アルバニアのアニメーションは社会しゃかい主義しゅぎ時代じだいの1975年ねんから作つくり始はじめられ、多おおくのヨーロッパの国々くにぐにに比くらべるとより遅おそく誕生たんじょうしている。本ほん論文ろんぶんでは社会しゃかい主義しゅぎ体制たいせいであった1980年代ねんだいに製作せいさくされた9本ほんの大人おとな向むけアニメーションに焦点しょうてんを当あてる。

社会しゃかい主義しゅぎに賛同さんどうしていた人ひと、洗脳せんのうされていた人ひともいれば、制度せいどに迫害はくがいされて苦くるしんでいた人ひと、不満ふまんを持もった人ひと、そして社会しゃかい主義しゅぎのメリットとデメリットをよく理解りかいしていた知識ちしき人じんもいた。作品さくひんをどのように受うけ取とるかは見みる人ひとの立場たちばによって違ちがってくる。社会しゃかい主義しゅぎ体制たいせいにおいては制作せいさく者しゃが政府せいふのイデオロギーに従したがわないといけない現実げんじつがあったが、芸術げいじゅつと政治せいじ的てきプロパガンダは矛盾むじゅんする側面そくめんを持もっている。このことはアルバニアの大人おとな向むけアニメーションではどのように表現ひょうげんされ、さらに、政治せいじ的てきプロパガンダの強制きょうせい下かでアニメーション芸術げいじゅつ家かはどのように芸術げいじゅつとしての自律じりつ性せいを保たもっていったのだろうか。

抄録しょうろく全体ぜんたいを表示ひょうじ

  Роман Николаевич Ким в советские годы был известным и весьма популярным автором «шпионских детективов», хотя сейчас этот писатель уже почти забыт. Правда, совсем недавно его имя снова привлекло всеобщее внимание, и не только в России, но и в других странах. Это произошло в связи с тем, что оказались рассекречены некоторые документы советской эпохи. Теперь широкому кругу читателей стало известно, что Роман Ким был не только писателем и крупным японоведом, но и сыграл важнейшую роль в противостоянии советских и японских спецслужб в первой половине ХХ века.
  В 1906-1913 годах он учился в образовательной системе Кэйо, получил японское гражданство и мечтал поступить в Токийский императорский университет, чтобы стать японским писателем. Но перед русской революцией 1917 года Ким внезапно пропал, а когда вернулся на родину, в Россию, стал агентом тайной полиции. Его сознание развернулось на 180 градусов – он сначала позиционировал себя как корейский патриот, затем ощущал русским сменовеховцем, а стал в итоге профессиональным японоведом и не менее профессиональным контрразведчиком. В его биографии масса загадок и сложных вопросов. Один из них касается самой природы мировоззрения Романа Кима: где был этот человек с 1914 по 1917 год, и почему события русской революции до неузнаваемости изменили его взгляд на мир?

抄録しょうろく全体ぜんたいを表示ひょうじ

This paper outlines the movement for an independent Czechoslovak state during the First World War and examines how it was affected by the Russian revolutions of 1917. After the outbreak of the War, only a limited number of Czech and Slovak leaders took up the cause for an independent state, while the majority remained loyal to the Habsburg Monarchy. In 1916, one of the early independence leaders and the first president of Czechoslovakia, T. G. Masaryk, founded the Czechoslovak National Council (CNC) at Paris with the aim of securing the support of the Allied countries. Yet since Allied governments regarded the Habsburg Monarchy as necessary for keeping the balance of power in Europe, they avoided making any commitment to support the CNC and, instead, sought a separate peace with Austria-Hungary. Consequently, the CNC could not achieve any notable results in their negotiations with the Allied governments until April 1918.

Just after the outbreak of the War in 1914, Czech and Slovak settlers and emigrants living in Russia joined the war against the Central Powers as a part of the Russian army. The Russian Imperial Governmdent supported Czechs and Slovaks who were loyal to the Russian Empire, but they made no commitment to the independence of the Czechoslovak state. Meanwhile, the Russian state also barred Masaryk, a vocal critic of Czarism, from entering the country. After the March Revolution of 1917, however, Masaryk gained entry to Russia, and he subsequently established his leadership among the Czechs and Slovaks there. He also mobilized newly-freed Czech and Slovak prisoners of war into what later became known as the “Czechoslovak Legion.”

In the Bohemian Lands, the Russian March Revolution promoted the rise of radical nationalists who claimed the independence of the Czechoslovak state from Habsburg Monarchy. Between January to July 1918, they gradually expanded their influence in the Czech political circles. Yet they lacked sufficient power to overthrow the Habsburg regime on their own. This situation eventually changed when, in April 1918, the negotiations for a separate peace between the Allied Powers and Austria-Hungary miscarried, and, subsequently, the French government turned to openly support anti-Hapsburg movements including the CNC.

After the Bolshevik November Revolution, Soviet Russia and the Central Powers signed the Brest-Litovsk treaty in March 1918. With the eastern front now closed to the Czechoslovak Legion, Masaryk instead decided to transfer his troops to the western front through Vladivostok. On their way to Vladivostok, however, the Legion revolted against the Bolsheviks. This was followed by the Siberian Expedition by the United States and Japan in August. After the outbreak of the rebellion, the CNC was officially recognized by the Allies, and it was regarded as a de facto government by the end of the War. These favorable circumstances led Czechoslovak leaders to declare the independence of the new state and established a new government with exiled leaders at the end of October of 1918.

抄録しょうろく全体ぜんたいを表示ひょうじ

  В архиве Евгения Замятина в отделе рукописей ИМЛИ РАН существуют письма от двух японцев, среди которых находится письмо (3 февраля 1926 г.) от Отокити Курода (Ф.47. Оп.3. №113), японского корреспондента крупной газеты «Осака-Майнити». Он работал в Москве с июля 1925 г. по ноябрь 1927 г. Проживал с семьей на Арбате в бывшем доме известного путешественника Николая Пржевальского. За эти два года японский журналист познакомился с разными советскими культурными деятелями. Особенно он подружился с писателями Всеволодом Ивановым и Борисом Пильняком.
  С Замятиным он впервые встретился в декабре 1925 г. в квартире Вс. Иванова, в те трагические дни, когда покончил с собой Сергей Есенин. По воспоминанию Куроды Замятин пригласил японского журналиста во второй МХАТ на пьесу «Блоха». Курода с ним встречался и позднее. В Ленинграде, по дороге в командировку в Мурманск, летом 1927 г., Курода встретился с писателем, который только что вернулся с Севера с материалами для сценария фильма. Замятина и Куроду объединял интерес к путешествию по Северному Ледовитому океану. Влечение к далёким, неизвестным краям и приключениям Курода разделял и с Пильняком. По возвращению из Мурманска журналист отправился с Пильняком в Балаклаву для того, чтобы передать новость о поднятии затонувшего британского корабля «Чёрный Принц» со дна. Пильняк на эту тему тоже написал рассказ «Синее море».
  Благодаря знакомству с этими выдающимися писателями, Курода познакомился с Максимом Горьким в Сорренто, в конце октября 1927 г. Примечательно, что у Горького он встретился с Марией Будберг и Петром Крючковым. Курода фиксировал в своей книге беседы с Горьким, которые даже в японском переводе нам передают живую речь и выразительные жесты писателя из нижегородского простонародья.
  В предлагаемой статье автор пользовался неопубликованными материалами Куроды, которые сохраняет его старший сын, господин Коу Курода. Хотелось бы подчеркнуть, что среди этих материалов была обнаружена неизвестная фотография Пильняка на вокзале Токио (май – июнь 1932 г.). Курода был тем «мостом», через который не только передавали новейшие сведения, но при участии которого планировались мероприятия культурного обмена между СССР и Японией, – вечер японской литературы в Москве (1926), выставка советских художников в Японии (1927), выпуск (хотя неосуществленный) сборника рассказов японского писателя Рюносукэ Акутагава в издательстве «Круг».
  Главный архив Куроды был передан в библиотеку университета Васэда в Токио в июле 2012 г. Там по сведению библиотекаря находятся письма и материалы Горького, Пильняка, Вс. Иванова и других советских писателей, однако пока не обнаружено ответное письмо Замятина к японскому журналисту. Еще не разрешён доступ к этому уникальному архиву Куроды.

抄録しょうろく全体ぜんたいを表示ひょうじ