другой, что к берегам пристать не может, носясь по всем широтам, навевая страх на моряков? Так знай, я наказал шайтана-капитана, который вдруг посмел перечить мне. Он, видишь ли, пытался доказать, что знает все моря и океаны прекраснее, чем я… Я спрятал карты и компАс и пусть теперь отыщет порт родной! Ха-ха-ха! — залился громким смехом джинн, который тут же перешёл в кашель.
— Прошу прощения, мой уважаемый гость, но мне известна совсем другая история о «Летучем голландце», — я вновь решил проверить надёжность «бронежилета», почему и возразил джинну.
— И что твоя история гласит об этом корабле? — сурово поинтересовался Омар Хоттабыч.
— Извольте, изложу, как знаю я. Легенда гласит, что в 1641 году голландский капитан Филипп Ван дер Декен возвращался из Ост-Индии и вёз на борту молодую пару. Капитану приглянулась девушка. Недолго думая, он убил её суженого, а девушке сделал предложение стать его женой. Девушка отказала капитану и от перенесённого горя выбросилась за борт.
Корабль же, при попытке обогнуть мыс Доброй Надежды, попал в сильный шторм. Среди суеверных матросов началось недовольство, и штурман предложил переждать непогоду в какой-нибудь бухте. Но капитан застрелил его и нескольких недовольных, а затем поклялся, что никто из команды не сойдёт на берег до тех пор, пока они не обогнут мыс, — даже если на это уйдёт вечность. И тогда голос с неба сказал: «Да будет так!»
Этим Ван дер Декен, слывший страшным сквернословом и богохульником, навлёк на свой корабль проклятие. Теперь он, бессмертный, неуязвимый, но неспособный сойти на берег, обречён был бороздить волны мирового океана до второго пришествия. Команда голландского торгового судна заболела страшной болезнью. Корабль, с умершими от болезни, отсутствия воды и пищи моряками, до сих пор бродит по морям и океанам.
Вот что известно мне о корабле-призраке, — завершил я своё повествование.
Хоттабыч на некоторое мгновение задумался, а потом изрёк:
— Ты, точно рассказал отрок, но только часть всей правды. Ведь голос из небес принадлежал Юсуфу ибн Хоттабу, по имени Омар. Коль память юноши ещё не короткА, чтоб позабыть, так нарекли меня при дне рожденья, — джинн пристально смотрел в мои глаза, словно пытался прожечь меня насквозь.
— Ко-неч-но, ува-жае-мый джинн, я пре-крас-но пом-ню ва-ше имя — Ом-ар Юс-уф ибн Хот-таб, — ответил я, по слогам произнося каждое слово.
— Приятно видеть, что я не ошибся, — победно улыбаясь, произнёс джинн и поправил роговую оправу, прижав её тощим пальцем к переносице. — А до начала шторма, я и капитан курили трубки с ароматным табаком, потягивали ром и светски говорили. И вот тогда невежа усомнился в мастерстве моём и стал внушать, что знает все моря и океаны прекраснее, чем я. Неслыханная дерзость! И чтобы наказать невежу, я вынужден был спрятать карты и компАс! И амба!
Джинн вновь смерил меня взглядом, но это был насмешливый взгляд мастера над неумелым учеником. До «бронежилета» Хоттабыч постарался бы испепелить меня лишь одним взглядом. Чтобы больше не спорить с незваным гостем, я решил в дальнейшем не противоречить джинну, какую бы глупость он не говорил. Как не верти, как не крути, а лжецом мой ночной гость был знатным!
— Ответь мне отрок честно, что нужно сделать, чтобы обо мне в стране твоей издали книги? Я помню хорошо, что ты Макар сын Алкаши сказал, мол, много пишешь, складно сочиняешь? Так расскажи о подвигах моих, и сочини о джинне сладостные песни. Пусть слух ласкают, радуют читателей глаза, когда средь строк увидят все мои великие хорошие свершенья.
— Чтобы написать что-нибудь хорошее, надо вначале совершить что-нибудь хорошее.
— А что, не уж то среди подвигов моих нет тех, что похвалы достойны? — удивлённо спросил джинн и раскрыл пачку папирос. Наступила моя очередь удивляться. Как так ловко джинн материализовал в своих руках невиданную мной старую пачку папирос? Уж, не в этой ли пачке причина постоянного кашля старика?
— Я вижу то, что вы решили отравиться сам, а заодно покончить и со мной? — кивая на папиросы, сурово спросил я. — А как же быть с тем, чтобы я прославил вас? Иль вы забыли свою просьбу?
— А если бросить мне курить? Не навсегда, а лишь на время. Возможно ли, деяние сие назвать хорошим делом, чтоб после этого прославить на века меня? — заискивающе глядя из-под седых бровей, поинтересовался джинн.
— Романа многотомного не обещаю, но вот рассказ иль маленькую повесть написать смогу.
— Так я готов, не медля ни минуты, свершить благое дело, чтобы восславил ты меня в веках! — старик запихнул в пачку, вытащенную папиросу, и приготовился спрятать её в кафтан.
— Нет, нет, нет! — остановил я его громким возгласом, удерживая от новых преступлений. — Позвольте осмотреть, то зло, чем отравлялись вы и окружающих травили. Продукт сей странный, мне неведом. Хочу с вниманьем изучить его, чтобы в рассказе описать подробно. Нет возражений с вашей стороны? — я протянул руку к доселе невиданной пачке. Я был уверен, что упоминание о рассказе или повести произведёт положительный эффект, и джинн не откажет в моей просьбе. Да ко всему и не спрячет его в складках кафтана, словно ловкий фокусник.
— Конечно, пусть все читатели романа небольшого обо мне, узнают то, что я готов поведать им о табаке, — заискивающе глядя мне в глаза, заявил Хоттабыч, и я понял, что был совершенно прав в своих сомнениях.
Джинн ласково разгладил пачку папирос и протянул её мне, с видом, с которым бедняк прощается с последней коровой, которую вынужден продать на рынке. Я, принимая старую, посеревшую от времени пачку, был рад возможности тщательно ознакомиться с невиданным раритетом. Если бы я только мог знать, сколько неожиданных приключений произойдёт из-за этой пачки!
Курение возвращает в прошлое
Благодеяния, оказанные недостойному, я считаю злодеяниями.
Цицерон
Видя моё удивление, джинн незамедлительно спросил: — Что ты, таких вот мелких труб ни разу не курил? Это конечно не кальян любимый мной, но «На безрыбье рак он тоже рыба!», как говорил БоцмАн, мой повелитель.
Вносить поправки в изречения Омара Хоттабыча я не стал. Не хотелось волновать старого джинна и давать новый повод для впадения в беспамятство. Напустив на лицо максимум скромности, я попросил гостя дать мне время для более внимательного изучения. Слегка поколебавшись, Хоттабыч нехотя согласился и, сложив руки на груди, закрыл глаза.
Держа папиросы, я стал внимательно их изучать. Сразу отметил, что в распечатанной пачке не хватало нескольких папирос. Больше всего меня удивила картинка на пачке. На лицевой стороне была изображена плотина гидроэлектростанции, под которой красовалась надпись «Беломор-канал». На обратной стороне была надпись: «НАРКОМПИЩЕПРОМ. СССР. ГЛАВТАБАК. ЛЕНИНГРАДСКИЙ ГОС. ТАБАК. ТРЕСТ ПАПИРОСЫ 1-ГО СОРТА А БЕЛОМОРКАНАЛ. Цена 25 шт. 2 руб.
В самом низу мелким шрифтом была напечатана угрожающая надпись:
«Продажа по цене выше обозначенной на этикете карается по закону».
— Да ведь это папиросы из далёких тридцатых годов прошлого века! Из моего Советского Союза! – радостно воскликнул я.
— А что, этот Союз был весь твоим? – открыв глаза и удивлённо подняв вверх брови, спросил джинн. – А что сейчас? Ты разорён или его отвоевали недруги твои?
— Недруги всего советского народа продали наш Союз. Продали за то, как говорите вы, Омар Хоттабыч, «чтобы богатым свою жизнь прожить! Купаясь в золоте и драгоценных камнях! Живя в палатах и дворцах!» А весь народ стал нищим без страны единой и могучей. Разбрёлся по своим углам, создав ряд новых государств и поставив править над собой тех, кто нищими их сделал.
— Чему ты удивлён? Я сколько себя помню, народом всюду и всегда необходимо править! Что, истина сия, нова настолько для тебя, что ты весь в гневе разгорелся? – сведя брови и сверля меня глазами, поинтересовался мой нежданный гость.
— Нет, что вы уважаемый Омар ибн Хоттаб. Историю я знаю хорошо и помню, что владели миром и цари, и ханы, и князья, и даже императоры. Народы им всегда повиновались. – Я напустил лёгкую улыбку на лицо, чтобы не волновать джинна. Честно говоря, такое поведение незваного гостя становилось для меня неприятным, и нужно было срочно что-то предпринимать. Мысль пришла своевременно.
— Скажите мне, коль вам не будет трудно, откуда столь старинный экземпляр?
Омар Хоттабыч округлил свои бесцветные глаза и задумался. Затем, накрутил на указательный палец волосок из своей бороды и резко выдернул его. Его морщинистое серо-жёлтое лицо искривилось болью и мучениями.
— Так неприятно вспоминать, но для тебя отрок скажу. Ведь обещал восславить на века меня в творениях своих. Я помню, помню, — прищурив правый глаз, а левый широко открыв, джинн погрозил мне пальцем. Можно было подумать, что он только что откушал большой лимон без сахара.
— Давным-давно, так думаю лет сто назад, меня освободил из заточения БоцмАн, который был рабом на Белом мор канале. Он вытащил ядро от пушки из воды и спрятал, чтоб никто не знал. В надежде отыскать в ядре том клад, средь ночи тёмной вывернул заглушку. Тут я явился перед ним. БоцмАн был удивлён, что клада нет в ядре. Но очень рад, тому, как всемогущ я, что драгоценней клада и сокровищ. БоцмАн рассказ мой слушал, и табак курил, меня всё время дымом обдавая. Я сразу попросил БоцмАна дать вдохнуть очаровательных дымов из маленьких и белых трубок. БоцмАн условие поставил, что даст три пачки мне взамен на три своих желанья.
Джинн прервал свой рассказ и, закрыв глаза, стал усердно втягивать носом воздух. Видимо пытался вспомнить запах дыма от папирос.
— И что же за желания имел ваш повелитель по имени БоцмАн?
— Желания простые, как он сам. Я выполнил их сразу и без всякого труда.
Во-первых, он решил стать невидимкой, чтоб на работы не ходить. Вторым желаньем было выпить водочки и всласть поесть. А третье – это стать владельцем драгоценностей пещеры, где золота и серебра не счесть. Я сделал всё, что он желал. БоцмАн исчез и я его с тех пор уж не видал.
— А почему исчез? – удивился я
.
— Отправил я его в пещеру, где горы золота и серебра. Я думаю, что он до сей поры там обитает
.
— Не уж то он бессмертен, как и вы? Ведь вы сказали, что 100 лет прошло.
— Пожалуй, что ты прав. Скорей всего покоятся там косточки его.
— А что же дальше было с вами?
— А я с тех пор владею этим дымом, — джинн кивнул на пачку «Беломора» в моих руках.
— Нет, вы не поняли меня. Мне интересно знать, как в лампе керосиновой вы очутились?
— Ах, вот о чём твой интерес. Здесь тайны нет. Пропажу повелителя БоцмАна скрыть не удалось. Его в строю не досчитались вечером, когда работников построили, чтоб отвести на ужин. Строители, посовещавшись меж собой, решили, коль я джинн, то должен выполнять все их приказы. Не на того напали, дурачьё! Шакалы мерзкие и гнусные гориллы! Омар Юсуф Хоттабыч вам не раб! Я сам есть повелитель тысяч, что там тысяч, сотен тысяч душ! Я высказал им всё, что сотворить могу с любым. Пусть знают твари мощь мою! – Старик поднял вверх кулаки и погрозил тем, кого уже давно не было на этом свете.
— Из вашего рассказа непонятно мне, Омар Хоттабыч, как очутились в лампе вы? – новым вопросом я решил снять нервное напряжение Хоттабыча.
— Однажды вечером, когда все с ужина вернулись, их главный пригласил меня сразится в карты с ним. Игра названье необычное имела, то ли бублик, толь кольцо. Мне стало интересно, как в неё играют и я присел за стол со всеми. Играли мы на интерес. Я проиграл и должен был почистить лампу изнутри, чтоб не коптила и светила ярче. Вот так я оказался в ржавой керосинке, где закупорили меня. И той же ночью выброшен был в воды, которые и унесли меня неведомо куда.
— А как же керосинка к нам попала в сельский дом?
— На сей вопрос ответить должен ты. Негоже голову морочить джинну! Но важно то, что на свободе я! – завершил рассказ старик и залился долгим кашлем. Оправа, соскочила с горбатого носа старика, словно кузнечик. «Надо было и её закрепить лаком…», — мелькнула в голове запоздалая мысль.
Я вспомнил, что дед по линии жены был старым моряком, ходившим по морям на всех широтах. Бывал на северах. Возможно, что оттуда и привёз вот эту лампу-керосинку. А как попала она в его руки, уж не расскажет мне никто.
Джинн продолжал кашлять. Наблюдая за его телом, я с гордостью за своё рационализаторское предложение отметил, чалма сидела неподвижно! Оправа от очков лежала в стороне, ожидая, когда вновь станет востребованной. И в этот момент в моей голове возник самый главный вопрос сегодняшней ночи! Как вы думаете, что это был за вопрос?...
Подумали?... Не угадали! Вопрос заключался в том, на каком основании я должен лечить существо, которое только то и делает, что творит ЗЛО? Или я уже сам под воздействием джинна перешёл на сторону тёмных сил? Необходимо срочно менять тактику поведения. Таким джиннам не место в обществе людей! Как говорил великий полководец Александр Васильевич: «Бей врага его же оружием!» Именно так я и сделаю. Как только приступ кашля у старика миновал, я безапелляционно заявил:
— Коль дорожите вы своим подарком, – я повертел в руке пачкой папирос, — поведаю вам старый анекдот. Его мне рассказал сосед по лестничной площадке. Курильщик страстный, не сыскать таких по всей стране.
— Давай, отрок, валяй! Хоть анекдоты я не понимаю, но время мы с тобой убъём. Глядишь, и ночь окончится быстрее.
— Идёт совещание директоров табачных фабрик по повышению качества выпускаемой продукции. Докладчики один за другим шпарят по бумажкам о процентах выполнения плана, внедрении нового оборудования, ходе соцсоревнования.
Берёт слово директор фабрики Урицкого: «Буду краток. О качестве нашей продукции говорит то, что, как я заметил в перерыве, все присутствующие здесь товарищи курят исключительно папиросы нашей фабрики».
В зале загомонили и зазвучали продолжительные овации. Когда аплодисменты стихли, председательствующий и скажи: «Ну, так поделитесь секретами технологии, позволившей вам добиться таких высот!»
Директор отвечает: «Никаких секретов нет, всё как обычно: берем сушеный навоз, в зависимости от марки папирос, конский или коровий, иногда овечий, добавляем 20% табака...»
Директор Погарской фабрики: «Ах, вы ещё и табак добавляете!»...
Джинн смотрел на меня, подняв вверх брови.
— Ничего не понимаю! Начинай сначала!
— Речь идёт о том, из чего производят папиросы. Курильшики заполняют свои лёгкие дымом от навоза на 80% и только на 20% от табака!
— Отрок, я удивляюсь твоему мышлению! Как можно не любить коня, корову иль овцу? Ну, не любить свинью, я понимаю… Ты аромат чудесный лишь чуть-чуть вдохни!
Джин выхватил из моих рук пачку папирос и стал учащённо вдыхать запах исходящий из старой коробки.
— О-о-о, благодать, о счастье данное БоцмАном! Как жаль, что я так мало попросил коробочек волшебных. Вдохнул, и сразу жизнь становится прекрасной! Как можно не любить, ты мне скажи. Кха-кха-кха-кха! Тем более, БоцмАн мне говорил о том, что «Bell'amore» звучит у итальянцев как «прекрасная любовь». А коль тебе известно, любовь несёт усладу, — мечтательно произнёс старик и закрыл глаза. — Зачем бросать курить?
— Я разве говорил, что нужно отказаться от курения? – я удивлённо взирал на джинна. – Я только рассказал о компонентах тех, что входят в табачок.
— Постой, отрок, ты молод, чтоб нравоученья мне читать! – перебил меня джинн. — О чём ты речь ведёшь? Да я хоть в этот миг без всякой остановку полпачки выкурю и буду только рад! Какое отравленье? Да я здоров, как сотня джиннов вместе взятых. И сколько себя помню – каждый день курю. А кашель – ерунда, лишь сотрясенье тела. Покашлял и забыл, и снова закурил.
— Уж, коль уверены настолько вы в себе – давайте проведём эксперимент. Его названье «Быстрое курение». О нём сосед поведал мой. Как жаль, что он далёк, а то ещё и неизвестно, кто более влюблён в табак, сосед иль вы. Вот это было бы соревнованье! – как можно восторженнее произнёс я.
— Уймись, отрок соседа прославляя. Ты результата не видал, а уж награды раздарил! Что твой сосед? Он мне не конкурент! Уж лучше расскажи, чем награждать меня ты будешь, когда окончится эксперимент?
— Награда – это не проблема. Тем паче, что её названье созвучно имени могучего Омара ибн Хоттаба. Прошу взглянуть на чудную бутылку, что носит гордое названье джин. – Я указал рукой в сторону склада пустых бутылок. — Коль помните, в начале нашего знакомства, я говорил о замечательном напитке, которое в народе называют в вашу честь? Тогда ещё вы оскорбились, как мог я вас, Омар Хоттабыч, алкоголем величать.
Судя по задумчивости, наползшей на лицо старика, он всё позабыл. Однако в моём объяснении было одно ключевое слово «алкоголь». Как я понимаю, именно оно и сыграло свою решающую роль в проведении эксперимента. Старик мгновенно взлетел с места и завис над пустой тарой. Отсутствие очков мешала отыскать нужную бутылку. Зато усиленно работал чуткий нюх. Ноздри Хоттабыча раздувались в такт ускоренному дыханию, и через несколько секунд поиск увенчался успехом. Джинн ловко выхватил заветную бутылку из строя соплеменниц и радостно приземлился рядом со мной. Увидев оправу, облегчённо вздохнул и водрузил её на нос.
«Да, старичок, а ты ещё и алкоголик…», — подумал я, наблюдая, как Хоттабыч разлядывает бутылку со всех сторон. В завершении внешнего осмотра, джинн отвинтил пробку, и блаженно вдохнул в себя пары алкоголя. Ещё бы пара секунд и зеленоватая жидкость обожга его горло, но я был начеку.
— О, нет, великий и могучий джинн! Ведь мы решили, что напиток сей является наградой за успешно проведённый опыт.
Я протянул руку и взял бутылку. Взял – это громко сказано. Старик не выпускал бутылку из своих рук. Он даже вцепился в неё двумя руками и тянул к себе. Соревноваться с ним в силе было бессмысленно, тем более, что спина заныла от боли. Я отпустил бутылку и пошёл на хитрость.
— Ну, что я говорил? Сосед мой вмиг обставит вас в эксперименте. И выиграть награду сможет без проблем! А вы, ещё не зная в чём секрет соревнованья, решили, что награда вам принадлежит. Негоже так, Омар Хоттабыч! Я лучшего был мнения о вас.
Как ни странно, но мои слова произвели на старика нужный эффект и он нехотя отдал бутылку мне.
– И пробочку прошу вернуть, чтоб алкоголь не выдыхался.
В глазах старика было столько муки и боли… Но крепость напитка была превыше всего и пробка, вслед за бутылкой, оказалась в моих руках. Я старательно завинтил пробку, показывая тем самым, что сохраню алкогольные градусы для своего гостя.
— Давай, отрок, рассказывай про свой эксперимент. Увидишь, всё равно, мне равных в мире нет! Куда там до меня соседу твоему?
— Вам нужно выкурить с десяток папирос не прерывая на секунду весь процесс услады дымом! Поэтому лишь только подошла к концу одна – вторая вмиг прикуривается от первой. И так все десять папирос! А, кстати, где они? – Джинн раскрыл передо мной ладонь, в которой лежала пачка «Беломорканала». — А чтобы обеспечить безопасность дома и здоровья моего вам нужно будеть сесть во-о-он в тот бачок, — я указал рукой в район окна, у которого стоял сорокалитровый бак с крышкой. — И крышкой сверху металлической прикрыться. Чтоб ни одна струя из бака не сбежала!
Гость, оглядев бачок, спорить со мной не стал. Прижав к груди пачку папирос, он тут же оказался внутри бака. Звякнувшая крышка оповестила о том, что он закрылся ею сверху. «Пора сказать незваному гостю «прощай!» и замотать крышку верёвкой», — принял я мгновенное решение, и сделал рывок, чтобы встать на ноги. Но моим планам не суждено было осуществиться. Резкая боль в спине мгновенно поставила знак «Стоп» всем благим намерениям по борьбе со ЗЛОМ. Тяжело оседая вдоль балки, я постарался принять то же положение, что было у меня до попытки подняться. Не следовало давать джинну повод для подозрений.
Пока я приходил в себя, успокаивая боль, из-под крышки бачка стали пробиваться струйки дыма.
— Эй, джинн Омар ибн Хоттабыч, вы нарушкете наш договор! – придав голосу командные нотки, прокричал я в сторону металличнсеого бункера. — Из бака к крыше тянется дымок.
Тут же крышка слегка приподнялась, и в щели появились пальцы рук Хоттабыча. Дым потянулся вверх уже целым потоком. Затем крышка бака приподнялась ещё сантиметров на тридцать, и моему взору явилась красивая брошь, а следом и вся чалма. Из бака раздался оглушительный кашель, от которого волны сизого дыма стали распространяться по всему чердаку. Дым был настолько едким, что я сам едва сдерживал спазмы в горле. Усиленно моргая, я делал попытки удержать слёзы.
— Вот это благодать! Так сытно никогда я не курил! Жаль мало папирос осталось в пачке, — из-под крышки на меня смотрели грустные глаза Хоттабыча.
— Что, неужели выкурили все? И сколько было папирос? – удивился я.
— А я их не считал, но уверяю, мне их мало.
Старик достал со дна бачка две горсти окурков и предъявил мне. – Так что, теперь достоин я своей награды? – джинн вытянул шею вверх, от чего крышка бака упала на пол и, вращаясь, долго гремела, словно тарелка духового оркестра.
— О, да, конечно, спора нет, вы победитель! Как я мог сомненьям предаваться, когда так много раз вы доказали как могучи и сильны! Склоняю голову пред вами и вручаю скромный приз, но очень крепкий.
Джинн так резко устремился к долгожданному призу, что перевернул бачок. Из него высыпались на пол папиросные окурки. Я обратил внимание, что Хоттабыч приложил большое усердие, проводя эксперимент. Все папиросы были выкурены полностью. Окурки были длиной не более двух сантиметров. Видимо изголодался старичок по табачку за семьдесят лет проживания в керосинке. Незаметно для джинна я отвинтил пробку и опустил её в боковой карман пиджака. Саму бутылку протянул старичку. Хоттабыч, овладев заветной бутылкой с остатками джина, тут же приложился к горлышку, обливая бороду.
— О-о-о, кто так пьёт прекраснейший напиток из напитков? Джин дан всем нам для радости и расслабленья. Джин – это не вода в оазисе среди пустыни. Его не пью ковшами, обливая свой кафтан! Джин, как нектар, что пробуют неспешно, с наслажденьем!
— Так что же мне по каплям его пить? – расстроился Хоттабыч.
— А вы желали выкупаться в нём?
— О-о-о! Это было бы неплохо! – обрадовался старик предложенному варианту.
— Ну, так ныряйте в этот чудный эликсир!
— Что, правда, можно?
— Кто вправе джинну запретить что либо?
— Ты прав, кто возразить мне может? Эй! – крикнул джинн во всю мощь, отчего паутина заколебалась под крышей и в углах чердака. – Есть кто-нибудь, готовый возразить Омару ибн Хоттабу?
— Зачем шуметь впустую? Кто станет самому могучему на свете возражать? Тем более, когда вы одержали приз, соседа по площадке победив!
Мой аргумент по поводу соседа был настолько весом, что джинн без малейших сомнений нырнул в бутылку. В ту же секунду чёткие очертания гостя расплылись, а бутылка заполнилась густым жёлтым дымом.
— И не спешите, чемпион Омар Хоттабыч, поглощая джин целебный. Вначале надышитесь ароматом чудным. Дышите глубоко, спокойно. Почувствуйте, как сладок аромат.
Из бутылки доносилось сопенье, наслаждающегося ароматом старика.
— Как хорошо, как чудно наслажденье! Попробуйте нектар на вкус… — подбадривал я гостя, руководя его действиями.
В то же мгновенье из бутылки донеслось специфическое бульканье. Уровень алкоголя прямо на глазах стал уменьшаться.
— Спешить не следует, продлите наслажденье! Прочувствуйте, как сладостен нектар…
Из бутылки донёсся звук похожий на цоканье языком. Следом, как из глубокой пещеры, послышалось бурчание джинна.
— Всю жизнь считал, что вкус нектара сладок, как у мёда. А этот горек, словно шишку ели изжевал…
— Нектар нектару рознь. Одним он сладок словно мёд, другим он горек, словно шишка ели… — философски изрёк я. — А ещё у нас говорят, что на вкус и цвет приятелей нет! Так вот это, как раз тот случай, о котором у нас говорят.
Но мои разъяснения, судя по бульканью из бутылки, слуха Хоттабыча не достигли. А возможно, что он уже достаточно опьяневший, не сумел разобраться в хитросплетениях моего пояснения. Это даже к лучшему. Однако, в очередной раз, я недооценил возможности древнего старика. Из бутылки донеслось пьяное бормотание.
— Всё, надоела жизнь такая беспросветная! Ни ругаться, ни курить, злодеяний не творить! Возвращаюсь в заточенье и прошу не теребить!
Джинн высунулся из бутылки и что-то стал искать взглядом, вертя головой на 360 градусов.
— Нет, ну что за наважденье, нет для джинна уваженья! Где теперь я буду жить, хулиганить и бузить? Где моя летучья мышь?
— Ну, зачем вам эта рухлядь? Не пристойно вашей чести жить в отстойной старой жести. В вашей должности и чине, спать должны вы на перине. Есть с серебрянной посуды, пить до дна, терять рассудок, хулиганить и бузить, всех ругать и всем дерзить!
— Стой, отрок, не отвлекайся! Говорил, что у тебя есть хоромы для меня? И хоромы не простые, вкусным джином залитые… — высунувшись по пояс из бутылки, произнёс захмелевшим голосом Хоттабыч, и погрозил мне пальцем, словно шаловливому мальчишке.
— Верно всё упомянули, не забыли ничего. Вот хоромы не простые, вкусным джином залитые… Вы сидите прямо в них! Может аромат не ярок или пол в хоромах марок? – озабоченно уточнил я.
Закрыв глаза, джинн с головой нырнул в бутылку. Вначале раздался мерзкий скрип стекла по стеклу, а следом ритмичные вдохи и выдохи.
— Нет претензий у меня! Пол хрустальный, запах яркий и феноменальный! – пьяно пробормотал старик и вместе с бутылкой резко взвился под крышу. Окинув чердак взглядом, молвил:
— Вот в ней и будет моё ложе. Всё лучше будет спать, чем в паутине и пылище твоего жилья!
Затем протяжно зевнул, по привычке потрогал чалму и оправу очков, сползшую на кончик носа. Видя, что я внимательно наблюдаю за его действиями, молнией метнулся ко мне, и приземлился у моих ног.
«Чем вам не Баба Яга в ступе? Нет, это два в одном – джинн в джине!»
Хоттабыч устроился напротив меня, спиной к входу на чердак. «Если к вам пришел неприятный вам гость, посадите его спиной к входной двери – быстрей уйдет», — вспомнилась народная примета прочитанная недавно. Мне очень захотелось, чтобы данная примета стала реальностью. Уж очень я устал от незваного гостя родом из древних веков.
Хоттабыч по понятной причине не прочитал мои мысли. Возможно, старичок расслабился от алкоголя и утратил всякую бдительность.
— Утомился, что-то я, хоть ещё и не трудился. Так все навыки свои можно потерять навеки. Почитай впустую ночь на тебя отрок потратил. А ведь мог ударно зло творить, круша, ломая, заливая, убивая и топя! Лишь одно увеселенье – я отведал чудо джин! Джин для джинна – наслажденье! Джин для джинна – упоенье… Джин для джинна… Джин для джинна… — в очередной раз пробормотал старичок и тут же провалился в бутылку. Из хорОм Хоттабыча стало доноситься лёгкое похрапывание. «Вот и прекрасно!» — возрадовался я и потянулся в карман за пробкой. Но пьяный голос прервал ход задуманной операции.
— Расскажи-ка отрок мне мудрую историю, чтобы гость спокойно спал во дворце для джинна, и-и-к! — высунувши голову из бутылки, захмелевшим голосом произнёс Омар Хоттабыч.— Известна ли тебе, к примеру, история о трёх чёрных петухах багдадского цирюльника? Или о медном верблюде с серебряным горбом? А о водоносе Ахмете и его волшебном ведре? Кха-кха-кха! Как славно покурил и с пользой джина выпил…
— Увы, но сказок не могу поведать вам о чёрных петухах и о верблюде медном. Зато могу ускорить песней колыбельной вхождение во сладкий сон. Её любила напевать старушка Шапокляк. О ней вы помните или забыть успели?
— Всё помню я прекрасно, юный отрок, а если и забуду, то навек! Коль обещал – так заводи шарманку, и песней нежной ублажай мой сон…
— Ну. что ж, извольте слушать и плавно отходить ко сну, почтенный джинн Омар ибн Хоттабыч, — произнёс я и полушёпотом, гипнотическим голосом стал озвучивать слова песни на свой лад.
Кто людям помогает — тот тратит время зря… зря… зря…
Хорошими делами прославиться нельзя… нельзя… нельзя…
Поэтому я всем и каждому советую…советую… советую…
Всё делать точно так,
Как делает старуха по кличке Шапокляк.
Как делает старуха по кличке Шапокляк... кличке Шапокляк!
Кто людям помогает — тот тратит время зря… зря… зря…
Хорошими делами прославиться нельзя… нельзя… нельзя…
Прославиться нельзя, прославиться нельзя. прославиться нельзя…
Когда из бутылки послышался богатырский храп, тихонько, чтобы не потревожить злобного гостя, я дотянулся до бутылочной пробки.
С осторожностью опытного хирурга накрутил металлическую пробку на горлышко и прислушался. Храп продолжался, но был уже значительно тише. Положив бутылку рядом с собой, нежно погладил её рукой.
«Спи спокойно, Омар Хоттабыч. Не знаю, кто и когда тебя породил, но в моей жизни тебе места нет! В борьбе со злом, добро должно быть с кулаками!» — подумал я, откинувшись спиной к чердачной стойке, и устало закрыл глаза… Но стоило мне лишь на миг ощутить блаженство отдыха, как неведомо откуда раздался голос:
— Ну. шо, угомонилсись гость незванный? Откель только такие и берутся? Все бока поотшибал, вражина инородная. И какой Лешак таку нечисть в дом принёс? Отродясь в наших краях ничегось подобного не водилось. Дурень старый, с бородой седой. Мало все бока помял, так ещё сундук сломал. В нём так славно было спать.
— А ты кто такой будешь? – удивлённо рассматривал я нового ночного собеседника.
— Домовичок я ваш. Живу здесь с самого начала. Почитай скоро семьдесят годков стукнет.
— Неужели наш дом такой старый.
— Дык разве ж энто старый? Вона соседской хате скоро сотня буде. Дык не об том мы разговор ведём. Тебе, Макарка, надоть будет защитить наш дом. Мне одному не одолеть таких заморских чудищ.
— Признаюсь честно, друг Домовичок, не знаю я методик по защите дома.
— Приходь ближайшим вечером, я всё тебе и разложу по полкам. А ты поведаешь ответы на вопросы, шо нонче ночью я услышал.
— Какие такие ответы, и на чьи вопросы?
— На энти, шо со злобным чудищем заморским друг дружке задавали.
— Так ты Домовичок все разговоры наши слышал?
— А иначе никак нельзя. Мой долг хранить и дом, и тех, кто в нём живёт. Вот и поведаю тебе, шо знамо мне о правилах защиты дома. Взамен открой ответы, больно интересно знать, как правильно их разгадать. А щас и нам полезно будеть отдохнуть. Дык почитай, цельную ночь буянил гость незваный. Покою не давал. Будь он неладеи старый вурдалак! Так шо пора нам почивать. Утро вечору мудренее.
Домовичок круто развернулся через левое плечо, словно лучший строевик роты почётного караула. Быстро засеменив короткими ножками, он через несколько секунд уже скрылся из вида в дальнем углу чердака.
Глаза слипались от усталости. «Что за ночь чудес?»
Единственная мысль, одолевавшая усталый мозг, была очень короткой: «Спать…»
Эпилог
Abiens, abi!
Уходя, уходи!
— Проснись, наконец! Каким ураганом тебя занесло на чердак?
Я открыл глаза. Жена, уперев руки в бока, стояла надо мной, словно грозный полицейский над уличным пьяницей. Чтобы выровнять свои шансы, я сделал попытку встать на ноги. Но не тут-то было! Тело не слушалось сигналов поступающих из мозга и продолжало находиться в положении сидя у балки. На чердаке было светло. Сквозь выбитое стекло окошка пробивался поток солнечного света. В нём, словно в аквариуме, плавали пылинки и паутина. Рядом у ног лежала целая керосиновая лампа «Летучая мышь». Чуть поодаль стеклянным глазом на меня смотрел мой старенький сотовый телефон «Нокия».
«Значит, мне всё это приснилось? Тогда лучше ничего не говорить жене, а то решит, что я тронулся умом. Всё равно не поверит в мою историю. Хотя, какая история? Это всего лишь дурной сон, который вскоре забудется».
Я набрал полные лёгкие пыльного чердачного воздуха, чтобы облегчённо вздохнуть… И тут я увидел перевёрнутый бачак и необычную пожелтевшую пачку «Беломорканала». Рядом валялись окурки. Воздух застрял в лёгких. Я перестал дышать. Лицо стало наливаться кровью.
— Что с тобой? – испуганно вскрикнула жена. – Наклонившись ко мне, она стало усиленно трясти меня за плечи. Закупоренный в лёгких воздух вырвался наружу со звучным выхлопом. Я стал часто дышать, словно боялся задохнуться в этом пыльном чердачном воздухе. Кровь отхлынула от лица. Жена успокоилась.
***
Вечером, анализируя события прошедшей ночи, я вспомнил о том, что злобный джинн мною был закупорен в бутылку. Чувство человеческого любопытства привело меня на чердак. Включив свет, я был удивлён преобразившимся чердачным помещением. Всюду царил идеальный порядок. Всё ещё не веря глазам своим, я направился к месту хранения стеклотары. К великому удивлению, бутылки из-под индийского джина «Bombey», я не обнаружил. Как и прежде, среди бутылочной стеклотары были виноградные грозди и пузатые то ли яблоки, то ли помидоры, изысканные узорчатые графины и родственники цветочных ваз. Даже бутылка в форме женской фигуры с корзиной на голове и та была на месте. Но литровой бутылки, на дне которой оставалось грамм 100 ароматного любимого напитка, настоянного на шишках можжевельника, среди тары не было. Я трижды изучил каждую ёмкость, поднимая с пола и вертя её в руках.
«Это невероятно! Кому потребовалась пустая бутылка с остатками алкоголя на дне? И старика Омара? Или мне всё это действительно приснилось, когда я отключился? Но тогда откуда старая пачка «Беломор-канала»? Я внимательно смотрел на то место, где утром валялась пачка и папиросы. К великому удивлению их тоже не было! Что за ерунда? А-Б-В-Г-Д! А может жена постаралась?»
Спустившись с чердака, я отыскал жену на кухне, где она готовила ужин.
— Скажи, дорогая, ты не видела на чердаке бутылку из-под джина «Бомбей»?
— Это ту, в которой был какой-то странный ужасный дым?
— Это не дым, а джинн! – внёс я поправку.
— Не надо рассказывать байки! Джином там и не пахло, сплошное газовое облако, — возмутилась жена.
Рассказывать супруге о том, что, а вернее кого, из себя представляет бутылочный дым, я не стал. Мало ли что она заподозрит о моём психическом здоровье.
— Да я её ещё утром, пока ты спал, навела на чердаке порядок и бутылку вынесла в мешке вместе с остальным мусором. Ещё и удивилась, что за дым скопился в бутылке.
— А мешок с мусором уже увезли? – взволнованно поинтересовался я.
— Конечно! Машина буквально через 10 минут забрала хлам в мешке и увезла на свалку, — удивлённо смотрела на меня жена, не понимая моего внимания к мешку с мусором.
— Ну что же, «померла, так померла», как говорил один любящий зять врачу в больнице.
— Кто померла, какой зять, при чём тут больница? – удивлённо смотрела на меня жена. – Ты себя хорошо чувствуешь?
— В тысячу раз лучше, чем вчерашним вечером и ночью! – радостно объявил я и обнял жену.
«Где теперь в следующий раз явится миру злобный джинн с именем Омар Юсуф ибн Хоттаб? Неужели на мусорной свалке?» — мелькнула в голове дурная мысль.
Так значит, это всё же был не сон? А что же тогда? Расскажи кому, так не поверят.
А СЕЙЧАС — ВНИМАНИЕ!
Запомните сами, передайте родственникам и знакомым!
Если, кто-нибудь из читателей этого глубоко правдивого рассказа, путешествуя просторами Украины, наткнётся на красивую бутылку из-под индийского джина «Bombey», — бегите, что есть сил, как можно быстрее и куда подальше от этого «счастья» явившегося пред вами!
И только когда иссякнут ваши силы, присядьте на обочине, отдышитесь, и вспомните мой рассказ «Тайны пришельца из прошлого. Или Его звали Хоттабыч».
Желающий вам здоровья и долгих счастливых лет жизни, сочинитель Макар Кофеин.
P. S. Чтобы уберечь дом от нечисти, колдунов и злых людей, надо воткнуть в дверь булавку или иглу острием наружу.
Народная примета
Примечание
ОПГ (1) – организованная преступная группировка.
Бармалей (2) – герой сказки Чуковского «Доктор Айболит».
БМРТ (3) – большой морозильный рыболовецкий траулер.
БМП (4) – боевая машина пехоты.
БТР (5) — бронетранспортёр.
