Эдвин Эбботт Эбботт «Флатландия: роман во многих измерениях»

Когда ваша покорная слуга училась классе в седьмом-восьмом, появилась идея написать сказку про двух ребятишек, которые побывали бы в стране Двух Измерений — грубо говоря, их бы сплющило до рисунков на плоской стене. Как, наверное, и всем авторам данной возрастной категории, эта идея мне казалась страшно оригинальной; до неё ни один человек никогда не додумался, а вот я додумалась!..

Естественно, до этой идеи додумались задолго до меня, расписав страну Двух Измерений в таких подробностях, которых я знать не могла, э-хе-хе.

Ну так вот, «Флатландия». Книжечка внезапно о нравах страны Двух Измерений, эпизоды которой будто бы если и имеют сходство с какими-то социальными практиками, то лишь самое непреднамеренное. Но мы-то с вами знаем... Мы с вами знаем, например, судьбу строителей «Вольфшанце» (их расстреляли). И тут вдруг попадается абзац про то, каким образом обеспечивалась секретность единственной во Флатландии фабрики красок после того, как использование красок было запрещено решением суда. Да, эти события разделял немаленький временной промежуток, но сходство-то, сходство!.. (а ещё поговаривают, что ОН художником был...)

Короче, в мире Флатландии слишком много хорошо узнаваемых даже в наше время черт. Вот уже во второй части таки наступает лёгкий сай-фай о путешествиях двумерного рассказчика в иные миры, один из которых (Лайнландия) простирался только в двух направлениях, другой (Пойнтландия) не простирался вообще никуда, зато третий, посланцы которого раз в тысячелетие наведывались во Флатландию рассказать о себе... Вот этот третий мир и потряс воображение нашего двухмерного героя. Вот только на пути проповеди о существовании третьего измерения лежали некоторые трудности, отличные от тех, которые возникли при попытке объяснить жителям прямой природу плоскости. Короче говоря, наш с вами учёный муж попал под стражу и там остался один на один с тяжкими мыслями, подчас уже и сам особо не веря в существование чего-либо вне своего понимания.

Вывод — будьте пойнтландцами. Их не интересует ВООБЩЕ ничто, а значит, и нравственных потрясений никаких они не изведают.

Литературные приёмы в книжечке бедноватые, но Флатландия и не для красоты писалась. В этом отношений романчик настолько же простой, насколько и многослойный. Попытка геометрической фигуры познать художественную литературу, неплохая настолько, насколько возможно. И подумать определённо есть о чём.

В 1884 году английский математик, филолог и богослов Эдвин Эбботт Эбботт опубликовал занятную художественную сатиру на викторианское общество, где в форме беллетристики были также популяризованы знания в области геометрии – роман под названием «Флатландия». Учитывая специфику избранной темы, роман был поначалу воспринят как «приятный тоник для стимуляции мальчишеских умов», но в последующие года значимость книги возросла. Причем кратно. Многие ведущие фантасты, от Герберта Уэллса до Айзека Азимова, лестно высказывались об этом произведении, особо подчеркивая вклад Эббота в фантастическую литературу.

Это вдвойне важный и занятный факт потому, что вряд ли Эббот думал именно о фантастике как таковой, когда писал книгу, вряд ли он считал себя ее адептом и основателем, и даже из его биографии видно, что ничем литература неведомого его особо не привлекала. А вот что касается сатиры, то да – все творчество и жизненный путь автора указывают на его последовательное осмысление социальных пороков, религиозных догм, изъянов в образовании и прочих гораздо более приземленных и насущных проблем.

Эбботт происходил из семьи филолога. Окончил Школу Лондонского Сити и Колледж Святого Иоанна Кембриджского университета, где учился с 1857 года, получив высшие оценки по филологии, математике и богословию. 1863 году получил сан священника. В 1865 году, в возрасте 26 лет, Эбботт стал директором Школы Лондонского Сити. В 1889 году в 50 лет он вышел в отставку и посвятил себя литературе и теологии. Кроме «Флатландии» Эбботт писал научные книги и сочинения по филологии и теологии. Особенно заметный вклад он внес в английскую филологию, издав работу ставшую впоследствии классической — «Грамматика Шекспира» (1870). Эбботт последовательно придерживался либеральных взглядов и стремился сделать душноватое викторианское общество более открытым, справедливо и обоснованно предположив, что причина проблем кроется в чрезмерном догматизме. Ведь догма как известно боится творчества и способствует невежеству, инерции и нежеланию менять статус-кво.

Наиболее ярко взгляды Эбботта отразились именно во «Флатландии». Это небольшой роман, действие которого происходит в выдуманном мире геометрических абстракций – Плоском мире, Flatland. Мир этот двумерный и населен разумными геометрическими фигурами самых разных форм, углов и конфигураций. Главным героем всей истории является скромный Квадрат, который занимает в тамошней социальной иерархии среднее место, соответствующее ремесленнику или коммерсанту в Англии второй половины 19 века. Кроме квадратов во Флатландии живут треугольники, пяти-, шести-, прочие многоугольники и круги, есть прямые линии (исполняющие роль женщин, в чем проявляется врожденный шовинизм англичан, включая самого Эбботта).

Этот роман по своему сюжету экскурсионный и иллюстративный. Его задача состоит не в описании приключений Квадрата, а в рассказе о плоском мире со всеми его законами, ограничениями и пороками. Например, социальный статус жителя-фигуры определяется количеством у него углов – чем больше углов, тем выше статус. Таким образом, окружностями могут стать немногие избранные и они занимают должность священников, ученых и правителей. Есть и другие тонкости, например, острота угла у фигуры – чем острее угол у треугольника, тем он ниже в иерархии: острые треугольники могут быть только солдатами из-за своего угрожающего вида. Каждый должен знать свое место. Бунты строжайше запрещены.

Есть и другие особенности. Учитывая двухмерность Флатландии, ее обитатели могут передвигаться только по двум координатам и вынуждены контактировать между собой не так, как привыкли мы, люди. Ведь для флатландца мир – это огромная окружающая его по периферии линия, на которой отражаются плоскости и углы его сородичей. Важно отметить, что все эти особенности продуманы и соотнесены автором специально таким образом, чтобы правила Флатландии чем-то напоминали законы и социальные обычаи самой Англии, что дает читателю возможность взглянуть на человеческое общество через призму художественной метафоры.

На этом текст можно было и закончить, но автор двигается дальше и показывает талант именно рассказчика. В какой-то момент Квадрат, главный герой романа, подвергается главному и самому важному во всей его жизни испытанию – он открывает для себя иные измерения. Эбботт рисует сразу несколько миров и сравнивает их – от самого примитивного, Пойнтландии, мира-точки, к Лайнландии, миру-линии, через Флатландию уже знакомую нам, и дальше, до математически бесконечного многомерного мира, невообразимого не только для Квадрата, но для человеческого воображения.

Вот мы, люди, живем в трехмерном мире. Наблюдать за движениями квадратиков по плоскости нам немного забавно, и мы очевидно чувствуем превосходство над обитателями Флатландии, так как устроены сложнее их. Но насколько мы сами совершенны? Действительно, попробуйте представить свое тело хотя бы не в трех (высота, широта и длина), а четырех измерениях. Вот это четвертое измерение, которое несомненно существует, как оно способно было бы изменить человеческое тело? Как бы это выглядело визуально?

Одна из красочных попыток этого эксперимента будет проведена уже в следующем веке американским гранд-мастером фантастики Робертом Хайнлайном в его рассказе «И построил он себе скрюченный домишко» (1941). Такие попытки не единичны; на эту тему есть еще несколько прекрасных рассказов.

Вернемся к «Флатландии». Вот здесь-то, в приведенном выше мысленном эксперименте и заключается основное достоинство произведения – оно заставляет воображение разогреваться, думать, представлять, моделировать, задаваться вопросами. А это и есть главная миссия фантастической литературы, да и литературы как таковой в широком смысле. Эбботт показывает также, что попытки преодолеть догматизм и научные представления в любом обществе всегда встречают сопротивление, а истина нужна людям только тогда, когда они к ней готовы внутренне. То есть у неподготовленного разума истина вызовет лишь ужас, и ее свет не выведет его из тьмы невежества, а просто ослепит.

Таким образом, роман «Флатландия» убил сразу двух зайцев. Во-первых, отличное проехался по зашоренному викторианству с его ограничениями и закрытостью. А во-вторых, стал блестящим художественным пособием по прикладной геометрии, прочтя которое любой человек начнет немного по-иному воспринимать трехмерное пространство и понимать его именно по-научному.

По структуре роман больше похож на какую-нибудь утопию, чем на произведение с сюжетом. Первая часть рассказывает об устройстве Флатландии, во второй начинают происходить кое-какие события, но все они нужны в первую очередь как иллюстрации к геометрическим фактам, о которых хочет рассказать автор.

Геометрическая составляющая довольно занятна, но ничего нового. О главной фишке я догадалась сама, кажется, лет в восемь. Было в книге несколько фактов, о которых я не задумывалась, но все довольно очевидные. Т.е. порекомендовать эту книгу как знакомство с некоторыми интересными геометрическими фактами можно лишь детям. Уже подросткам лучше почитать, например, “Рифматиста” (и не только ради геометрии).

Социальное устройство общества. Тоже занятное. Этакая пародия (или просто иллюстрация?) на викторианскую эпоху. Истовая вера в то, что уровень интеллекта существа определяется величиной его угла (все жители Флатландии — геометрические фигуры, почти все — многоугольники), а нравственные качества — правильностью фигуры. И подняться по социальной лестнице в течение жизни почти невозможно. Можно лишь надеяться на то, что твои дети заберутся на ступеньку выше.

Одним из главных достоинств этой книги считаю соответствие её размера содержанию. Она коротенькая. Сотни полторы страниц. Вполне достаточно, чтобы передать все те занятные идейки, но слишком мало, чтобы успеть утомить или надоесть.

Кажется, что больше половины этого романа уделяется описанию социальной иерархии плоского мира под названием «Флатландия» и тому, как жители различают форму друг друга для установления социального статуса. По сути, вся социальная иерархия сводится к количеству углов геометрических фигур и их остроте. Во главе государства находится Верховная окружность. На самом деле она, конечно, является многоугольником с очень большим количеством сторон. Считается, что у Верховной окружности 10000 сторон. На практике окружностью считаются многоугольники с количеством сторон, приближающимся к 50 и более. Из правильных многоугольников наименьшим социальным статусом обладают равносторонние треугольники — купцы. Ниже следуют равнобедренные треугольники, которые находятся на военной службе, т.к. их острая вершина используется как оружие, которым они пронзают противника. Чем острее угол при вершине, тем ниже в социальной иерархии находится этот равнобедренный треугольник. Ниже всех находятся женщины, которые являются отрезками прямых.

Чтобы определять социальный статус каждой из фигур, среди низших слоёв принято ощупывание. Для обучения искусству ощупывания в элементарных школах используются Образцы — полностью поражённые в правах фигуры с углом при вершине, составляющим менее 10 градусов. Образцы содержатся в неволе и используются в качестве пособия для обучения фигур низшего общества. В некоторых государствах Образцов даже не считают нужным кормить, а умерших от голода заменяют на новых. Более знатные фигуры с детства учатся опознанию по внешнему виду.

Неправильные же фигуры подлежат немедленному уничтожению. Считается, что такие фигуры могут вводить в заблуждение другие фигуры, подставляя для ощупывания или осмотра ту или иную сторону, по которой ощупывающий или наблюдатель может прийти к ложному выводу о том, что перед ним находится правильная фигура с определённым количеством сторон. Считается что неправильные фигуры постоянно пользуются этим и поэтому являются опаснейшими преступниками.

Одно время во Флатландии распространилась практика раскрашивания сторон в определённые цвета. Но это повлекло за собой нежелательные последствия. Стало не нужно обучаться искусству ощупывания и опознания по внешнему виду, многие фигуры поставили под сомнение зависимость между количеством сторон, умом и местом в социальной иерархии. Самым же подрывным оказалось предложение раскрашивать женщин и окружностей в одинаковые цвета: в красный цвет переднюю половину тела, в зелёный — заднюю. Из-за этого появлялась опасность в определённом ракурсе спутать женщину и окружность. Женщины поддерживали этот закон, но затем передумали. Дело в том, что один равнобедренный треугольник — преступник прибег к окрашиванию, которым выдал себя за многоугольник и взял в жёны женщину с хорошей родословной. Когда же она узнала об обмане, то покончила с собой. И так женщины вступили в союз с окружностями и уничтожили сторонников раскрашивания своими острыми концами.

Несмотря на то, что вся эта социальная иерархия описывает взаимоотношения между геометрическими фигурами, читать мне это было не очень приятно. Иной раз автор настолько увлекается и настолько восторженно отзывается о мудрости устройства их мира, что я терялся в догадках — писал ли автор сатиру или был апологетом классового общества, лишь прикрываясь личностью Квадрата, от лица которого идёт повествование в книге. Хочется верить, что в наше время не только я считаю, что судить по внешнему виду и родословной о качестве человека не справедливо. Тем более не справедливо только лишь на основании внешнего вида приговаривать человека к смертной казни или обращаться с ним, хуже чем с животными. Судить лучше по делам, а не по внешности. Убивать стоит только по необходимости и ни в коем случае не издеваться над жертвой, будь она заклятым врагом, опасным преступником или будущей едой.

Описанию миров других размерностей отведено не так-то много места. Квадрат посещает Лайнландию, Пойнтландию и Трёхмерию. Пожалуй самое интересное в этой книге — это попытка представить Лайнландию и Пойнтландию. Не думаю что существует вообще хотя бы один автор, который попытался представить себе мир со всего одним пространственным измерением и мир вообще не имеющий пространственных измерений, в котором понятия всё и ничто тождественны.

Случилось так, что прочитал я это произведение уже после «Планиверсума». На фоне «Планиверсума» этот роман выглядит очень и очень блекло. С другой стороны — это произведение ценно хотя бы тем, что оно было самой ранней попыткой разработать тему и вдохновило последователей. Сейчас приступил к чтению «Сферландии», которая является продолжением «Флатландии», написанным другим автором. «Сферландия» находится где-то в середине между «Флатландией» и «Планиверсумом». Каждое следующее произведение выходило спустя всё меньшее время и содержало в себе всё больше серьёзных подробностей, что хорошо согласуется с экспоненциальным ростом научного знания и техническим прогрессом.

- Это либо бред сумасшедшего, либо ад!

- Ни то и ни другое, — спокойно ответил мне голос Сферы. — Это — Знание...

Разум человеческий весьма консервативен по своей сути и не склонен к смене устоявшихся представлений о чём либо. До сих пор есть люди, верящие, что Земля плоская, а вокруг неё вращаются Солнце, Луна и звезды. Но это, скорее, пример крайней упертости и не желания принимать на веру хоть что-нибудь из того, чего нельзя самому пощупать руками. И всё же разум человека довольно сильно сопротивляется непривычным для него концепциям, особенно это было заметно до начала эпохи технического прогресса, когда «заветы отцов» и обычаи имели гораздо больший вес, чем работы ученых, начавших приоткрывать занавес, скрывающий от человечества различные тайны окружающего мира. Люди с более «гибким» умом воспринимали новшества проще, чем традиционалисты, но и для них всегда существовал некий порог доверия, позволявший на основе своего жизненного опыта интерпретировать факты как истинные или ложные. А что же происходило, когда человек сталкивался с фактом, совершенно не укладывавшимся в существовавшую у него в мозгу «картину мира» и полностью её переворачивавшим, но, тем не менее, выглядившим черезвычайно убедительным? Какой конгитивный диссонанс он вызывал и мог ли быть вообще воспринят? Или же разум просто отказывался воспринимать такую информацию? Немного приблизиться к пониманию этих вопросов можно просто попытавшись представить, что окружающая нас действительность не трехмерна, как мы привыкли считать, а имеет гораздо больше измерений. Ученые начали задумываться над этим вопросом уже очень давно, впоследствии была разработана весьма интересная теория «жизни на бране». Любой человек может попробовать себя в роли этого ученого и попытаться постичь разумом концепцию «новых» измерений с помощью романа Эдвина Эбботта «Флатландия».

В недостижимо далеком краю, который называется Флатландией, жил себе поживал один ничем не выдающийся Квадрат. Как его звали на самом деле никто не знает, но то что он был именно Квадратом, а не треугольником, пятиугольником или окружностью, известно с полной достоверностью. Жил он в пятиугольном доме со своей супругой и слугами, принимал гостей, иногда сын пятиугольник привозили к нему погостить внука шестиугольника — большого умницу. Жена его, как и все жены флатландских мужчин была довольно глупа, но, потому как других жен у них не водилось, Квадрат вполне был доволен и этой. Так и шла его жизнь по заранее расписанному на многие годы вперед сценарию, спокойно и равномерно, как и подобает течь жизни почтенного джентельмена. Но случилось однажды так, что приснился Квадрату сон, сон странный и удивительный, непонятно чем вызванный и неизвестно что предвещающий. Хотя с предвещанием Квадрат быстро разобрался, чему впоследствии был совершенно не рад, так как та удивительная и невероятная встреча, какую ему предстояло пережить раз и навсегда изменила всю его жизнь. И не сказать, чтоб эти изменения были такими уж положительными.

Вышедший в 1884-ом году роман Эбботта можно причислить к редчайшему жанру геометрической фантастики. На примере путешествий Квадрата во сне и наяву по мирам с различным количеством измерений, автор постарался максимально доступно объяснить читателю, как может измениться мировоззрение мыслящего существа в зависимости от того, сколько измерений имеется в пространстве, которое его окружает: «Все мы склонны к одним и тем же ошибкам, все в равной мере являемся рабами предрассудков своей размерности». Так же он приложил массу усилий, чтобы читатель смог сам представить себе обитателей этих странных мест, живущих по необычным законам и обычаям. Более всего внимания он уделил описанию порядков, царящих в двухмерной среде Флатландии, которая является родиной главного героя. Фактически вся первая половина романа является пространными разъяснениями нравов и обычаев флатландцев, которые позволяют, при известной живости ума, представить себе жизнь в мире, ограниченном лишь двумя измерениями. Но, наряду с описанием двухмерного быта, автор, посредством всё того же Квадрата, знакомит читателя с ещё более экзотическими местами: Лайнландией и Поинтландией, то есть одномерным пространством и точкой, не имеющей измерений вообще. Естественно, что мировоззрение обитателей этих миров кардинально отличается от флатландского. Но самым шокирующим опытом для Квадрата служит его встреча со Сферой — пришельцем из Трехмерии, который перемещает главного героя в привычное читателю трехмерное пространство, дабы тот, усвоив великую мудрость трехмерности смог в дальнейшем проповедовать её у себя дома. Такая возможность выпадает пришельцам всего лишь раз в тысячу лет, так что Квадрат должен быть черезвычайно горд тем, что именно он удостоился этой чести. Выводы Квадрата о том, что следуя логике пришельца, можно попытаться отыскать четырех-, пяти- и даже шестимерные миры Сфера с негодованием отметает, выказывая тем такую же ограниченность разума, в которой она сама не так давно обвиняла Квадрата.

Айзек Азимов в предисловии к одному из изданий романа Эбботта, охарактеризовал «Флатландию», как «лучшее введение в способ восприятия измерений, которое может быть найдено», и с этим трудно поспорить. Книга весьма полезна для тех, кто пытается понять, что же представляют из себя другие измерения и каким может быть гиперпространство. Она действительно весьма доходчиво объясняет многие феномены двухмерной вселенной, хотя и грешит массой логических нестыковок и несуразностей, обусловленных способом подачи основного материала ввиде дневниковых записей жителя Флатландии. Как литературное произведение текст выглядит весьма слабым и единственным его художественным достоинством является то, что описание нравов и обычаев флатландцев является сатирой на викторианское общество, особенно высмеивающий его социальную иерархию. Хотя достается и женщинам: «Женщины... полностью лишены способности рассуждать, не обладают ни ясностью мышления, ни здравостью суждений, ни способностью обдумать заранее свои поступки, ни даже, наверное, памятью», «Женщин, поскольку они лишены рассудка, но с избытком наделены эмоциями, не следует причислять к мыслящим существам и давать им образование». Во Флатландии самыми низшим классом являются треугольники, чьи умственные способности зависят от величины угла при вершине равнобедренного треугольника (чем больше угол, тем умнее). Так вот, женщины здесь бывают только отрезками, то есть у них вообще нет никаких углов, что как бы намекает на величину женского интеллекта. Более художественных плюсов в тексте не наблюдается, что, вкупе с несколько мозголомными рассуждениями о природе разномерных миров, делает его весьма тяжелым для восприятия. Но это ничуть не умаляет его заслуг в качестве наглядной иллюстрации теории измерений.

Итог: редчайший представитель своего жанра, черезвычайно интересный с научной точки зрения и несколько унылый с художественной. Как упражнение для ума он меня весьма впечатлил, но как литературный текст, оставил желать лучшего. Поостерегусь рекомендовать его кому-либо, так как чтение это весьма специфическое и подходящее далеко не всем.

С точки зрения «художественности» роман, конечно, оставляет желать лучшего, но, думается, он и писался немного для другого. Книга по-настоящему необычная (или я просто ничего подобного не читала?), интересная, по-своему умная, ироничная и в общем-то не много теряющая от недостатка литературности.

Ребенок найдет в ней сказку — что привлечет, безусловно, но вряд ли он поймет все изложенные факты. Впрочем, как пропедевтика пойдет и детям) Люди постарше поймут математический аппарат, немного «расширят горизонт» свой, заметят насмешку над обществом и много еще чего. Любопытственная вещь.

И вот такие книги, на мой взгляд, суть фантастика чистой воды. Не ёльфы и не пришельцы, а простые геометрические фигуры, без использования в повествовании которых действительно невозможно донести идею до читателя.

Я в благоговении от отзыва Stirliz77, но просто обязан вставить свои «5 копеек».

Есть, конечно, авторы, от фантазии которых идет радость и гармония МИЛЛИАРДАМ. Кэрролл, например. Но таких очень немного. А есть такие, как Эдвин Эбботт. Пусть не миллиарды, но зато идея-то какая!

«Флатландия» является наилучшей демонстрацией того, зачем нужна фантастика. Альтернативная точка зрения, дающая простор воображению читателя!

Насчет литературных качеств писателя согласен со Штирлицем — не ахти... Интересно, Перельман читал эту книгу?