При подготовке второго (исправленного, дополненного и переработанного) издания количество и названия глав действительно не изменились. Однако, в сам текст монографии были внесены сотни и даже тысячи исправлений и дополнений. Эта правка самого А.Ф.Бритикова, которую он вносил на поля первого издания монографии в течение многих лет, а потом ответственный редактор Е.Ворон включала ее в текст и проводила углубленную редактуру полученного черновика. Не заметить работу такого объема и глубины, казалось бы, невозможно. Однако...

Изменения, внесенные Бритиковым, относятся к двум типам: 1) продолжение бесконечной работы по улучшению текста, которая свойственна всем скрупулезным и неутомимым исследователям; 2) результат переосмысления политических оценок фантастической литературы, которое произошло в годы Перестройки и Гласности, а также в ранний постсоветский период.

Я не буду петь восторженных дифирамб этой книжонке. Всему своё время. Я во многом не согласен с выводами автора, вот например:

«Произведения на космическую тему наиболее наглядно демонстрируют, какие потери нес научно-фантастический роман, отступая на старые приключенческие позиции.» Без приключенческой составляющей никто не будет читать про поднятую целину на Марсе или освоение глубинных месторождений на Сатурне. Такое направление фантастики мертво по определению. Где эти ваши подводные земледельцы сегодня?

Весь опус пропитан идеологией:

«Современные методы конкретного предвиденья заметно подняли научный уровень фантастического романа. Например, оптимизм коммунистического будущего в романах Ефремова убедительно обоснован историческими аналогиями».

Какими, блин, аналогиями?

Я не буду разбирать сие творение по цитатам — я привёл две, специально не отбирал, чтобы дать представление об общем уровне.

Однако не могу не заметить, что есть и интересные размышления. Многие, возможно узнают, какие вообще были авторы в СССР.

Ну, а под занавес:

«Только коммунистическому разуму дана будет бесконечность мироздания и только в гигантском его пространстве он обретет поистине бесконечный расцвет. Вот почему тема Космос и Коммунизм — не преходящая дань времени. Советский научно-фантастический роман о высшей ступени коммунизма неизбежно должен был включить и высшую, коммунистическую цель освоения космоса.» Тушите свет, приехали! Ворд услужливо сообщает, что слова с основой «коммун» использованы 191 раз, это ещё надо умудрится так написать.

P.S.Мне вот о сих пор не понятно, что они в то время так носились с этой «Аэлитой»? Всё с ней сравнивают.

Изучать советскую фантастику как системное явление довольно сложно по причине нехватки соответствующих работ в области фантастиковедения. В этом плане монография А. Бритикова до сих пор является неким ориентиром. Автор проделал значительную работу, хронологически систематизировал историю отечественной фантастики, начиная с дореволюционных образцов вплоть до конца 60-х годов прошлого века. Главы разбиты логично, по периодам, предваряются кратким содержанием, а в конце дается довольно объемная библиография советской НФ, составленная Ляпуновым, которая окончательно не утратила актуальности и сегодня, хотя её нельзя назвать исчерпывающей, но в ней содержится более 500 позиций опубликованных романов и сборников с отсылками к рецензиям в периодической печати, также интересен указатель критической литературы. Читается монография без особых сложностей, сухостью изложения автор не страдает, но частенько удаляется в идеологические дебри.

Понятно, что нужно делать скидку на время, но даже с этим учетом ощущается перебор с марксистской диалектикой, теорией научного коммунизма и прочим достоянием эпохи. Ещё один негативный момент, который сразу бросается в глаза — четкое деление на идеологически правильных авторов и тех, кто в такт не всегда попадает. Первым — почет и уважение, а вот в адрес вторых часто звучит необоснованная критика. Не совсем понятно, зачем в названии монографии говорится о русском НФ-романе, к этой категории можно отнести разве что немногочисленные дореволюционные публикации, да краткое упоминание об утопическом романе П.Н. Краснова, изданном за рубежом. Понятно, что упоминание насквозь негативное, но забавно, что большинство советских фантастов, упоминающихся Бритиковым, по уровню художественного мастерства до Краснова и близко не дотягивают — если говорить строго объективно, абстрагируясь от личностей и всяческих идеологических симпатий.

Хотя что там Краснов, если даже творчество признанных классиков типа Брюсова и Куприна оценивается довольно снисходительно, зато классово правильная утопия Богданова «Красная звезда» — настоящее средоточие восторгов. В целом развитие русской фантастики начала ХХ века шло в общемировом русле — всё начиналось с утопических романов и научно-приключенческой литературы в духе Ж. Верна и Г. Уэллса. Так же как и на Западе в Союзе уже после революции развивалась бульварная фантастика, много взявшая из детективного и приключенческого жанров. Хотя на Западе ассортимент был в разы богаче — благодаря массе журналов, ориентированных строго на фантастику, у нас такого не было, конечно, культуры комиксов тоже не сложилось, хотя она была бы небесполезна в условиях ликвидации безграмотности в обширной среде пролетариев. Характеризуя эпоху НЭПа Бритиков приводит много примеров НФ-романов, упоминает авторов, но особо никто не запоминается.

Особый акцент делается на трех китах — творчестве А. Толстого, пришедшего из большой литературы со своим «Гиперболоидом» и «Аэлитой», работах основоположника советского магического реализма А. Грина и разносторонней фантастике А. Беляева. Описание изменений в жанре, случившихся в 30-е годы, читается скучновато, но здесь нет вины автора — время было такое. Фантастика постепенно делает крен в сторону дидактической составляющей, а шпиономания и жгучее желание экспортировать революцию до Британских морей выразились в распространении т.н. военно-утопических романов. После войны ситуация усугубилась появлением теории предела и засильем т.н. «ближней» фантастики. Шквал критики обрушивался на каждого, кто отваживался заглянуть дальше, чем на 15 лет вперед. Своеобразным ренессансом жанра Бритиков считает 1957 год, когда вышла в свет «Туманность Андромеды» И. Ефремова — для автора это бесспорный эталон и мерило всех вещей.

Шестидесятые характерны появлением разнообразной фантастики, приходом в жанр ряда талантливых авторов, казалось бы живи и радуйся, но автор монографии в качестве приметы времени указывает на теорию «фантастики как приема», т.е. отхода от научного критерия в жанре, это мыслится ему недопустимым. Конечно, обойти вниманием творчество братьев Стругацких было невозможно и тут реакция критика двойственна. С одной стороны он не может не отметить художественное мастерство, стилистическую точность этих писателей, в то же время постоянно указывает на недочеты — тут отошли от идеологии, там психологизм какой-то сомнительный, вот то ли дело Ефремов... Да Бог с ним, каждый имеет право на свою точку зрения, на персональные «нелюбки», удручает другое — Бритиков, по выражению современных кремлитов, использует двойные стандарты — что позволено Юпитеру, не позволено быку. Авторским фаворитам прощается то, за что других он отчаянно ругает.

Скажем, отсутствие психологической глубины у героев «Туманности» Ефремова объявляется достоинством произведения — мол, кто знает, какие они — коммунисты будущего, знать этого мы не можем, а поэтому сдержанность Ефремова тут уместна. Зато живые и такие разные персонажи Стругацких немедленно получают по шапке — все пороки и слабости будут изжиты после победы коммунизма, а у них тут положительные герои без нимба и не светятся, понимаешь. Емцева и Парнова не грех попинать за ненаучность и чуть ли не мистицизм, зато всенародно любимому критику капитализма Р. Брэдбери, который НФ сроду не писал и вообще к фантастам причисляется лишь условно, подобный подход легко прощается — он оказывается сказку в науку превращает (не наоборот, не?). Во всех остальных случаях Брэдбери продолжает играть роль священной коровы, зато П. Андерсону за его «Патруль времени» достается по первое число, он чуть ли не черносотенцем, псом империализма обзывается, хотя если объективно, то во всей советской фантастике не найдется такой хронооперы, которую по увлекательности можно поставить на одну доску с разруганным «Патрулем».

Вообще забавно наблюдать за тем, как Бритиков пытается показать превосходство советской НФ над зарубежной, аргументация — «блеск». Оказывается рассказы наших авторов охотно публиковались в американских журналах (тех самых пятицентовых, где одна пульпа), вот это достижение, только причина здесь не в особых достоинствах рассказов, а в том, что советским авторам гонорар платить не треба. Восторги зарубежных критиков ограничиваются похвальбой 3,5 землекопов, причем один из них венгерский коммунист, а второй — участник французского Сопротивления Ж. Бержье, издавший известную в узких кругах охочих до всякой мистики читателей книженцию «Утро магов». Я, конечно, не хочу никого обидеть — произведения Снегова, тех же Стругацких издавались за рубежом и не только в соц. странах, китайцы заимствовали для своего первого фантастического фильма сюжет «Гиперболоида», японцы внимательно читали Ефремова, а Ф. Исихара заимствовал для своей «Планеты иллюзий» одну из фантастических идей В. Савченко. Все эти факты имели место, просто в очередной раз читать, что Россия — родина слонов, это уже право не смешно.

Высокий уровень конкуренции в американской фантастике заставлял авторов искать новые пути к читателю, а отсутствие цензуры развязывало рук. У нас же большинство шло в фарватере заданного тренда — вчера утопии, сегодня детективно-приключенческая НФ про шпионов, завтра — «ближний прицел». Да что там говорить, на момент выхода монографии Бритикова в Союзе не было ни одного специализированного фантастического журнала, «Искатель» не в счет, там львиная доля про приключения. По этой причине понятен пламенный призыв автора монографии к издателям — нам нужен собственный журнал, ну хоть один. Только вот обоснование приводится опять довольно спорное, журнал нужен по причине того, что фантастика — это мощное «идеологическое оружие». К сожалению, большинство ангажированных политикой опусов не проходят проверку временем — сегодня читателю уже не интересно читать про героических героев и пахарей космический трасс, пересевших с колхозных тракторов на скоростные звездолеты. Хотя наличие журналов и отсутствие цензуры — тоже не панацея, современные российские фантасты в массе своей ничем не лучше, даже хуже предшественников — всё так же норовят лизнуть поглубже правящей партии, всё то же желание двигаться в русле тренда — кому-то постапокалипсис с метро и сталкером, кому разнообразные попаданцы, только планка качества упала вообще до уровня ниже плинтуса, это печально. Если же подытожить разговор о прочитанной книге, то чтение было непростым, со многим не согласен, часто хотелось с автором поспорить, но главное другое — удалось узнать много нового и интересного, сложить имевшиеся отрывки знаний по предмету в некое подобие системы, а иных ожиданий и надежд у меня не было, так что с учетом озвученных минусов эту монографию рекомендую.

Замечательная книга о фантастике ... столько тщательно собранного материала внушает уважение ... к сожалению никто ничего подобного о более позденй российской фантастике не написал что видимо означает высокий профессионализм Бритикова и недостаточный уровень современной русской критики. Книга сочетает насыщенность информацией с очень лёгким стилем что придаёт чтению настоящее удовольствие. К сожалению для многих читателей текст содержит неприятный идеологический оттенок ... как будто автору нарисовали таблицу ... вот этих хвалить а этих ругать ... здесь уже отмечалось что автору могут не нравиться какие то вещи по тем или иным причинам ... но настолько тупо и откровенно унижать «неугодных» фантастов интеллигентный критик не должен. Не бывает Идеальных произведений так же как не бывает абсолютно плохих во всех отношениях. Этот момент ... явная необъективность в оценках ... сильно снижает уровень книги замечательной в других отношениях ... поэтому за информационность 10 баллов ... за ангажированность в оценках 2 балла ... итого 6 баллов ...

Не так давно я прочитал антологию «Обратная связь», посвящённую «компьютерной теме», как сказано в аннотации. В книге были представлены произведения писателей США, Англии и ГДР, в том числе замечательный роман «Витки» Желязны с Саберхагеном. Антология произвела достаточно приятное впечатление, и я даже накатал небольшой отзыв. Так вот, произведения советских авторов о той же самой проблеме, которую можно охарактеризовать как «взаимодействие человеческого и машинного», ничуть не уступают зарубежным, а где-то даже превосходят их. Конечно, большинство произведений, вошедшие в данную антологию, кажутся жутко устаревшими, но глядя на годы написания начинаешь немного по-другому воспринимать прочитанное, ведь вопросы, поднимаемые в них, далеки от разрешения. Взять, к примеру, повесть Юрия Тупицына «Безумие» — люди научились создавать искусственный интеллект, но на определённом этапе его неизбежно настигает безумие. «Они видят чудовищ, эклектически сконструированных из самых различных, случайно подобранных и часто несовместимых элементов, невероятные поверхности и тела, переплетающиеся самым причудливым образом, загадочные огни, вспыхивающие по закону, который никак не поддается расшифровке. В общем, машинный психоз, другого названия этой чертовщине не подберешь». Кто знает, не столкнуться ли в будущем исследователи именно с этой проблемой, ведь даже с человеческим безумием ещё ничего толком не понятно? Кроме названной повести (которая, несмотря на интересную задумку, оставила ощущение незавершённости), понравились зарисовки Г.Альтова, замечательно написанная повесть «Картель» О.Ларионовой и опередившая своё время повесть «Чёрный Яша» З.Юрьева, рассказы Д.Биленкина, А.Шалимова, А.Щербакова. Одним словом, как и в случае с «Обратной связью», прочитать стоит хотя бы для общего развития, чтобы иметь представление, каким виделось противостояние машинного и человеческого советским писателям 60-80-х годов.

P.S. А ещё очень хороши отрывки из «Стихов, приписываемых электронному мозгу» Джона Уэйна, использованные в качестве эпиграфов...

Ты думаешь — я твой придаток? Нет.

Я — это я.

Меня построил человек. И вот —

Сам говорю я с этим человеком.

Заглянув очередной раз в знаменитую монографию, к своему изумлению обнаруживаю ляп в описании одного из романов Вл Немцова «Семь цветов радуги». Полистав дальше уже к неудовольствию, понимаю, что автор пристрастен и весьма. Была в монографии такая хлесткая фраза про «романтиков» Бабкина и Багрецова — близко к тексту — и что же наши романтики? жмурятся от удовольствия, гладят себя по груди (при поедании окрошки), восторгаются что к рыбе подают белое вино, а к мясу красное... «Не это ли чавканье» восклицает Бритиков имелл ввиду... итд ...

Так вот не ето.

Все эти гастрономические пассажи озвучил «проходной» персонаж, скорее комического амплуа — причем фразы вытащены из контекста совершенно

Очень не респект

Можно конечно не любить Немцова, но зачем же с таким рвением (аж до потения пенсне) топтаться по тексту, не удосужившись даже толком его прочитать

С другой стороны полюбился автору дует Стругацких и Анат.Федорович обсасывает каждую складку на сюртуке к примеру Руматы, так , что вскоре хочется взорвать Арканар вместе Руматами, Рэбами, штурмовиками и баронами.

Нельзя так

Очередной «пасынок» ув Бритикова, это Вадим Охотников, с его несчастными «Первыми дерзаниями».

В произведении хочу выделить три позиции: самоходная шагающе-бегающая машина, применение ультразвука, коллективное творчество. В Багровых тучах, примерно такой же шагающе-бегающий «Мальчик», вполне хорош, в Дерзаниях получается отнюдь не фантастичен. Ультразвук, если порыться в нашей фантастике, наверняка нашел себе применение без труда, ультразвук же применяемый инж. Дупловым (какая отвратительная фамилия), видимо не достаточно ультразвучен для фантастики. И наконец принцип «коллективного творчества», отлично расписанный ув. Бритиковым в его монографии ( см страницы посвященные«Судьбе открытия» Лукина ). применительно к коллективу ОКБ из Первых дерзаний неприменим — надеюсь только из за фамилии его руководителя.

В общем думаю, если бы охотниковский ЗР-2 бегал по Марсу и пугал ультразвуком тамошних пиявок, то Дерзания вполне «прокатили» бы. Или пацаны из «ремеслухи» сотворили бы что-то ракетно-космическое, то было бы неплохо. Но ЗР-2 остался на Земле работать на благо народного хозяйства, а ученики стали обычными квалифицированными индустриальными рабочими (ныне вымирающий вид)

Впрочем вру — один из таких же ребят, все таки сотворил нечто «ракетно-космическое» — стал первым человеком в космосе. Это был ученик Люберецкого ремесленного училища №10 Юра Гагарин.

Сначала был Бритиков, потом появились остальные. Но лучшей книги о нашей фантастике так и не появилось. Согласен с теми, кто читал эту книгу как увлекательный фантастический роман. Именно так произошло и со мной. Потом много раз возвращался к этой книге, изучал библиографию Ляпунова, и долгое время считал ее лучшей и единственной. Хотя уже в 70-е годы она исправлялась, дополнялась, совершенствовалась. До сих пор храню первое издание книги Бритикова, и даже время от времени просматриваю ее. Такое желание возникает тогда, когда хочу сопоставить свои впечатления с мнением маститого критика, ну, например, об «Иприте» Шкловского и Иванова, и не расстраиваюсь, если это мнение не совпадает, ведь главное он укрепил меня в моей многолетней любви к жанру.

Вот, что читал как захватывающий роман, так эту книгу. 70-е годы, сведений о книгах и особенно о авторах и о том, что они написали и какие произведения вообще издавались, как говорится на просторах СССР. совсем мало. Помню, взял листки, не конспектировал,а просто выписывал и составлял свои первые библиографиии по авторам.Это сейчас легко, зашел на сайт, нажал автор и на тебе, полный список всех произведений. И знаете как-то не обращал внимание на критические замечания, для меня, а я думаю и для многих живущих вдалеке от центров- это было ну как справочник, что надо искать для чтения. К сожалению брал тогда книгу в библиотеке и с тех пор, поймать ее не удается. Но память о прекрасном издании, о произведении содержащем массу информации осталась в старых записях.

О произведениях Ивана Ефремова, как и о произведениях всякого классика, написано очень много критических статей, комментариев и т.п. Среди всей этой массы данная работа А.Ф. Бритикова выделяется, на мой взгляд, глубиной и, так сказать, академической строгостью, свободной от эмоциональной окраски. В большой мере она посвящена одной из центральных и, возможно, самых спорных идей ефремовского творчества – психофизиологическому аспекту восприятия красоты, но не только ей. Бритиков анализирует тексты Ефремова с позиций общей эстетики, филологической науки и как теоретик и знаток фантастической литературы. Указывая на преемственность эстетических концепций Ефремова, в частности, на перекличку с Н.Г. Чернышевским, он делает вывод о несомненной оригинальности Ефремова – художника и философа, целостности и непротиворечивости его мировоззрения. Возникшие в двадцатом веке новые прогрессивные веяния в искусстве, эстетике и социологии были закреплены Ефремовым в слове и художественном образе.

Данная статья прекрасно дополняет главу «Великое кольцо» из монографии автора «Русский советский научно-фантастический роман». В дальнейшем она вошла в новую монографию «Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга 2. Некоторые проблемы истории и теории жанра», которую рекомендую к прочтению всем.

Добавление четырех новых глав сделало замечательную уникальную работу просто превосходной, придало ей еще большую фундаментальность (можно сказать, монументальность). Это не только научный труд, но и, в определенной степени, выражение авторского мировоззрения. Хотя чувствуется, что разные главы книги писались в разное время и даже отчасти могут повторять друг друга (встречаются и автоцитаты), это нисколько не нарушает целостности авторского замысла и убедительности выводов.

«Глава об утопии, или отступление в прошлое и будущее» несколько выходит за рамки собственно литературоведения. Её можно считать своеобразным авторским откликом на распад СССР, и, стало быть, крушение многих его (автора) надежд. В авторской интонации здесь нельзя не заметить разочарования. Однако идейные и идеологические установки Бритикова остались, в целом, неизменными. По его мнению, философско-фантастический роман о коммунизме гораздо более актуален сейчас, чем во времена СССР. В этой связи можно заметить, что на страницах монографии часто встречается имя Ивана Ефремова. Ему посвящена и одна из новых глав – «Целесообразность красоты в эстетике Ивана Ефремова» — блестящий пример глубокого философского анализа литературных произведений.

Очень интересна, и даже неожиданна, глава об отношении Л. Толстого к романам Ж. Верна. Действительно, мало кто знает, что автор «Войны и мира» всерьез интересовался идеями науки и НФ. Интересно узнать и то, насколько высоко Л. Толстой ценил художественное дарование Ж. Верна. С другой стороны, автор показывает, что дело тут не столько в Верне, сколько в общих вопросах бытия и познания, всегда находящихся в центре внимания передовых писателей, будь то фантасты или реалисты.

Для ясного понимания такого полемического вопроса, как имманентная специфика НФ, её место в общем литературном потоке, роль научного мышления в искусстве крайне важна, на мой взгляд, новая глава «Что скрывалось за «кризисом» современной фантастики». Здесь автор особенно («по сократовски») логичен и убедителен в своих суждениях. Бритиков вообще постоянно обращается к этой основополагающей теме.

А.Ф. Бритиков очень серьезно относился к фантастике, считая её «искусством прогресса», своеобразным расширением и обогащением метода реализма в литературе. (Характерная цитата: «В системе современного реализма научная фантастика выполняет такую роль, которая до неё литературе была не свойственна».) Он менее всего ценил в ней развлекательное чтиво. Поэтому я бы сказал, что неравнодушному читателю фантастики познакомиться с трудами А.Ф. Бритикова также необходимо, как и с книгами Г. Уэллса, С. Лема, И. Ефремова и других авторов подобного масштаба.

Особых изменений текста, за исключением названия, по сравнению с первым изданием монографии не наблюдается (видимо, они и не планировались.) Поэтому можно повторить слова из отзыва к первому изданию: «Замечательная, по-видимому, единственная в своем роде работа. Автору удивительно гармонично удалось соединить строгость академического языка с образностью эссеистики. Также хорошо выдержана пропорция между анализом конкретных произведений и выводами общеметодологического характера. В плане последних книга практически не устарела (не смотря на сорокалетний возраст!).» При этом я не могу сказать, что полностью разделяю все оценки, данные Бритиковым тем или иным произведениям. К слову, он называет знаменитую повесть Стругацких «Понедельник начинается в субботу» «злым памфлетом». (Роман Е. Замятина «Мы» он называет пасквилем, что, на мой взгляд, несправедливо.) Думается, автор слишком категорично подошел к разбору данного произведения. Но это категоричность и бескомпромиссность искателя истины, а не какого-нибудь критикана. Творчеству Стругацких автор посвятил немало страниц своей книги.

Можно еще кое-что добавить. Видно, что интересы автора тяготеют к утопическому жанру. Лично мне такой подход импонирует. Ведь утопия – наиболее древний и многоплановый вид фантастической литературы. Такие произведения вызывают и наибольшее количество споров. Чего стоит одна только «Туманность Андромеды». Некоторые исследователи даже считают, что современная НФ как раз и выполняет, так или иначе, функцию утопического романа прежних эпох. Но, конечно, нельзя сказать, что Бритиков ограничился одними лишь утопиями. Его исследование отхватывает весь жанрово-стилистический спектр отечественной НФ. Особенно интересен с точки зрения теории жанра разбор давно уже забытой фантастики «ближнего прицела». Такая ширина охвата и должна характеризовать солидный академический труд. Хотелось бы, конечно, чтобы автор расширил его, за счет анализа произведений, написанных в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого века (ведь название монографии указывает на это). Вообще, после прочтения этой книги многие произведения, написанные в двадцатом веке, можно не читать (ведь время ограничено), либо, наоборот, выбрать что-то нужное. Книга, прежде всего, содержит много историко-библиографической информации, и потому позволяет лучше «ориентироваться» в литературе, не только фантастической. Она, безусловно, полезна для понимания и современной фантастики.

Имеются здесь и некоторые элементы идеологии, что, на мой взгляд, является плюсом, а не минусом текста, так как отвечает, таким образом, принципу историзма.

Великолепная, в высшей степени оригинальная работа. Ее можно отнести к «философскому» литературоведению. По глубине теоретического анализа эта монография сравнима с лучшими лемовскими эссе о литературе, но предмет ее исследования лежит в иной плоскости. Бритикова, прежде всего, интересует природа, самобытная сущность научной фантастики и её идей. Как мне кажется, он пытается рационально и доказательно ответить, в числе прочего, на такой вопрос: а почему НФ так привлекательна и для читателей и для авторов, причем, не только фантастики. Недаром целая глава монографии посвящена разбору отношения Л. Толстого к романам Ж. Верна. Бритиков анализирует закономерности развития НФ, соотнося их с общественными и культурными течениями. Его взгляд на предмет гораздо более оптимистичен, чем у того же Лема. Может быть, это потому, что он рассматривает лучшие произведения. (Кстати, Бритиков упоминает, что и в обычной «бытовой литературе» процент выдающихся произведений ничуть не выше, чем в НФ.) Уже из названия этой работы следует, что речь в ней идет, в основном, о классиках. И всё же немного жаль, что автор очень мало уделил внимания произведениям, написанным после 1970-го года.

Эта книга настоятельно рекомендуется всем истинным ценителям НФ, да и просто хорошей литературы. (Благодаря Интернету рекомендация вполне серьезная, не смотря на символический тираж официального издания.)

Замечательная, по-видимому, единственная в своем роде работа. Автору удивительно гармонично удалось соединить строгость академического языка с образностью эссеистики. Также хорошо выдержана пропорция между анализом конкретных произведений и выводами общеметодологического характера. В плане последних книга практически не устарела (не смотря на сорокалетний возраст!). Остается сожалеть, что новое исправленное издание практически недоступно в издательском виде.

На мой взгляд очень хорошая статья. Любителям творчества Александра Романовича — рекомендую. Много интересной информации.

А не прееиздать ли нам ее?

Пожалуй, наиболее полное и емкое по охвату произведение из всех, которые издавались в советское время. Не утратило актуальности и сейчас.

Отличная антология, одна из первых фантастических книг, появившихся в моей библиотеке. В далеком 1991 году многие из ее рассказов сильно поражали воображение, да и теперь, уже после неоднократного прочтения, не смотря на наивность и техническую отсталость некоторых рассказов, они все равно заставляют задуматься. Ведь основная проблема всех произведений этой антологии — А МОЖЕТ ЛИ МАШИНА МЫСЛИТЬ? — до сих пор так и не решена.

А.Ф.Бритиков «Отечественная научно-фантастическая литература. Некоторые проблемы истории и теории жанра». СПб. Творческий центр «Борей-Арт». 2000. 404 стр. 100 экз.

В посмертно изданной монографии доктора филологических наук Анатолия Федоровича Бритикова (1926-1996) рассматривается генезис отечественной научной фантастики: от повального увлечения приключенческими романами в середине XIX века — к удивительным изобретениям 1920-х годов, от космических полетов 1950-60-х — к возвращению на Землю и социальным проблемам, к исследованиям человеческой души (1970-80-е гг.). Первая книга Бритикова, «Русский-советский научно-фантастический роман», вышла в Ленинграде в 1970 году тиражом 9 т.э. и давно уже стала библиографической редкостью. Рецензируемая работа в редкость превратилась моментально — заявленный тираж всего 100 экз.

Корни отечественной научной фантастики — не только в мифологии и народных сказках. По мнению А.Ф.Бритикова, отечественная научно-фантастическая литература не могла состояться без таких классиков, как Жюль Верн и Герберт Уэллс, влиянию которых на российских авторов посвящены отдельные главы монографии («В восприятии реалиста. Жюль Верн и Лев Толстой», «Герберт Джордж Уэллс и Россия»). Бритиков вообще весь жанр научной фантастики выводит из романов Жюля Верна, герои которого именно с помощью науки целенаправленно изменяют и улучшают окружающий мир. И только Г.Уэллс начал размышлять о том, что не всегда изменение мира ведет к его улучшению. Вот эти две составляющие — неисправимый оптимизм техноромантиков и здоровый скептицизм реалистов — надолго определили развитие всей научной фантастики ХХ века. Бритиков показывает, что в конце XIX — начале ХХ вв. тиражи книг Верна и Уэллса в России сравнялись и даже превысили количество изданий в Англии и во Франции.

Одной из важнейших особенностей нф-произведения А.Ф.Бритиков считает то обстоятельство, что героем научно-фантастического произведения зачастую выступает научная идея или гипотеза, тогда как в литературе реалистической героем выступает человек. Именно этим обстоятельством Бритиков объясняет, почему литературоведение игнорирует нф-литературу, ведь фантастику невозможно обсуждать с точки зрения чисто художественной литературы.

Интересно сравнивать взгляды наших мэтров фантастиковедения: Например, Всеволод Ревич в книге «Перекресток утопий» чихвостил Александра Беляева за нарушение моральных норм, а Анатолий Бритиков превозносит классика за здравый научно-технический подход и популяризацию жанра. Вот так и встретились два мнения, два разных подхода, хотя оба филфаки закончили.

Дополняет монографию обширная библиография (более четырех тысяч пунктов!) фантастических произведений и критических статей, опубликованных в книгах и периодике за двадцать лет, с 1968 по 1987 гг. Примечательно, что предыдущая библиография , охватывающая полувековой период, с 1917 по 1967 гг., насчитывала немногим более восьми сотен позиций.

Сейчас ежемесячная текущая библиография фантастики насчитывает сотню изданий. Жаль только, что фундаментальных исследований, подобных этому, ждать больше не приходится.

Книга не потеряла актуальности и сегодня, так как информацию о некоторых из довоенных рассказов Александра Беляева и качественный критический разбор произведений ряда других авторов удалось получить только из этой книги.

Тогда — да. Потом перечитывал много раз (есть свой экземпляр), многое кажется тенденциозным. Хотя, конечно, сейчас легко об этом говорить...

В 1970 году эта книга произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Читал и перечитывал множество раз, искал непрочитанные повести и рассказы по библиографии Ляпунова (немногие способны в собственной монографии дать место другому автору!). Уничижительные отзывы о фантастике ближнего прицела читал, как юмористический рассказ, а критическое неприятие «Улитки на склоне» воспринял, как личную трагедию.

Лучшей книги о научной фантастике у нас не было. К сожалению, нет и до сих пор.